Недоступная среда

Зрячий слепой

Инвалидом Борис Викторович Мельников называет себя легко, уточняя группу – первая, «пожизненная»:

- Точнее, «посмертная», как мы говорим. Выражение «человек с ограниченными возможностями» ввели в оборот чиновники для демонстрации своей толерантности: якобы слово «инвалид» звучит обидно. На самом деле в своей среде мы именно так и называем друг друга.

Борис Викторович стал инвалидом неожиданно. В 2004 году перестал видеть правый глаз – произошла отслойка сетчатки. Через пять лет то же случилось с левым:

- Остаточное зрение после двух операций все же было, - рассказывает он. – Мог разглядеть под определенным углом и при ярком солнечном свете смутные очертания фигур. Когда собрался на очередное лечение, попросил жену вынести младшего сына, которому еще года не было, на балкон: хотелось запомнить на всякий случай.

С тех пор он перенес уже три десятка операций. Шутит, что стал почти Терминатором: в «рабочий» глаз вставлены два хрусталика, силикон, клапан для контроля давления…

1

Сейчас Мельников видит те же очертания фигур, но при обычном дневном освещении. Главное – может работать на компьютере, увеличив шрифт так, что на экране вмещаются три-четыре строчки. Занимается репетиторством, пишет исследования, читает книги по буквам. Рисует, вооружившись специальными германскими лупами, поскольку в России таких не выпускают. В прошлом году прошагал почти полтысячи километров вместе со зрячими товарищами по экспедиции в поисках следов «Усть-Ишимского кроманьонца», древнейшего в мире человека разумного, останки которого обнаружены на территории Омской области. В проекте «Первопредок», научным консультантом которого является Мельников, уже приняли участие ученые из 19 стран мира. В лесу, в поле ему проще, чем в городе…

- И не только мне, - уверен Борис Викторович. – Долгосрочная целевая программа «Доступная среда на 2011–2015 годы», на которую в Омской области потрачено около 2 миллиардов рублей, не сделала среду доступнее. Нечищеные тротуары, гололед – беда для человека с белой тростью, именно поэтому зимой их нет на улицах. Даже я иногда месяцами не выхожу из дома. Другая проблема – автомобили на тротуарах. Как их обходить, объезжать? Только по проезжей части, а для этого, кроме прочего, надо преодолеть бордюр. Бьюсь с ГИБДД - штраф за въезд на тротуар полагается в 3000 рублей, но инспекторы не наказывают нарушителей: не принято, не отработана система. Светофоры расположены, как правило, на фоне рекламы: у слабовидящих все сливается в глазах. Сам тротуар, выложенный плиткой, становится убийственным – в выбоины попадает трость, легко зацепиться и упасть, я уже не говорю о том, что у достаточно активного человека вроде меня, даже если он передвигается по городу не каждый день, она стирается за три месяца. Получить новую – та еще задачка: справки, анализы…

Мелочи жизни

Колясочникам, по словам Мельникова, проще вообще не выходить из дома. В миллионном Омске два десятка подземных пешеходных переходов, во всех устроили пандусы, и ни один не отвечает СНИПам:

- Просто бросили сверху на ступеньки швеллеры – рельсы, которые нормами вообще не предусмотрены, потому что попасть в них колесами мало реально. Впрочем, это к счастью, потому что такое «путешествие» может закончиться смертью «каскадера». Если перевести правила на доступный язык, то «продольный уклон путей движения, по которому возможен проезд инвалидов на креслах-колясках, не должен превышать 5%». У нас этот уклон – не меньше 20-30%, пандусы разве что не отвесные. Причем, не только в переходах, но и у зданий, включая министерство социального развития.

Гладкие скользкие перила мало помогают удержаться. Кнопки вызова охраны для подмоги в переходах существуют, но ни одна не работает.

- А если бы работала, представляете себе аттракцион? – удивляется ученый. - Недавно пригласили инвалидов на семинар в современную омскую библиотеку – компьютерную, специально оборудованную «для всех групп населения». Как гостей затаскивали, страшно вспомнить, хотя там всего-то пять ступенек. За каждым углом перехода – каменные антивандальные урны прямо у стены, к которой стараешься идти поближе, чтобы уцепиться хоть за что-то в случае чего. В результате – разбитые и сломанные ноги. Но и добравшись до больницы, человек в нее не въедет – как правило, пандус упирается в дверь, которая открывается наружу, на себя. Театры, музеи, расположенные в старых зданиях, оборудованы такими же пандусами, но даже если человек попадает внутрь, дальше первого этажа хода нет! Лифты-подъемники есть только на железнодорожном вокзале. Больничные гардеробы, как правило, находятся в подвале. Туалеты для маломобильных групп населения – невероятная роскошь, существующая только в крупных «импортных» магазинах вроде «Икеи». Но в поликлинике № 14, например, все же недавно обустроили. Хотел зайти, посмотреть, как именно. Оказалось, что ключ находится у охранника! Инвалид поставлен в положение все время просящего. Взрослый человек не в состоянии быть самостоятельным! Все это – от некомпетентности чиновников, от нежелания ставить себя на место людей, для которых вроде бы это делается. Вроде бы мелочи, но «доступная среда» именно из них и складывается. Точнее, не складывается.

