Лариса Ивлева: «В издательском деле сейчас подъем: печатают больше, чем пять лет назад »

Совсем недавно в Омске вышел новый сборник известного поэта и журналиста Сергея Денисенко «И нет иных координат…», который уже поступил в омские библиотеки. Летом в «Пушкинке» состоялась презентация романа  омского писателя, лауреата Германского международного литературного конкурса «Лучшая книга года» Натальи Елизаровой «Небесные чертоги». А еще раньше увидел свет сборник писателя и киносценариста Алексея Декельбаума «На случайных берегах». И это только малая часть поэзии, прозы и публицистики омских авторов, которая вышла из печати в 2018 году. Значительная часть этих книг вышла в издательстве «Амфора», которое специализируется на выпуске краеведческой литературы и много работает именно с омскими литераторами. Мы встретились с директором «Амфоры» Ларисой Ивлевой, чтобы поговорить о современном книжном бизнесе, перспективах печатной продукции в цифровой век, о писателях и читателях и о городе Омске, который талантливые люди по-прежнему «пытаются покинуть».

- Лариса Георгиевна, расскажите немного о себе. Чем занимались, до того как решили организовать издательство?

1

- По специальности я инженер-электрик. Работала на заводе «Автоматика». Производили роботов для гальванотехники. Сложно в двух словах объяснить. Было вредное производство. Сначала один раствор, затем другой. В эти растворы по очереди что-либо опускали. В одной ванне три секунды, в другой – пять, и получалось идеально ровное покрытие. Ездит такая штука на колесиках и опускает в эти растворы, хоть тот же кузов грузовика. Вот ее мы и разрабатывали. Очень интересная была работа.

Потом перестройка. Работы не стало. Для меня это ужасно: не могу без работы сидеть. Вот тогда мы - я и еще трое мужчин с нашего завода - подумали: «А не начать ли нам какой-нибудь бизнес?» Это первая половина 1990-х годов: все торговали. Сначала мы торговали бельем. Но это было слишком скучно. Когда чуть подзаработали - стали торговать книгами. Заработали еще - купили технику и открыли издательство.

- Вы ведь родом из Тары. Жили по соседству с семьей Михаила Ульянова. Были знакомы с народным артистом?

- Лично я с ним не была знакома. Он был старше моей мамы. Даже она с ним не сильно общалась, хотя знала. Мама училась в одной школе с его родной сестрой Маргаритой, дружила с ней. В детстве и юности ведь разница в пять лет – огромная. Семьи наши жили на параллельных улицах. Мы на улице Свердлова, они на улице Ленина. Мой дедушка работал с отцом Ульянова в Тарском райисполкоме, но потом ушел на войну и погиб. Жили Ульяновы, как и все, очень бедно, скромно. Детские игрушки из глины лепили. Самое большое богатство в доме – радиоприемник или велосипед.

- Как Ваша семья оказалась в Омске?

- Мама поехала сдавать экзамены в Омский пединститут им. Горького. Сдавала экзамен 20 января, до этого где-то неделю просидев в библиотеке, а 21-го родилась я. Люди потом спрашивали: «Как там та девочка, которая чуть ли не в читальном зале родилась?» Думаю, что моя любовь к книгам – это оттуда. Я и в детский сад ходила с книгами, засыпала с ними под подушкой. Сначала это были совсем детские книги, а потом, когда меня принимали в октябрята, мне очень хотелось, чтобы мне подарили книжку Сутеева «Кто сказал «мяу»?». А подарили толстенную книгу о каком-то революционном комиссаре. Помню, что плакала сильно. Потом мне мама «Кто сказал «мяу»?» отдельно купила. В школе, в первом классе пыталась прочитать «Войну и мир». Но поскольку не знала, разумеется, французского языка, то доходила до французских фрагментов и останавливалась. Прочитала уже где-то в классе шестом-седьмом.

- С какими трудностями приходилось сталкиваться на первоначальных этапах издательского бизнеса?

2

- Особых трудностей-то и не было. Но мы были люди «неправильного» воспитания. Не умели и не хотели уметь давать взятки. Когда вышли по оборотам на приличный уровень, то у нас потребовали взятку. Это был один начальник из налоговой полиции. Мы ее не дали, и нам выписали такой штраф, что, по факту, пришлось закрыться. Потом мои пути с теми самыми компаньонами разошлись. Я начала самостоятельный бизнес, так как-то надежнее. В 1990-е годы еще легко было взять кредит. А сейчас это почти невозможно. К тому же, если кредитор слышит слово «книги», то сразу тебе говорят: «До свидания». Без оборудования раскрутиться тяжело, но как-то у нас потихоньку получилось.

