Как поздравительны в музее вечера

Большая часть великих: Сергей Александров, Геймран Баймуханов, Евгений Дорохов, Андрей Машанов, Николай Молодцов, Сергей Сочивко, Владимир Сидоров — с подарками уже сидели в зале, где намечались скромные торжества по случаю двадцать пятого дня рождения Либеров-центра.

Нина Генова, Валентина Шершнёва, Анна Статва, Владимир Шалак, Владимир Белов и другие великие от Омской культуры спешили присоединиться к мероприятию.

1

Опаздывать на день рождения — дурной тон. А если вас приглашают в Либеров-центр, то приходить следует, как минимум, за час. Чтобы успеть насладиться праздной беседой и поделиться творческими планами на ближайшие сто лет.

Художник Сочивко, лихо подкручивая усы, развлекал приятною речью дам. До уха доносились слова «Ильинский собор», «казаки», «православие», «самодержавие», «народность». Ну, или что-то в этом духе.

— А я, представьте, ещё утром был в Москве, — расчехляя «фоторужьё», рассказывал Владимир Кудринский (По моим наблюдениям, в этом крошечном зале он был уже пятым или шестым фотохудожником).

Тропою подарков

Либеров-центр — такая же неотъемлемая часть городского пейзажа по ту сторону Оми, как музыкальный театр. Или Горсовет.

Уже на самом входе в музей «ветхозаветные» двери и деликатный скрип половиц обещают посетителю нечто изысканно-старомодное, высокодуховное и глубоко интеллигентное.

2

Здесь не принято жить громко, на широкую ногу, под фанфары.

Этому дому чужд медийный шум и натужный пафос.

Здесь даже подарки дарят инкогнито.

— Вчера у входа нашли две прекрасные картины, — рассказывает директор музея Елена Буйнова. — Долго ломали голову, кто у нас такой скромный?

Даритель рассекретился лишь на торжествах.

— Одна работа из Владивостока, моего брата, другая — моя, — художник Владимир Белоусов выглядел смущённым и как будто извинялся за свои картины.

— Мы чувствуем себя настоящими именинниками, — объявила Елена Андреевна. — Со вчерашнего дня к Либеров-центру протоптали тропинку. Несут цветы, картины, книги.

Художник Владимир Чупилко нарисовал музею ангела. И здесь, наконец, увидели, кто все эти четверть века хранит Дом, который стал «общежитием» для живописцев, пастелистов, графиков и прочих творческих натур от 5 до 95 лет.

3

Велика музейная Россия, а Либеров-центр один

Музеи литературные, музыкальные, театральные, исторические, этнографические, палеонтологические есть практически в каждом городе, а вот такого, как наш Либеров-центр, нет нигде. Он вообще такой один.

— Такие музеи создаются исходя не из фондов, а из жизни художника, — рассказывала одна из его матерей-основательниц Нина Михайловна Генова. — Ни в одном городе Советского Союза не открывали музеев при жизни художников.

В 1980-м Омский горком партии принял решение о создании двух музеев: Кондратия Белова и Алексея Либерова. Художники сами подыскивали себе здания, но осуществить их мечту тогда не удалось.

Когда в 90-е годы я пришла работать в Управление культуры, времена были такие, что делай, что хочешь, но денег взять негде.

Кондратий Петрович сразу определился с домом: ему приглянулся особняк Штумпфа на улице Валиханова. А вот выбор Алексея Николаевича сначала пал на дом купца Хлебникова по улице Почтовой. Позже он поменял своё мнение и приглядел дом Кабалкиных на Думской. Но там прочно обосновались профсоюзы.

Началась нешуточная борьба. Сколько баталий было по этому поводу! Вопрос отдадут профсоюзы здание или нет, решался на коллегии под руководством Полежаева.

Потом долго искали директора — деятельного, энергичного, пробивного. Нелля Семёновна (Курупа — прим. авт.) упиралась, даже плакала иногда, но вопрос об утверждении её на должность директора Либеров-центра был уже решён.

