Оксана Дубонос

Их биографии коротки, как автоматная очередь: «Рядовой. Пропал без вести. Не награждён». Им всегда будет двадцать, потому что с передовой не возвращаются…

Вирус с нами, но санитарная диктатура толкает купить билеты в «ковидный» Стамбул, где  даже собака не может зарыть кость без того, чтобы не откопать что-нибудь из поздней античности…

Г-н Эрдоган в лёгком замешательстве, российский турист в лёгком помешательстве: с 15 апреля «берег турецкий» закрыт «в связи с обострением эпидемиологической обстановки». Кто не успел, тот едет в солнечный Крым…

«Мне исполнилось два года, когда началась война. Отец ушёл на фронт. Сестру мама отправила менять папины папиросы на хлеб, и она погибла. Меня нашли в квартире у тела мёртвой матери…»

«Люди, мы не умираем,/ В каждом бабочка живёт», — придумал Валентин Иосифович Гафт — артист, которому достаточно было просто выйти на сцену, и все смотрели только на него. И ничего больше не нужно было делать. Потому что талант.

Великие музыканты считали за честь сыграть с его коллективом. Народный артист СССР пианист Николай Петров называл его «одним из лучших дирижёров современной России», а Мстислав Ростропович — «большим профессионалом».

При жизни не было ничего: ни славы, ни тиражей, ни денег — только дурдом, зона, общественное порицание и обвинения в «морально-бытовом разложении».

В венгерском Кишкёрёше есть целый парк со скульптурами переводчиков Шандора Петёфи — национального достояния мадьяр. Один из четырнадцати – бюст Леонида Мартынова. Единственный в мире памятник омскому поэту.

Когда предновогоднее буйство накрывает город, я еду в деревню. В захолустье. В экзистенциальную дыру. В самую глухую подворотню Омской губернии. Будто опальный Радищев.

И какой же русский не любит, чтобы под ногами плескалось море, а над головой сияло солнце?! И всё это в ноябре…

Соловьёвка — волшебная страна. Каждый год в начале мая в деревню возвращается война. Война, которая давно закончилась…

Николай Бердяев полагал, что только в Италии «русскому вольно дышится». Мне – ещё и бродится…

Всякий раз, проезжая по проспекту Комарова, я упираюсь в указатель «Многофункциональный центр предоставления услуг» как в одну из главных загадок мироздания.

На советской эстраде было много замечательных, талантливых исполнителей. Но Кобзон всё равно выделялся. Он был такой один. В его жилах текла не кровь, а советская песня, выпестованная мастодонтами: Пахмутовой, Добронравовым, Мовсесяном, Бабаджаняном, Ошаниным, Ваншенкиным.

У него было всё: великая страна, плевавшая на американское эмбарго, 33 резиденции, где монархов угощали редкими сортами виски, и жена — из омской деревни Михайловка…