Ограниченные возможности

Мельников с упорством ученого исследовал уже массу учреждений, но опирается не только на свои наблюдения. Два года назад он создал первое за Уралом интернет-сообщество «Доступная и недоступная среда». Информация, на его взгляд, еще одна «ограниченность» инвалида:

- Даже для того, чтобы оформить полагающиеся выплаты, приходится изучать законы – на сайтах социальных министерств нет ни списка документов, ни внятных советов и разъяснений законодательства. Я выхаживал пенсию два года, и еще через пять лет узнал, что мне полагается доплата к пенсии за несовершеннолетнего сына. К сожалению, люди с поломанной психикой в большинстве не только не способны бороться за свои права, но и не понимают, что они у них есть! Организую рейды с общественниками, просветительские семинары, бьюсь в судах. Отношение к инвалидам в России имеет две крайности – либо жалость к убогому: «помогите, чем можете», либо убогое восхищение: «может, несмотря». На самом деле все, что нужно инвалидам – самореализация. Но и в этом их сдерживают. В «домах призрения» Омской области установили, например, размер оплаты за обслуживание, который высчитывается из пенсии инвалида первой группы - 447 рублей в сутки. Закон позволяет, но это максимум, им предусмотренный. В Москве с обитателей домов инвалидов берут по 50 рублей, в Якутии – по 60. Учитывая, что средняя пенсия – 14-15 тысяч, понятно, что на удовлетворение других потребностей, кроме, как поесть-попить, человек рассчитывать не должен. А люди-то изобретают, творят. К Международному дню инвалида мы с товарищами организовали выставку. Тотально слепые мать с дочерью передали картины, вышитые бисером, парнишка с ДЦП, у которого, строго говоря, работает один палец, - компьютерную графику, семья колясочников – интерьерных кукол. Каждому из них, чтобы приобрести расходные материалы, приходится серьезно урезать себя в питании. Хуже всего то, что выставка была им не нужна – не верят, что всерьез интересуют кого-то. А я хотел не «убогого восхищения» ими, а более приземленного – продать работы. Мне важно, чтобы инвалиды почувствовали себя не столько нужными обществу – это слишком сложная задача, сколько независимыми хотя бы финансово.

Чтобы разбудить общественное мнение, незрячий Мельников, благодаря старым навыкам, снимает на фотоаппарат и камеру то, чего не видят чиновники: машины, забившие тротуары, искореженные рельсы пандусов, студентов, ради эксперимента решающих повторить «подвиг инвалида». Планирует сделать фильм. Власть, декларируя «доступную среду», по мнению Мельникова, на деле к ней не стремится – забитые, загнанные по своим углам люди ей выгоднее. Именно поэтому точное число инвалидов ни в России, ни в Омской области неизвестно:

- Уровень инвалидизации, скажем, во Франции – около 25 процентов, в Финляндии и вовсе 30. В России, с ее стареющим и болеющим населением – всего 10. В Омской области положение, по официальным данным, лучше всех в России – всего 7 процентов! Пытаюсь своим примером доказать, что можно изменить положение, не прячась от проблем.

Слепой экскурсовод

Виртуальной доступностью Борис Викторович не ограничился. По собственной инициативе стал общественным экспертом реконструкции Любинского проспекта. К исторической улице Омска, которая ремонтировалась в честь 300-летнего юбилея города, спуститься можно только по стометровой крутой лестнице. По настоянию Мельникова, в проект реконструкции добавлена остановка общественного транспорта, с помощью которого можно объехать преграду, предусмотрен лифт для маломобильных. Впрочем, этого, конечно, мало, а он не привык рассчитывать на милость свыше. Поэтому доступную среду решил построить сам. В 300 километрах от города – на собственной даче, которую делят с товарищем Валерием Артемьевым. Точнее, уже третье лето они делят два домика в заброшенной деревне на берегу озера с 15-20 гостями. Сутки проживания на первой и пока единственной в России социальной турбазе стоят для инвалидов 50-100 рублей. Или ничего – в зависимости от ситуации.

- В прошлом году провели туристический фестиваль – сумели разместить на неделю 40 слепых и слабовидящих, - гордится кандидат исторических наук. – Бесплатно, конечно – они же гости. Многие мои ровесники на шестом десятке лет впервые «увидели» тайгу – я вожу инвалидов по зрению на экскурсию на пять километров вглубь. Потрогать дерево, сунуть руку в муравейник, собрать ягоду, понюхать воду – совершенно новые чувства для них. Постоянные обитатели базы - собачка и лошадка - пользуются огромным успехом: «обследуются» от носа до кончика хвоста. База – место, где мы живем, как хотим. Люди раскрепощаются, открывают в себе новые способности – через некоторое время им уже не требуются поводыри, чтобы пройти по лугу или соседнему околку. Конечно, условия у нас совсем не европейские: от райцентра – десять километров по проселку, вместо туалетов – деревянные «скворечники». Но надеемся постепенно изменить ситуацию. Уже смогли пробурить скважину для воды, закупить газовые плиты, сделать настил из досок в качестве пандуса. Нынче поставим туалет для колясочников – они тоже рвутся, хотя я и предупреждаю о неудобствах. Пока средств на все не хватает.

Впрочем, Мельников помощи не просит, хотя периодически взывает к сильным и властным. То на своем сайте предлагает Жерару Депардье, внезапно ставшему нашим соотечественником, принять в дар специально сколоченный для него дощатый домик. То обещает руководителям региональных партийных отделений бесплатные шалаши для труда и отдыха. Смеется:

- Не едут почему-то. Комаров, что ли, боятся?