День комсомола я не праздную. Вспоминаю комсомол, но не праздную

Вчера с утра мне уже прислали видеоролик с подписью «С праздником!». Для меня этот день не праздничный...

В детстве я часто слышал песню со словами «Не расстанусь с комсомолом. Буду вечно молодым». Пафосная, пропагандистская песня, наполненная максимализмом. Комсомол — коммунистический союз молодёжи. В советское время комсомол считался обязательной ступенью инициализации советского человека. Первоклассники становились октябрятами. А третьем-четвёртом классе переставали носить октябрятский значок. В 10 лет нужно было становиться пионером.

А в 14 лет всех ждала новая ступень — комсомол. И атмосферу создавали такую, что не стать комсомольцем было очень странным. Того, кто не вступал в ряды ВЛКСМ, звали несоюзной молодёжью. Причины могли быть разные. Плохое поведение, вера запрещает... Но если по формальным признакам ты подходил для комсомола, а не хотел в него вступать, тебя могли посчитать идиотом.

Я был самым младшим в классе. Когда все мои одноклассники уже вступили в комсомол и носили на груди значок с профилем Ленина на фоне красного знамени, я ходил безо всяких признаков принадлежности к каким-то политическим организациям. Я даже немного страдал от такого положения. Чувствовал себя отщепенцем, изгоем. Такой психоз накачивала пропаганда. Вступление в комсомол мне позволило легко вздохнуть: «Вот я как все!» И это считалось хорошим знаком — быть таким же, как все.

С детства я был правдолюбом и максималистом, упрямцем и занудой. Если я видел несправедливость, я с нею боролся. Видя мои качества, учителя меня назначили председателем Учебной комиссии в школе. Я был главой органа школьного самоуправления. Это была игра взрослых, которые давали школьникам почувствовать, что это они сами хотят учиться и учителя им только помогают. На самом деле больше приходилось пропесочивать двоечников и «тянуть их за уши» к свету знаний. На каких-то общешкольных сборах я даже толкал речи. Говорил без бумажки. Искренние слова, а не то, что хотят слышать. Воспринимали двояко. Нравилось, что зажигал массы. Но побаивались, что поведу куда-то не туда. Не туда, куда ведёт партия Ленина...

Когда поступил в институт, там вычитали из моей анкеты про мою комсомольскую активность и сразу же отправили в Гошку (городская школа комсомольского актива). Три дня мы жили в загородном пионерском лагере. Занимались всякой ерундой. Больше всего мне запомнились танцы в конце каждого дня. Было много симпатичных девушек, с которыми я любил танцевать медленные танцы.

В институте я как-то хотел расшевелить болото и стал членом редколлегии. Занимая эту должность, формально я входил в комитет комсомола института. Я писал заметки и стихи для институтской многотиражки «Транспортник». Рисовал плакаты. Издавал собственную настенную газету «Смысловая нагрузка». Я на ватмане рисовал, клеил фотографии, писал заметки. И всё это вывешивал на стенде в коридоре Транспортного института. Однажды мою газету кто-то снял со стенда. Меня вызвали в комитет комсомола и сказали, что газету сняли по указанию парторга института. Оказывается, что на одном листе газеты соседствовали статья о маршале Советского Союза Дмитрии Тимофеевиче Язове, уроженце Омской области, и реклама презервативов, надёжном средстве от СПИДа. Такая цензура мне очень не понравилась.

Между вторым и третьим курсами института я отслужил два года в армии. В армию я уходил ещё с мыслью о том, что неплохо было бы вступить в ряды КПСС. Членство в партии пригодилось бы при строительстве карьеры.

Когда восстановился на третьем курсе, в стране уже вовсю шло политическое брожение. Появлялось большое количество неформалов разных мастей. Стало ясно, что на комсомоле свет клином не сошёлся. В 1990 году я принял участие в масштабном митинге на площади перед облисполкомом. Репортаж с фотографиями я опубликовал на большой стенной газете, со множеством собственных фотографий, на которых были Казанник, Минжуренко, Носовец. Партком института увидел недобрый знак в такой диссидентской активности. Не знаю, кто порвал газету. Её сняли по формальному признаку — рваная газета смотрелась в холле института неэстетично.

Я подумал-подумал и написал заявление о выходе из комсомола. Со мной долго беседовали и замдекана, и комитетчики. Это было ЧП. Из комсомола хотел выйти не рядовой комсомолец, а член комитета комсомола. Из меня всё выпытывали, куда я переметнулся. А я уходил вникуда. Я просто устал шевелить это болото лицемерия и формализма.

Больше я ни в какие партийные союзы и органы не вступал. Симпатизировал когда-то ОГФ, так как нравился председатель, чемпион мира по шахматам Гарри Каспаров.

День комсомола я не праздную. Вспоминаю комсомол, но не праздную.

Оригинал в ЖЖ автора.