Филимон и другие. Деревенские хроники

Этот рыжий кот свалился на нас с крыши. Шмякнулся под ноги, рожа нахальная и обаятельная одновременно, как у народного артиста СССР Евгения Павловича Леонова в роли Доцента. Сирота, говорит. И даже не побоюсь этого слова, беспризорник. Во рту с утра мышь не валялась. То-сё, пустите в закрома, а то прямо здесь окочурусь. Хотя видимых признаков дистрофии у животного не наблюдалось. Скорее, наоборот.

В нашей семье потомственных зоофилов не принято оставлять живность без хлеба насущного, будь то зелёный дятел из соседнего леса или жук-навозник с картофельной грядки. Если взрослым некогда, то, будьте спокойны, дети завсегда накормят страждущих до икоты.

1

Пошли в избушку, там бабушка заваривала курам комбикорм. Кот без предисловий подошёл к тазу и громко зачавкал. Мы в первый раз в жизни видели, чтобы кот за обе щёки уплетал комбикорм, как манную кашу. Маленький Вася поморщился и вытащил из кармашка белый мякиш, приготовленный для «охоты на рыбок». Кот не отказался и от мякиша. Этот тип явно работал на публику. Всем своим видом он демонстрировал: вот я какой неприхотливый парень, и хлебушек могу, и комбикорм. Мы угостили кота молоком, сырниками и вчерашней котлетой. На десерт был торжественно подан мёрзлый хвост минтая. Бабушкины кошки, возлежавшие на кровати среди луковых вязанок, выказали крайнюю степень неудовольствия. Жёлтые глаза Анфисы побелели от злости, усы у Белки вздрагивали от негодования, Дорофейка нервно подёргивала кончиком хвоста, мстительно надеясь, что от количества съеденного у нахала случится завороток кишок.

Бабушка всплеснула руками: «Чей кот?» Мы успокоили старушку. Мол, сейчас набьёт брюхо и пойдёт туда, откуда пришёл. Но сытый кот проигнорировал распахнутую специально для него дверь избушки. Он мыслил в других категориях. На свободу? Ага, щас, разбежались…

Чтобы ненароком не присвоить чужую скотинку, бабушка обошла соседей. Заскочив к деду Ивану, она обнаружила его за «обедом». Дед, как артист, отработанным движением опрокинул в себя стакан мутноватого первачА, закусил морковкой, кряхтя, вылез из-за стола и, помолившись на образа, по своему обыкновению произнёс: «Много ли человеку надо?» Предположение насчёт кота счёл неуместным: «Чтоб мой Валерка ходил по дворам побираться?!»

Томка с порога загудела, как шмель в зарослях лебеды, что ни котов, ни мужиков в её хозяйстве отродясь не водилось, потому что, когда она просит котика, ей подсовывают кошечку, а … Про мужиков бабушке было неинтересно.

Маруся, поглядев, как «сирота» в два счёта управился с миской щей, витиевато матернУлась и объявила, что это вообще китайский кот - такая специально выведенная порода, чтобы жрать от пуза.

С противоположного конца деревни притащился Толя-Хомячок. Приняв накануне водки несколько больше, чем рассчитывал, Хомячок долго силился сфокусировать взгляд на животИнке, но ему это плохо удавалось. Чтоб человек не мучился, бабушка сунула ему кота под нос. Толян поскрёб в затылке, плюнул себе на галошу и, обдав котяру сложным перегаром, громко икнул. Но кот был категорически против ТАКОЙ процедуры опознания, в ходе которой его с одинаковым успехом могли признать как рысью, так и верблюдом. Ловко выскользнув из бабушкиных рук, он шлёпнулся на траву и скрылся под крыльцом дома. Таким макаром получалось, что зверь ничейный. То есть наш.

До поры до времени кот, наречённый бабушкой в честь греческого апостола Филимоном, интеллигентно скрывал дурные пристрастия. На чистую воду его вывела индюшачья нога. Из кулинарного талмуда мы вычитали, что оттаявший полуфабрикат следовало натереть мёдом, чёрным перцем и дижонской горчицей, нашпиговать чесночком и веточками розмарина, сбрызнуть оливковым маслом, завернуть в фольгу и запечь при температуре 200 градусов. На гарнир подать собственноручно выращенный молодой отварной картофель, щедро присыпанный укропчиком, малосольные огурчики, а там как пойдёт. Ужин на свежем воздухе под экзистенциальное жужжание комаров - вещь мало предсказуемая….

За сельхозработами мы забыли про ногу. Все, кроме Филимона. Страшная догадка пронзила нас в тот момент, когда маленький Вася закричал, что Филимон поймал зайчика. Спрашивается, какой чокнутый зайчик мог заскочить в три часа дня на подворье с дюжиной кудахтающих кур, тремя беспрестанно орущими бандитами дошкольного возраста, тремя кошками, и пятью озабоченными петухами?! Выскочив из огорода с тяпками, мы увидели «картину маслом». Кот в зубах с увесистым «зайчиком», роль которого с успехом играла индюшачья нога, нёсся через двор короткими перебежками. Со своими призывами «немедленно остановиться» и «выплюнуть дичь» мы, наверное, смахивали на гаишников с «матюгальниками», когда они требуют «прижаться к обочине», «выйти из машины» и «положить руки, на капот». Поэтому кот, как бывалый водила, «выжал педаль газа в пол» и через мгновение скрылся под крыльцом.

