Если бы не было Ленина

Историки очень не любят сослагательное наклонение: если бы, да кабы… Они имеют дело только с состоявшимися фактами прошлого. А делать предположения — дело неблагодарное. Человеческая история — это даже не шахматная партия, это намного сложнее. И здесь нельзя вернуть несколько ходов назад и проанализировать: «а если бы мы здесь конем сходили». Как только вы умозрительно замените один из ходов в истории человеческого общества, то вы уже не сможете предположить, сколько еще новых факторов вмешается в ход событий, и весь процесс может пойти уже совсем непрогнозируемо.

Вот и о роли личности в истории говорить сложно. Чаще всего исторические процессы развиваются под влиянием объективных обстоятельств и идут так неумолимо, что отдельные персоны могут влиять только на их детали, но сменить курс они не могут. И поэтому в большинстве случаев можно сказать, что «не было бы этого — был бы другой, но в основном всё бы пошло, как и шло.»

1

Это как правило. Но у каждого правила есть исключения. К таким исключениям я отношу Ленина. И критерий у меня здесь такой. Если события закономерны и уже набрали ход, набрали инерцию, и курс уже определился, и этот курс поддерживается абсолютно всем обществом, то сломать это движение и сменить его вектор не дано никакой исторической личности. И если это кому-либо когда-либо удалось сделать, то он становится тем самым исключением из правил, он превращается в творца исторических событий, которые затем развиваются уже по его собственному плану. И вот Ленин сделал то, чего не должно было быть.

Февральская революция — редчайший пример небывалой общественной солидарности. Это был большой всенародный праздник, который бурно отмечали представители всех сословий. По улицам Петрограда ходили гражданские лица, рабочие, солдаты, офицеры — все с красными бантами на груди, все улыбающиеся и веселые. Незнакомые люди разных социальных слоев обнимались, поздравляли друг друга с победой революции. Эйфория охватила всё и вся. Демократия царила стопроцентная: все решалось на собраниях и на митингах.

Общепризнанно было, что Россия вдруг стала самой демократичной страной в мире. Временному правительству, опиравшемуся на Совет рабочих и солдатских депутатов, доверяли все. Ну, в общем — полное благоденствие и взаимопонимание. И кто бы посмел нарушить такую небывалую в истории России всеобщую солидарность!?

Но такой человек нашелся. Это был Ленин. Находясь в эмиграции в Швейцарии он с 7-го по 12-ое марта написал четыре статьи для большевистской газеты «Правда» под общим названием «Письма из далека». И в них он впервые говорит о том, что Февральские события и свержение монархии всего лишь первый этап революции. Поэтому перед рабочими России он ставил задачу: «подготовить свою победу во втором этапе революции».

Какой второй этап?! О чем он пишет?! Даже большевики не понимают Ленина. Они сочли, что, будучи оторванным от России, он просто не разобрался в обстановке, не сориентировался. Публиковать такие абсурдные письма полностью лидеры большевиков не решились: им было неловко за своего вождя. Первое письмо редакцией «Правды» было значительно сокращено и исправлено (в редакции тогда работали Лев Каменев и Иосиф Сталин), а второе, третье и четвертое в 1917 году так и не были опубликованы. Удивлению соратников Ленина не было предела: разве не он сам учил всех тому, что социалистическая революция происходит только в тех странах, где капитализм развивается до своих высших пределов, где наемные работники составляют большинство населения. Но ведь однозначно Россия не была таковой страной. Как ни странно, но большевики, варясь в той атмосфере, которая царила в России и за рубежом были на то время последовательными демократами. Для того времени это было естественным. И говорить об установлении в России власти одного класса — пролетариата, они и не помышляли: ведь рабочий класс составлял всего 7% населения. Следовательно при такой социально-классовой структуре разве можно было человеку демократических убеждений заговаривать о диктатуре пролетариата?! Нет, Ленин тут не встречал понимания даже у партийной большевистской элиты.

Не докричавшись до своих товарищей «из далека» Ленин лихорадочно ищет пути возвращения в Россию. И тогда появляется совершенно неслыханный в истории вариант переезда: через воюющую с Россией Германию. Но ведь все лица, являющиеся гражданами враждебного государства, если они оказываются на территории противника в военное время, подлежат там интернированию, т.е. задержанию, до заключения мира. Но Ленин идет на это, подвергая себя риску быть обвиненным в сотрудничестве с вражеской Германией. С помощью немцев он появляется в России.

Ленинские «апрельские тезисы» с призывами к пролетарской революции были встречены всеми более, чем прохладно. Достаточно привести название статьи Георгия Плеханова «О тезисах Ленина и о том, почему бред бывает подчас интересен». А ведь это первый и самый крупный русский марксист, и у него учился марксизму некогда молодой Ульянов. А председатель Петросовета социал-демократ Чхеидзе предвещал вождю большевиков полное одиночество: «Вне революции останется один Ленин, а мы пойдём своим путём». Да что уж говорить о представителях других партий, если идеи Ленина о выходе из войны и немедленной подготовке «мировой социалистической революции» отвергали и большевики. 8 апреля Петроградский комитет большевиков голосует против «Тезисов» (два голоса за, тринадцать против, один воздержался). Лев Каменев, Феликс Дзержинский, Михаил Калинин и другие видные лидеры большевиков решительно не поддерживают Ленина. Против кого революция? Ведь сам же Ленин в этих тезисах признает «Россия сейчас самая свободная страна в мире… отсутствие насилия над массами». И кого свергать прикажете, если все в стране решается исключительно демократически и солидарно?

