История о людях из очень специфического сообщества

Часть первая. Вступительная.

Я должна как-то объясниться, о каком времени и месте пойдет речь. Буду краткой. Это девяностые двадцатого. Это Сибирь. Город, стоящий на берегах одной из великих сибирских рек. И это истории о людях из очень специфического сообщества: юных художниках, музыкантах, актёрах.

В каком министерстве: культуры или образования, а может быть спорта или обороны, возникла идея объединить для совместного проживания в одном доме студентов сразу из трёх учебных заведений, я не знаю наверняка. Но это была бомба.

На высокой-высокой горе, над прекрасной и дикой рекой стоит высокий-высокий дом. Его называют «Крест». Не в том смысле, что он — наш крест. А в том смысле, что «там, в Кресте». Это общага. Девять этажей заселены музыкантами, актерами, художниками. А и правильно. Зачем размазывать культурный слой по городу, когда можно всех собрать в одном месте и там их наблюдать?

Вот и представьте себе, что получилось. Это дом, в котором нет ни одного не то, что скучного дня или безмятежной ночи. Там секунды не проходит без происшествий. Там ежеминутно возникают истории, достойные наилучших сценариев для любого жанра бытописания и мифотворчества. Электорат отборный. В том смысле, что все отобраны в процессе вступительных испытаний. Там география поселенцев настолько широка, что когда народ, сдвинув в коридорах праздничные столы, начинает отмечать Новый Год с наступлением его на Камчатке, заканчивает Калининградом. Художественный и институт культуры (а с ними и актерское отделение) набирают учащихся изо всего СССР, а затем России и из-за разных рубежей. Для Сибири и Дальнего Востока это вообще, главные учебные заведения культуры. Поэтому едут. Едут все, кто хотел бы за Урал (за Уралом, это там, в Питере и в Москве), но может себе позволить приехать хотя бы сюда, в Красноярск. Здесь Школа. И здесь УЧАТ. Едут одаренные дети, со всего Союза. Ну как дети... Это вполне половозрелые граждане, в диапазоне от двадцати до тридцати. Со всеми вытекающими. Едут, проходят отбор, поселяются в общей общаге, большом девятиэтажном доме, имеющем форму креста. Общага заглатывает своих жильцов и жиличек, выдаёт матрасы, бельишко, распределяет по половому признаку, семейному положению и по интересам. Художники, традиционно, заселяют два последних этажа. Музыканты предпочитают селиться на средних, семейные в нижних, а актеры и актрисы где придется. Между.

Мужчин и женщин, ранее не знакомых друг с другом разделяют только тонкие картонные двери. Ненадолго, конечно. Привязанности, симпатии, семьи формируются так же легко, как... выпить стакан воды пролетариату. В этих демократичных условиях формируется совершенно особый дух, стиль и быт.
Первое, чему учит общага — не удивляться. Второе — ни о чем не сожалеть. Третье — никого не судить. И четвертое — ничего не бояться.

Девяностые двадцатого прошлись железным катком по стране, вы помните. Студенчеству того времени досталось. Конечно. Представьте, что вы поступили в институт, зная, чего хотите, кем будете и куда поедете по распределению. Во время учёбы вас плющит, вместе со всеми. Вы голодаете, буквально. Вам не платят даже стипендии. Вы ищете способы прокормиться, но вся страна стоит на паперти или на базаре. А после окончания у вас не только распределения нет. У вас нет больше даже страны, из которой вы родом. И если вы приехали из союзной республики, то теперь вы иностранец.

Колбасило всех. Город наводнился русскоязычными беженцами из бывших союзных. Это были мрачные, потерянные люди. Без дома. Без работы. Без перспектив. Вырванные из среды и в отчаяньи. Они наводнили общаги ВУЗов. Находили работу дворника, уборщиц, завхозов. И жили, вместе со студентами, в общагах. Понятно, что взаимопонимания было мало, а страсти накалялись. Все против всех. Но студенчество, как известно, безбашенно и зла не помнит. Юность спасает от уныния. Поэтому противостояние коменданта («коменды») и жильцов общаги то входило в острые фазы, то приобретало характер окопных войн.

