Оксана Дубонос

Как любой город, Калининград рождает устойчивые ассоциации: янтарь, шпроты, море, коньяк «Старый Кёнигсберг». Кто-то вспомнит про сыр «Тильзитер», копчёного балтийского угря и марципан, который во времена кайзеров продавали в аптеках как средство от душевных расстройств. Калининград — наш, и значит, впадать в уныние в отсутствие итальянских ландшафтов — грех. Пусть весь мир отдохнёт от русских пилигримов — мы летим к западным воротам страны…

Мой дед из поколения, почти полностью выбитого войной. Его история — это история  десятков тысяч пацанов, прошедших кровавую мясорубку Великой Отечественной.

20 июня заслуженному артисту России Олегу Карповичу исполнилось бы 67…

Их биографии коротки, как автоматная очередь: «Рядовой. Пропал без вести. Не награждён». Им всегда будет двадцать, потому что с передовой не возвращаются…

Вирус с нами, но санитарная диктатура толкает купить билеты в «ковидный» Стамбул, где  даже собака не может зарыть кость без того, чтобы не откопать что-нибудь из поздней античности…

Г-н Эрдоган в лёгком замешательстве, российский турист в лёгком помешательстве: с 15 апреля «берег турецкий» закрыт «в связи с обострением эпидемиологической обстановки». Кто не успел, тот едет в солнечный Крым…

«Мне исполнилось два года, когда началась война. Отец ушёл на фронт. Сестру мама отправила менять папины папиросы на хлеб, и она погибла. Меня нашли в квартире у тела мёртвой матери…»

«Люди, мы не умираем,/ В каждом бабочка живёт», — придумал Валентин Иосифович Гафт — артист, которому достаточно было просто выйти на сцену, и все смотрели только на него. И ничего больше не нужно было делать. Потому что талант.

Великие музыканты считали за честь сыграть с его коллективом. Народный артист СССР пианист Николай Петров называл его «одним из лучших дирижёров современной России», а Мстислав Ростропович — «большим профессионалом».

При жизни не было ничего: ни славы, ни тиражей, ни денег — только дурдом, зона, общественное порицание и обвинения в «морально-бытовом разложении».

В венгерском Кишкёрёше есть целый парк со скульптурами переводчиков Шандора Петёфи — национального достояния мадьяр. Один из четырнадцати – бюст Леонида Мартынова. Единственный в мире памятник омскому поэту.

Когда предновогоднее буйство накрывает город, я еду в деревню. В захолустье. В экзистенциальную дыру. В самую глухую подворотню Омской губернии. Будто опальный Радищев.

И какой же русский не любит, чтобы под ногами плескалось море, а над головой сияло солнце?! И всё это в ноябре…

Соловьёвка — волшебная страна. Каждый год в начале мая в деревню возвращается война. Война, которая давно закончилась…

Николай Бердяев полагал, что только в Италии «русскому вольно дышится». Мне – ещё и бродится…