Удастся ли одному человеку переломить мощнейший тренд, в котором дружно участвуют абсолютно все политические партии России? Неужели это у него получится?!

Как удалось Ленину, пойдя в одиночку против всех объединенных в одном порыве политических сил страны добиться реализации своих целей. Пожалуй, действия Ленина в апреле-октябре 1917 года — непревзойденный пример влияния одного человека на ход не только российской, но и мировой истории. Разумеется, каждый выдающийся исторический деятель своими действиями и поступками, накладывает свой субъективный личностный отпечаток на все происходящее под его руководством или влиянием, но далеко не каждый резко и кардинально меняет весь тренд процессов, исходя исключительно только из своих представлений и будучи поначалу никем не понятым. И только к Ленину это относится в полной мере.

В сентябре история с непониманием Ленина даже большевиками повторилась.

Совершенно неожиданно 15 сентября ЦК большевиков получает от Ленина два письма «Большевики должны взять власть» и «Марксизм и восстание». Содержание этих писем вызвало буквально шок у членов ЦК. Ленин полностью отказался от идеи компромиссов и мирного развития революции. Он предложил «на очередь дня поставить вооруженное восстание в Питере и в Москве (с областью), завоевание власти, свержение правительства».

Какое восстание!? Эффект от этих писем был такой же как в апреле: все остальные лидеры большевиков были не готовы к такой постановке вопроса. Все эти месяцы все важнейшие вопросы в стране решались с помощью демократических механизмов, царила представительная и прямая «митинговая демократия». И большевики втянулись в эти процессы, успели привыкнуть к этому. Они многократно наблюдали за тем, что добиться успеха в демократической обстановке можно было главным образом силой слова, силой убеждений. Только убедив в своей правоте народные массы можно было достигнуть своих целей. И, кстати, большевики очень поднаторели на этом агитационном поприще и часто одерживали победы на митингах и различных представительных форумах. Среди них было много весьма талантливых ораторов. В целом можно было говорить о том, что, используя демократические процедуры, большевики за прошедшие месяцы добились намного большего, чем любая другая партия. Всё больше Советов рабочих и солдатских депутатов становились большевистскими, т.е. фракции этой партии становились в них доминирующими.

Таким образом, нацеленные тем же Лениным на завоевание доверия масс большевики, добивались на этом пути больших успехов. И потому они всерьез собирались и дальше так действовать. Демократия им нравилась. Она, как им казалось, вела их к победе. Причем под победой большевики понимали не монополию на власть, а сотрудничество на равных с другими социалистическими партиями.

И вот на таком фоне, в разгар большой работы партии по привлечению на свою сторону народных масс, их вождь вдруг призывает к вооруженному восстанию. Эта идея совершенно не вписывалась в настроения руководителей ЦК и активистов партийных организаций.

По получении писем Ленина ЦК партии большевиков срочно собрал чрезвычайное заседание. В обсуждении приняли участие Бубнов, Бухарин, Дзержинский, Иоффе, Каменев, Коллонтай, Ломов, Милютин, Ногин, Рыков, Свердлов, Сокольников, Сталин, Троцкий, Урицкий, Шаумян, которым были розданы копии. Все выступавшие были единодушны: ни о каком восстании не может быть и речи. Рекомендации Ленина были решительно отвергнуты. Более того, тут же было единогласно решено: эти письма нельзя даже показывать рядовым партийцам, дабы не сбивать их с толку и не вносить сумятицу в их настроения. Постановили: письма Ленина сжечь, оставить только по одному экземпляру для архива. (Эти письма увидели свет только в 1921 году в публикациях журнала «Пролетарская революция»).

В единогласно принятой резолюции было записано: «ЦК, обсудив письма Ленина, отвергает заключающиеся в них практические предложения, призывает все организации следовать только указаниям ЦК и вновь подтверждает, что ЦК находит в текущий момент совершенно недопустимым какие-либо выступления на улицу...»

Да, действительно, сложно было объяснить членам партии подобную метаморфозу. Еще полмесяца назад рядовых большевиков призывали на борьбу против корниловщины, которая-де «идет войной на наши демократические завоевания». И они откликнулись, они вступили в ряды Красной гвардии, взяли в руки винтовки и выступили на защиту демократии. И вдруг — их призывают теперь тоже стать мятежниками и свергнуть с оружием в руках демократическую власть. Это было, как минимум, непонятно партийным массам и даже неприемлемо. Они ведь всерьез воспринимали слова своего вождя о том, что их партия, как и все другие, поборница народовластия, т.е. демократии. Они в это свято верили.

И вот эта ситуация, когда один человек (один!) выступает против устоявшегося логичного и целесообразного курса всего политического лагеря страны и даже своей партии, вновь нас подводит к теме о роли личности в истории. Октябрьскую революция «сделал» Ленин. Все шло и должно было пойти совсем по-другому.