Главным достоянием общаги были, пардон, санузлы и души. Общие души работали только на нижних этажах. Наверх вода просто не доходила. Санузлы работали также. Поэтому вечерами в душ выстраивалась длинная очередь из полуодетые студентов. Администрация придумала закрывать души на ключ. Для личного пользования. Студенты ответили террором и диверсиями. Ключ от душа стал предметом вымогательства, взяткой. Если ты живёшь на нижнем этаже и имеешь ключ от душа, то ты король. И у тебя образовывается множество друзей. А особенно, подруг. Студенты художественного института идут с жалобами к ректору. Коменда отвечает репрессивными действиями. Студенты выводят из строя замки на душах. Коменда громит звуковое оборудование на стихийной ночной дискотеке. Студенты переворачивают кухонные плиты и выбрасывают из окон сковородки и кастрюльки, оставленные «упакованными» жильцами.
Так до бесконечности. Война — дело молодых. Лекарство против морщин.

Завкафедрой художественной керамики, профессор, которого студенты зовут просто «Папа», мало того, что подкармливает своих, принося из дома пироги и сметану. Он организует в подвале института душевую комнату, где девчонки-керамистки могут хотя бы помыться, после уроков. Девчонки моются. Ходят чистыми и блестящими. И охраняют свою «сауну». Но остальное население общаги стоит в многочасовых очередях. Носит тазики с горячей водой. Моет посуду по понедельникам. Крик: «Воду дали!» может парализовать работу двух институтов, потому, что всё сообщество бежит полоскаться и стирать скудные свои вещички. В очередях в душевую народ знакомится, ссорится, сплетничает, влюбляется и ненавидит. Эротика мешается с самым грязным бытом. Условности стираются. Терпимость и толерантность многократно возрастают. Вода — основа жизни. Ожидание воды — главное занятие. Перед этим даже голод отступает. Ты просто забываешь, что можно жить, имея персональный толчок и горячую воду. Но. Человек ко всему привыкает.

#бегущая_строка
Очередь в душевую ропщет: какой-то мудень застрял в душе и плещется уже минут пятнадцать. Время два ночи. Сквозняки. Ноябрь. Утром в институт.
Но мимо застывших скорбных людей вдруг ураганом проносится ДИВО в ярко-желтом китайском полотенце, вместо одежды. И очередь оживает. Мальчики преображаются, глотают слюни, выкрикивают одобрительные лозунги. Девочки насмешливо шушукаются (это зависть), строят гримасы. Презирают.

Диво проносится в обратную сторону — забыла мочалку. Очередь повторно оживает. Минут через пять оно, диво, возникнет в коридоре снова. Это «Бегущая Строка», девушка с актерского отделения, где, известно, разные зажимы и комплексы неуместны. Бегущая Строка бежит по коридору, высоко вскидывая длинные стройные ноги. На голове тюрбан из полотенца. Гибкое тело еле прикрыто другим небольшим полотенцем. Бедра магнетически раскачиваются. Полотенце стремится упасть. И. Падает. Не удержалось. Всеобщий вздох ликования. Вот это нам повезло! Бегущая Строка медленно нагибается. Грудь очерчивается острыми пиками. Вздох. Бегущая Строка поднимает полотенце. Ещё вздох. Бегущая Строка картинно щурит раскосые глазки, её высокие, породистые скулы застывают в гримасе «всё тлен», а нос презрительно морщится. Бегущая Строка не торопясь закидывает жёлтое полотенце на плечо. И облизнув пухлые красные губы, окинув взглядом, ищущим зрительный зал, очередь, удаляется. Овация.

Вечер, определенно, удался. Ожидание водных процедур перестаёт быть пыткой и становится наслаждением. Простое, но эффективное средство сделать людей счастливыми — показать им голую женщину, срабатывает.

— Кто это???
— Ты чо! Это же Бегущая Строка! С третьего курса! Она, ты чо! Она же в эскорте подрабатывает! Она, говорят, имела всех рок-музыкантов, которые приезжали на гастроли! Даже Бутусова, Кинчева и Глеба Самойлова.
— Ого... брешут небось... а почему она Бегущая Строка?
— А, ну это погоняло её. С ней разговаривать бесполезно. Она мысль не держит. А у самой у неё одна мысль умещается в голове. И та бегущей строкой на лбу высвечивается: кого бы, сколько стоит, сколько раз?
— Красивая!!! Завидуешь?
— А то!!!

Оригинал в Facebook автора.