Омск 19 августа 1991 года

В ночь на 19 августа 1991 года я вернулся из отпуска в Омск. Решив отоспаться после перелета, отключил телефон. Однако отоспаться не удалось, в дверь утром позвонили. Моя помощница Валентина Андреевна Русанова ворвалась в квартиру: «Танки входят в Москву!» Какие танки!? Сбивчиво, волнуясь, она быстренько рассказала о государственном перевороте, о введении в стране чрезвычайного положения, об отстранении президента СССР Горбачева. Я моментально собрался, и мы выскочили на улицу. Мы торопились, почти бежали. Куда, зачем? Не знаю, но нам было ясно одно: надо что-то делать. Я тогда жил на левом берегу Иртыша, на Волгоградской, 4. Ни личной, ни служебной машины у меня не было: такие были времена – народные депутаты СССР ездили в автобусах вместе с народом.

Приехали в центр города, стали попадаться такие же встревоженные люди, несущиеся бог знает куда. Не случайно, конечно же, это были тоже депутаты: городского и областного советов. Так же понятно – «наши», демократической ориентации.

Мы вошли в здание горсовета, разместились в одной из комнат. Мобильников тогда не было, но сарафанное радио уже оповещало всех интересующихся, где кучкуются противники ГКЧП. К горсовету стали подтягиваться наши единомышленники. Мы начали совещаться, поначалу весьма бурно и возбужденно, но потом – все более упорядочено. Быстро пришли к мнению, что необходимо создать некий координирующий демократический орган сопротивления государственному перевороту, чтобы объединить все наши усилия. Мы же еще не знали, как поведут себя местные власти, силовики и здешние сторонники ГКЧП.

Так был учрежден Комитет по защите конституционных органов власти. Меня избрали его председателем. В Комитет вошли депутаты горсовета и облсовета, представители демократических партий, журналисты, общественные деятели. Дальше началась такая бурная деятельность, что все трое суток слились в памяти почти в один длинный день. Интересно, что мятежники не прервали связь Белого Дома с регионами. Мы получали оттуда всевозможные материалы, документы, факсы, разговаривали с депутатами РСФСР. В Комитет подходили и подходили люди. В. Варнавский, председатель горсовета, выделил нам еще одну комнату, так как нам уже стало тесно, прибавилось телефонов.

Постепенно стало проясняться, что можно и нужно делать здесь, в регионе. На первый план само собой выдвинулась задача прорвать информационную блокаду, донести до населения правду, довести до граждан обращение Президента России Б.Ельцина, его оценки ГКЧП, его указы. Мы начали печатать листовки с этими документами. И тут случилось чудо: со всего города к нам повезли всевозможную множительно-копировальную технику: ксероксы и еще какие-то допотопные аппараты. Подъезжали машины, люди тащили к нам агрегаты и оставляли их без всяких расписок и т.п. Везли ящиками, коробками бумагу и все необходимое. Предлагали свои услуги и машины по распространению листовок. Парковка около горсовета была забита машинами добровольцев, которые терпеливо ждали, когда и для них напечатают листовки. В общем – кипящий Смольный.

Однако становилось понятным, что наше печатание листовок на миллионный город – это кустарщина в век телевидения и радио. И мы поехали на телестудию. Прибыв туда, мы столкнулись с руководителем местного телерадиокомитета Кулиничем. Он категорически запретил пускать нас в эфир. Я пытался донести до него, что мы хотим всего-навсего, чтобы на телевидении и радио зачитали Обращение Президента России и его Указы. Я ему горячо объяснял, что он совершает правонарушение, препятствуя доведению до населения указов законного президента республики. Однако Кулинич не отступал. Бледный, взъерошенный он уже понял, что попал между двух огней: с одной стороны грозный ГКЧП в котором и минобороны и министр внутренних дел, и председатель страшного КГБ, а с другой – законные требования народного депутата СССР, который имеет право требовать эфир безотлагательно, тем более с указами Президента России в руках. Наше столкновение происходило в фойе здания телецентра, там стоял столик для тенниса, который выступал барьером между сторонами. И хорошо, что там был этот столик, а то в горячности было желание дотянуться до оппонента, так были накалены страсти. Со мной были члены Комитета Сергей Суменков, Борис Тюльков, Виктор Корб и кто-то еще, мы прибыли на двух машинах штурмовать телецентр, совсем по Ленину. Кулинич вызвал подмогу, появился наряд милиции человек шесть, приехал районный прокурор. Перепалка продолжалась довольно долго. Своими законными требованиями я смутил и прокурора. А милиционеры вообще выглядели растерянными (вот что значит гражданская война: то ли за красных, то ли за белых). Физически прорываться мы все же не стали, так как нам все равно бы нужную аппаратуру не включили.