Мы принципиально не уходили от дыры, из которой доносилось упоительно-громкое чавканье. Нам всем хотелось заглянуть в бесстыжую Филимоновскую морду. А кому-то, возможно, даже спросить: «Доколе?»

Где-то через четверть часа котище с трудом протиснул отяжелевшее тело на свет божий. Не удостоив нас взглядом, слегка пошатываясь и щерясь от удовольствия, он направился к ведру испить водицы. Но, сделав пару-тройку шагов, неожиданно брыкнулся на бок. Он так долго лежал и не шевелился. Первой опомнилась бабушка: «Неужто сдох?» Но когда мы его обступили, Филимон приоткрыл правый глаз и блаженно хрюкнул…

Бабушкины кошки презирали Филимона. За то что весь забор, все дверные косяки, а также углы избушки были помечены фирменным Филимоновским духом. И за то что при встрече с ними кот неизменно подчёркивал: мы, мол, не на помойке нашлись, как некоторые, видимо, намекая на своё «неземное» происхождение с крыши.

По части метаморфоз кот был настоящий Марьян-искусник и что называется «актёр от Бога». Человек непосвящённый, глядя в эти изумрудно-зелёненькие глазки, мог сгоряча подумать – вот он, последний кот-праведник, оставшийся на Земле. И только мы знали, сколько дерзких планов по выуживанию деревенских специалитетов из холодильника, зреет в этой гениальной голове, похожей на маленькую сморщенную тыкву. Если, к примеру, бабушка дремала в доме, кот предусмотрительно прятался в кустах смородины перед домом, и, как распоследняя сволочь, начинал истошно орать, требуя «маленько покормить» его. Он мог часами так орать, нарушая звенящую деревенскую тишину и пугая утробными воплями соседских собак.

Неконтролируемые приступы булимии нашего «беспризорника» мы пытались объяснить «тяжёлым» детством, когда, вероятно, Филимон питался одними акридами. Стоило бабушке зайти в избушку, где стоял холодильник с едой, он пулей летел за ней и начинал страстно мурчать и тереться о ноги, выпрашивая добавку. С остальными членами семьи этот номер с невероятной ласковостью не прокатывал. На нас не действовал его умильно-сиротский вид, и совесть по ночам не мучила, потому что три наши кошки, вместе взятые, не съедали за день столько, сколько один Филимон в один присест.

Целыми днями кот шатался по двору с выражением на морде «что бы сожрать». И это притом, что утром, в обед и вечером он столовался, как в санатории «Коммунальник»: первое, второе, третье и компот из карасей. В ежедневный рацион нашего «дистрофика» входили молоко, сметана, суп на курином бульоне, жареная свинина, картофельное пюре со сливочным маслом и жирный рассыпчатый деревенский творог. Шерсть у Филимона сделалась густой и яркой, замуздЫканный хвост распушился и гордо и независимо реял над огненно-рыжим задом, как флаг над Майданом.

Филимон прожил у нас две осени, две зимы и два лета, а прошлой весной пропал. С котами так бывает: ушёл и не вернулся. Но память о себе оставил. В плетёной корзинке, где бабушка хранила лук, Дорофейка родила рыжего котёнка. Филимона-младшего. Таким незатейливым образом жизнь восторжествовала над смертью и даровала нам утешение.

Он очень обаятелен, этот младший. И умён. И хорошо воспитан. Он никогда не тырит у нас еду, и не лазит по столам, и не клянчит добавку, но… Нам страшно не хватает Филимона. Мы тоскуем по его невероятной изобретательности, дерзким выходкам и неподражаемому лицедейству…

Вслед за Филимоном ушла кошка Анфиса. В конце прошлого августа в совсем уже преклонном возрасте она в муках родила трёх мёртвых котят. Они в ней застряли, и нам с мужем приходилось тащить их из материнской утробы…

Что касается других героев этой истории, то дед Иван по весне сломал шейку бедра. Сын с невесткой отправили его в Седельниковскую ЦРБ с подозрением на инсульт. Инсульт, к счастью, не подтвердился, но скользкий больничный кафель сыграл с дедом злую шутку. Теперь старик лежит посреди хаты на сдвинутых кроватях и слёзно молит привезти ему из города костыли, чтобы кандЫбыться по двору. Томке опять подсунули кошечку, а Толя-Хомячок в очередной раз «словил белочку» – то ли двадцать седьмую, то ли тридцать девятую по счёту. Бабушка преставилась в последний январский день этого года в возрасте 93 лет. Маруся умерла накануне 9 мая.

…Когда-то давно мне попалось на глаза стихотворение Владислава Ходасевича «Памяти кота Мурра», видимо, посвящённое ушедшему в мир иной домашнему любимцу. Там были такие строчки:

Друг утешительный и вдохновитель мой!
Теперь он в тех садах, за огненной рекой,
Где с воробьём Катулл и с ласточкой Державин…

И вот я закрываю глаза и ясно вижу их всех, неспешно прогуливающихся по дорожкам эдемского сада. И сентиментально-слезливого Гавриила Романовича, и Марусю в лёгком шлейфе матерка, и Катулла Веронского в пурпурной тоге, и свою бабушку. По правую руку с кошкой Анфисой, а по левую - с рыжим котом, наречённым в честь греческого апостола Филимоном…