- Сегодня книги товар рентабельный?

- Заказов хватает. Люди и пишут, и читают. Да, сейчас в основном хотят, чтобы все было в электронном виде. Но ведь для электронной книги должен быть макет, и его нужно сделать качественно.

- В последние годы наблюдается ли спад в производстве?

- Нет. Спада нет не только у нас, но и в Москве в больших издательствах. Наоборот подъем: сейчас печатают больше чем пять лет назад. Изменилась специфика. Если раньше были большие тиражи и меньше названий, то сейчас точно наоборот: много названий, а тиражи маленькие. К тому же, выросло и новое поколение читателей, и многие по-прежнему желают держать в руках «живую» книгу.

- Ваше издательство «Амфора»… Кстати, почему «Амфора»?

- Даже не знаю. Как-то само по себе придумалось это название в 2002 году. До этого был «Аркор».

- Так вот, «Амфора» специализируется на издании краеведческой литературы. Помню, как ныне покойный Александр Эрахмиэлович Лейфер рассказывал, что ему еще в 1970-е годы в Новосибирске в издательстве говорили: «От вашего краеведения нам одни убытки!» Сейчас этот пласт печатной продукции более востребован чем сорок лет назад?!

- Тогда была другая ситуация. Была другая техника. Сейчас можно выпускать малотиражную продукцию. Конечно, краеведческие издания по своей сущности малотиражны. Ведь они ограничены территорией конкретного края. В нашей области это интересно, а в соседней свое краеведение и свои издания. Но сейчас более современная техника, которая позволяет печатать маленькими тиражами. То, что тогда было нерентабельно, сейчас – вполне нормально.

3

- Почему именно такая «специализация» у издательства?

- Это мое личное. Очень люблю книги по истории, по краеведению.

- Разумеется, у Вас есть постоянные авторы?

- Конечно. Сегодня приходил Владимир Андреевич Демидов, бывший замминистра образования. Когда-то, лет двадцать назад он сидел у Полежаева в приемной и говорил: «Не уйду, пока зарплату учителям не выдадут». Ее тогда по полгода не платили. Ну и в итоге выдали. Сейчас он пишет воспоминания об омских педагогах. Очень интересная тема.

- Когда Вы начинали свое дело, легко ли Вам - человеку, работавшему в сфере промышленности, далекому от круга ученых, писателей и поэтов - было погрузиться в мир творческих людей?

- Это было непросто, но интересно. Творческие люди очень ранимы. Однажды пришел ко мне один автор, принес толстую рукопись. Мне было ее лень читать. Он, через некоторое время, приходит: «Ну как Вам моя рукопись?». А я честно призналась: «Извините, не прочитала». У него такой взгляд был… С тех пор я дала себе слово, что буду стараться прочитывать все книги, чтобы авторов не обижать. Книгу эту, правда, не издали. Этот человек был непрофессиональным писателем, но совесть меня долго мучила.

- Из профессиональных литераторов можете кого-либо выделить?

- Вероника Шелленберг. Считаю, что она вообще гениальная. В основном, мы со всеми дружим. Вот Сергея Денисенко издали последнюю книгу. Наталью Елизарову совсем недавно издали. У нас был еще один интересный заказчик. Сергей Голованов – известный философ. Он специалист по литургике. Раньше он жил в Омске, а сейчас уехал в Саранск. Он лично знаком с Папой Римским, выступал на Радио «Свобода». Это специалист мирового уровня. Но Омск его как-то не принял: он не мог тут найти работу. Самая крупная его книга «Русское католическое дело». Он собрал множество материалов во французских монастырях.

4

- Раз уж коснулись этой темы. Как вы думаете, почему Омск без всякого сожаления постоянно отторгает талантливых людей?

- Это очень печальная тема. Но ответа на этот вопрос я не знаю. Такое ощущение, что у нас тут как будто «болото». Ведь этим людям даже не деньги нужны. Им нужно признание. Иногда я вижу человека и понимаю, что он скоро уедет. Так чаще всего и случается. Я создала для себя такую теорию. Если в море или океане ураган, то самые сильные волны всегда по краям. А в центре – тишина. Омск находится в центре России. Все войны, революции, все исторические события они проходят где-то с краю. А в центре – тишина и покой. А творческим людям покой не нужен.