Мы поехали снова в свой штаб. На прощанье я сказал Кулиничу: «Моли бога, чтобы заговорщики победили, иначе ты ответишь за свои дела. (Забегая вперед: суд, действительно, признал действия председателя телерадиокомитета незаконными, он был снят с работы).

Потом была напряженная ночь, когда в Москве готовился штурм Белого Дома и пролилась кровь его защитников, погибли три парня. Мне позвонил оттуда наш депутат Владимир Исправников, сказал, что они уже взяли в руки автоматы, на всякий случай попрощался и попросил позаботиться о его семье. Я пообещал, еще не зная, что председатель КГБ Крючков уже подписал приказ о «нейтрализации» лидеров местных «комитетов сопротивления», если они не прекратят свою деятельность к утру 22 августа, и я там значусь под номером 6.

Наш Комитет, надеясь на благоприятное соотношение депутатских сил в горсовете, настаивал на созыве сессии. Варнавский колебался, хотел еще подождать, точнее выждать. Я зашел к нему, поговорили. Наконец я сказал, что если горсовет не примет решения в поддержку Конституции, то он окажется в одном стане с мятежниками, т.е. вне закона. И тогда наш Комитет отстранит горсовет от власти и возьмет все в свои руки. «Ух, ты!» - изумился моей дерзости Варнавский. «Что, слава Янаева тебе покоя не дает?» - «Э, нет. Янаев – заговорщик, он выступил против законной власти, сместил законного президента, а я добиваюсь сохранения всех законных структур власти. Разве горсовет против этого? Определяйтесь уже!» - «Хорошо», - согласился Варнавский. Он тут же вызвал помощников и приказал оповестить всех депутатов о срочном заседании. Потом он сел составлять проект резолюции. Варнавский очень не хотел, чтобы его действия и текст резолюции выглядели как вызванные давлением нашего Комитета (и поныне на этом настаивает). Ну что ж, пусть так и будет. В конце концов, это, действительно, было его решение.

И вот, состоялось заседание горсовета. Мы там присутствовали. Была принята резолюция против мятежа и в поддержку президента России и всех конституционных органов власти Союза. Запомнилось выступление главы городской милиции, мы у него спросили, с кем вы. Он четко ответил, что присягал президенту России и будет верен присяге вместе со всеми своими сотрудниками. Итак, город и городские власти с нами, на стороне Закона. Областная администрация просто исчезла на эти три дня: выжидали – чья возьмет. С начальником гарнизона была достигнута договоренность: солдаты и офицеры в казармах и никаких действий не предпринимают. Такая нейтрализация военных нас вполне устраивала. Местное управление КГБ не обозначало себя. Сторонники ГКЧП, увидев настроение народа, сидели тихо, тоже выжидали.

И еще были митинги. Много митингов. Меня привозили в разные части города для выступлений. Мы там раздавали листовки, разъясняли ситуацию.

21-го полегчало. Появилась надежда. Путч явно проваливался. Наконец – информация об аресте мятежников. Ура!!

…А где-то на следующий день у окна стоял Владимир Путин, в опущенной руке у него была газета с сообщением об аресте путчистов. Задумчиво посмотрев вдаль, он произнес тихо: «Мы пойдем другим путем».

Оригинал в Фейсбуке автора.