Творческая командировка на гауптическую вахту

Уже в армии я возомнил себя будущим писателем. Писал рассказы, которые публиковались в «Советском воине». Поэтому считал, что мне нужно обязательно познать жизнь во всех ее многообразиях, разнообразиях и безобразиях. Гордился тем, что уже в таком молодом возрасте я прошел почти все ступени тогдашней социальной структуры общества. Был колхозником (в натуре — возил верхом на лошади копны сена к стогу на сенокосе), учеником школы, студентом техникума, рабочим, техником-технологом, спортсменом, туристом, солдатом. И еще меня очень интересовали ощущения тех, кто был лишен свободы. Любопытство разбирало, как там в тюрьме, в лагерях. Вот там я еще не побывал. Но сидеть, а тем более попадать туда нарочно не хотелось. Потом же эта судимость ляжет навечно пятном.

И вот в армии я хватил того самого лишения свободы в полной мере. Но все-таки это было не совсем то. И тут мне пришла мысль, что можно испытать искомые ощущения, не получая большой срок и не попадая в ЗК. Для этого и существует гауптвахта. Тем более в нашей бригаде порядки на гауптвахте были свирепые. О ней ходили страшные легенды. Ранний подъем, скудный паек, 16 часов тяжелой работы, нельзя курить, в камере можно сидеть только на табурете посредине камеры и лицом к двери, так чтобы часовой всегда видел твои руки. Читать можно, но только уставы. В общем, тех самых ощущений, о которых мечтал, можно было хватить с излишком. Но ведь недолго, то есть можно было и цель достигнуть и отделаться малой кровью. Творческая так сказать командировка. В общем я просто рвался на гауптвахту.

1

И шансов у меня попасть под арест было много. Дело в том, что я постоянно боролся за справедливость и часто вступал в пререкания со старшиной и офицерами. Но всё как-то ограничивалось внеочередными нарядами.

«Удача» пришла с другой стороны. Борясь с дедовщиной, я устроил драку (как-то уже писал про это). Дело чуть было не кончилось трибуналом и дисбатом. А это в мои творческие планы не входило. Спасло 50-летие ВОСР и широкая амнистия. Дело прекратили. Но зато решили дать мне «губу» на полную катушку. Командир подразделения имел право арестовывать солдат не более, чем на 5 суток, командир полка — на 10.

Но для меня сделали исключение: сам командующий соединением генерал Котловцев делегировал ради такого случая свои права командиру полка, и мне торжественно на построении всего полка на плацу дали по максимуму — 15 суток ареста. Такого здесь еще не было.

Ну и ладно. Потерпим. Зато я смогу вкусить тюремной жизни, не омрачая свою анкету.

Но тут в дело вмешались мои друзья-однополчане. Считая, что я пострадал за правое дело, они костьми легли, чтобы не дать свершится несправедливости (я же всегда за них заступался).

Наш расчет состоял из шести человек. И мы заступали на боевое дежурство посменно — по 12 часов в день одну неделю, а потом — по 12 часов в ночь — другую. Смена — один сержант и два солдата. И вот мой начальник смены категорически отказался заступать на дежурство в неполном составе. А у нас с этим было строго: мы все каждый день, заступая на смену, расписывались в журнале, это означало, что в случае чего нас могли судить уже по законам военного времени. Всё-таки Стратегические войска-же, постоянной боевой готовности.

И сержант доложил командиру, что он каждый раз — 15 дней моего ареста — будет записывать в журнал, что заступил с неполной сменой и ответственности за снижение боеготовности не несет. Стало быть, ответственность ляжет на офицеров. Они переполошились, пытались надавить на сержанта, но тот уперся. И имел на это право. Все-таки у нас не пехота. И порядки другие. Заставить сержанта они не могли. А за 15-то суток обязательно будет пару раз тревога. И любая заминка со временем у нашего расчета обернется крупными неприятностями для начальства.

«Блин, черти, как в отпуск ехать кому — так они прекрасно справляются и неполной сменой, а как на «губу» — так не могу!» — ругался наш капитан. Но и приказ командира полка, а точнее даже — командира бригады не выполнить никто не решался. И отцы-командиры придумали.

2

Майор и капитан вызывают меня и начинают договариваться. Дело в том, что на исполнение наказания по уставу дается 30 суток, то есть — мои непосредственные командиры должны в этот срок «привести приговор в исполнение». Вот они мне и говорят: «Ты должен скрыться и не попадаться на глаза командиру полка и начальнику штаба в течение 30 дней. Понял?» — Понял. — «Не подставь нас, боец».

Но полк-то маленький — всего 300 солдат. Но я исхитрился и пробыл в подполье все 30 дней. Увидев издалека похожую на командира полка фигуру, я нырял в кусты в буквальном смысле слова. В столовую добирался околицей, украдкой и с оглядкой.

И вот миновал ровно месяц. Я, расслабившись, вышел на бетонную дорожку и — надо же, тут же и столкнулся с командиром полка. Прыгать в кювет было уже поздно. Он, видите ли, решил пешком прогуляться из жилой зоны в боевую.
Ничего не оставалось делать, как двигаться навстречу. Я отдал честь, он тоже козырнул и остановился. «Ну, что, Минжуренко, не сладко на губе-то? Целых 15 суток!» — «Ох, не сладко, товарищ полковник.» — «Я вижу. Вон и похудел как! Устал поди?» — «Так точно, устал товарищ полковник» (по кустам прятаться)» — «Ну вот, смотри теперь, больше не попадай туда.» - «Никак нет, не попаду.»

Вот так и сорвалась моя творческая командировка. Оказался незаменимым специалистом. Я искренне сожалел об этом.

 

Оригинал в Фейсбуке автора.