- В советские годы была жесткая цензура. Главлит и все с ним связанное. После 1991 года цензуры не стало, но всегда остается самоцензура. Какие у вас, как у издателя, существуют самоограничения? Что Вы не напечатаете никогда, ни за какие деньги?

- Сейчас тоже существуют запреты. Это порнография, это национализм. Хотя законы, конечно, обходят. У меня были такие случаи, и я отказывала. Один известный омский поэт и писатель… Ой, только не хочу озвучивать публично фамилии.

- Назовем его «литератор Р.»

- Так вот он пришел ко мне с гигантской рукописью. Сказал, что там про Колчака. Немножко про него там и вправду было. Но на самом деле шли сплошные рассуждения о том, что наша страна жила бы просто прекрасно, если бы в ней не было евреев. Он долго рассуждал по ходу повествования какие евреи все злодеи, а в конце… Ну что-то типа: «Давайте их поубиваем!». Я просто в ужас пришла. Сказала ему: «Уйди отсюда, я это печатать не буду!». Он пошел в другое издательство, и там это, кстати, издали. Выкинули, правда, самые дикие куски. Даже не знаю, продавалась эта книга или нет. Человек этот поругался со всеми в Союзе писателей, поскольку там много евреев. Сидит дома, никуда не ходит. Хотя он очень талантливый человек.

Потом еще одному отказали. На этой же почве. Писатель и кинодраматург С. Он жил в Омске, потом, кажется, уехал. Там, наоборот, про русских было. Что все они идиоты, дебилы. Какие-то рассуждения, ссылки, сноски. Все буквально притянуто за уши.

- И это с учетом того, что вы говорите о профессиональных литераторах. А ведь в наше время писателем может считаться вообще любой человек. Плати деньги, и тебя напечатают. Более того, по издательствам ходят толпы людей, скажем честно, психически не вполне здоровых. Как вы от них отбиваетесь?

- У тех, которые нездоровые, как правило, мало денег. Это их ограничивает. Я им высчитываю такую сумму, которую они попросту не могут потянуть. Вообще, эти люди довольно беззлобные. Мне их даже жалко. Они думают, что то, что они написали, это что-то такое гениальное новое. В реальности же они прочитали несколько книжек, чего-то там скомпилировали. А, по сути, читать-то и нечего. У нас был один автор… Я сейчас сюжет из его книги привожу. Он говорит: «Надо леса беречь. Для этого надо посадить лесничего с винтовкой на каждое дерево. Заходит человек без разрешения в лес, лесничий вскидывает винтовку, стреляет и все... Нет проблем». Эта книжка называлась «Конституция». Толстенная рукопись, где он рассуждал о том, как Россию, по его мнению, надо обустроить. Мы ее издали тиражом 30 экземпляров, потому что было понятно, что это плод воображения нездорового человека. Правда, ее потом из Новосибирска заказали. Кто-то там, видимо, такие курьезы коллекционирует.

- Вы можете высчитать примерный процент графоманов?

- Знаете, а даже бы не стала использовать термин «графоманы». В советское время их, конечно же, не пропустили бы. Но у меня работала фальцовщица - милая женщина без образования. Она собирала книги и одновременно их прочитывала. Мы издавали небольшой сборник стихов одного непрофессионального автора и все сошлись на мнении, что это стихи откровенно невысокого уровня. А это женщина сказала: «Вот это настоящая поэзия!» Так что для каждого писателя найдется свой читатель. Занимается человек, как ему кажется, творчеством. Ну и молодец!

- Бывали ли у вас конфликты с авторами?

- Два раза. Чисто финансовые. Один раз с одним известным спортивным журналистом. Мы издали его книгу, а он банально недоплатил оговоренную сумму. Мы не стали с ним судиться из-за этих небольших денег, но я сказала, что больше с ним работать не буду. Хотя он потом звонил, что-то предлагал... А второй раз, это был человек, создавший некое общество «по защите биосферы». Он издал книжку про свою семью. Его жена прочитала, ей что-то не понравилось, и она пошла к нам. Пришла, поскандалила немного. Но это скорее забавный случай, нежели какой-то конфликт.

- Бывает ли, не считая случаев с пропагандой расизма, антисемитизма и т.д., что уровень произведения настолько низкий, что издательство за него не берется?

- Наш редактор Ольга Ярославовна однажды одного автора категорически отказывалась редактировать. Вообще это был мужчина, но писала книги его мать. А подписывались его фамилией. Ну, она и написала... Там было что-то сексуальное, но при этом очень смешно написано. Видно было, что это не от личного опыта человека идет, а почерпнуто из фильмов низкого качества. Было стойкое ощущение, что человек чего-то недополучил в жизни и теперь выплескивает на бумагу нереализованные фантазии. В книге был сюжет про армию. Вроде как в казарму привели женщин легкого поведения. Долго-долго, на несколько страниц описывается эта оргия. Я показала это Голованову, ну который философ, и он очень удивился. Сказал: «Я служил в армии в описанное автором время, и самое сексуальное, что там было – это аэробика по телевизору». Редактору было противно работать, а мне даже жалко было эту женщину, которая все это придумала.

- Да уж. Чаще подобная эротика – прерогатива молодых авторов. Кстати, как Вам с ними работается?

- Приходит много молодых авторов, среди них много талантливых. Начинают они, как правило, со стихов. Но у них сейчас есть одна проблема – жуткая безграмотность.

Наши писатели Вероника Шелленберг, Андрей Ключанский, Алексей Декельбаум делают большое дело, когда возятся с молодыми авторами. Они учат их стилистике, подтягивают уровень грамотности, развивают вкус. И это все бесплатно. Ведь столько людей вышло из нашего местного литсеминара «ПарОм». Пусть не все они станут писателями, но они станут грамотнее, развитее как личности. А некоторые становятся очень хорошими писателями. Например, муж и жена Пономаревы. Они живут в Омске, но в Москве их охотно печатают. У них что-то типа фантастики, но в их книгах всегда глубокая мысль заложена. И есть интригующий сюжет, что сейчас редкость.

- А что сейчас в большей мере интересует писателей и читателей?

- Сейчас очень сильный интерес к генеалогии. Раньше только дворяне вели свои родословные, а сегодня повсеместный интерес к истории семьи. Причем люди стараются делать семейные летописи в печатном виде. Ведь если это делать только в электронном виде, то это «не то». Мы помогаем генеалогическое древо создать, «откопать» какие-то сведения. Следующие поколения, которые не смогут услышать семейную историю своими ушами – будут иметь возможность прочитать. И это замечательно, на мой взгляд.

 - Существует ли конкуренция между омскими издательствами?

- Сейчас, по факту, только мы остались и издательский дом Ивана Кольца. Были еще «Омский ракурс» и «Лео», но там издатели ушли из жизни, и дело как-то заглохло. Люди часто не видят разницы между типографией и издательством. Приходят в типографию, им там печатают очень красиво. Но редактора-то хорошего нет. В итоге получается ерунда. Большинство и этого не понимают. Вышла у них ерунда, а они такие счастливые, довольные. Говорят: «Как хорошо. У меня книгу выпустили». Печатать-то многие могут, а вот подготовить и хорошего редактора найти…

- Какая книга должна выйти в издательстве «Амфора» в ближайшее время?

- Тарский краевед Юрьев написал очень интересную книгу «История Тарской полиции». Начинается там от воевод и до нашего времени. Очень интересные факты приведены. Буквально из всех периодов истории. Много милиционеров погибло в годы Великой Отечественной войны. Конечно, какие-то, не очень хорошие дела они делали в сталинское время. В общем, обо всем рассказано.

- Если уж упомянули о сталинском терроре. Вот недавно 30 октября был День памяти жертв репрессий. Какое Ваше отношение к этой теме? Я в том смысле, что антисемитскую книгу Вы никогда не напечатаете, а если автор, например, в книге оправдывает репрессии?

- Очень сложная тема. Я издавала одну книгу про город Тару. Она была научная. В ней перечислялись деревни района, где было много репрессированных. А в некоторых не было ни одного. Почему так? Оказывается, что в деревнях, где людей сажали всегда присутствовал какой-то мерзкий человечишка, которые сидел и писал на всех кляузы. Очень серьезная волна шла снизу.

- То есть, как у Довлатова «Мы без конца ругаем товарища Сталина, и, разумеется, за дело. И все же я хочу спросить - кто написал четыре миллиона доносов?»

- Да-да. Я именно об этом. В моей семье был репрессирован брат моей бабушки. Но ее же сестра была прокурором в Омске в 1940-е годы. Она какую-то взятку дала, и его отпустили. Он, правда, все равно вскоре умер, поскольку его сильно били в тюрьме. Я, конечно, думаю, что он безвинно пострадал и не могу это поддерживать. Но, получается, что и есть другая сторона жизни. Те же взятки, те же связи, доносили друг на друга. К сожалению, это было и тогда, есть и сейчас.