4

Нелля Семёновна Курупа стояла у руля Дома народного художника РСФСР Либерова 20 лет. О «содеянном» вспоминала с превеликим удовольствием. Да вот хотя бы, как вместе с Владимиром Кудринским три часа ждали Либерова на открытие выставки:

— Мы страшно волновались, как Алексей Николаевич воспримет тот факт, что его полотна будут висеть вместе с фотографиями Владимира Кудринского. А Либеров, оказывается, накануне всю ночь писал картину и под утро уснул, и про выставку позабыл. 

Первый директор рассказывала, как искали свой путь.

Как Софья Моисеевна Хвошнянская подсказала: «Ваша линия — сибирский пейзаж».

Как обратились к пастели и вскоре превратились в центр сибирской пастели.

Как открывали художественную студию для детей, в которой теперь ежегодно обучается более 300 воспитанников.

Дом с «привидениями» (лирическое отступление)

Судьба хранит этот двухэтажный бревенчатый особняк. Уцелел он в вихрях гражданской, когда его хозяев разбросало по свету.

В 1910-м присяжный поверенный Александр Соломонович Кабалкин купил большой участок земли в одном из самых живописных мест города на берегу Оми «для постройки дома и служб». В 1911-м в особняке на Думской проживали Александр Соломонович с женой и сыном Алексеем, брат Иосиф с сыном Иосифом и двоюродный брат Николай Прокопьевич. На первом этаже в кабинете поочерёдно вели приём дантист Сара Соломоновна Кабалкина и доктор по женским и внутренним болезням Николай Прокопьевич Кабалкин.

Особняк окружал огромный сад с чугунной оградой.

Семья Александра Соломоновича покинула Омск вместе с отступающими частями армии Колчака в 1919-м и вскоре оказалась в Харбине.

Иосиф Соломонович окончил технический факультет Петербургского университета и вернулся в Омск с молодой женой Валей и маленьким сыном Иосифом. Отец супруги Иосифа томский профессор Малеев не одобрил выбора дочери. Возможно, именно семейные неурядицы стали одной из причин ранней смерти Валентины Александровны. Иосиф Соломонович остался вдовцом и вплоть до революции работал главным инженером пороховых складов.

В 1919-м Иосиф вместе с братом Александром оставил Омск, но в дороге заболел тифом. Его сняли с поезда, вернули в город, где и похоронили на загородном кладбище. А его девятилетний сын Иосиф остался на попечении Абрама Соломоновича Кабалкина и его жены Марьи Петровны.

Как в первые годы Советской власти уцелело семейство бывшего гласного поверенного городской думы, известно одному Богу.

Выпускник юридического факультета Казанского университета, Абрам Соломонович Кабалкин женился на православной и принял православие. До революции он был весьма состоятельным человеком: владел особняком на Почтовой, 20 и добротным кирпичным домом на Атаманской.

Абрам Кабалкин отвечал за строительство подземных коммуникаций и прокладку кабеля, и если бы не первая мировая, в Омске при его активном участии уже в 1914-м пустили бы первый трамвай.

В 1919-м дом на Думской перешёл в распоряжение ВЧК. А Кабалкины поселились неподалёку, на улице Революции.

По документам, с 1919-го по 1922-й Абрам Соломонович числится сотрудником отдела юстиции Губревкома. В «Материалах по чистке судебных органов и прокуратуры» напротив его фамилии есть пометка — «чистку считать прошедшим».

Кабалкины выжили благодаря тому, что уничтожили все свои документы, затаились и стали, как все – рядовыми советскими гражданами.

О судьбе Иосифа Иосифовича Кабалкина мне рассказывала его дочь Аза Иосифовна, с которой я познакомилась 18 лет назад.

Будучи беспартийным, её отец начал карьеру простым инженером в «Электросети», а спустя короткое время возглавил Западные электрические сети «Омскэнерго». Умер в 1973-м в возрасте 63 лет от инфаркта.

Что ни говори, а получается, что Аза Иосифовна — наследница по прямой. Но когда открывали Либеров-центр и дарили его Алексею Николаевичу, о ней, увы, никто не вспомнил. Тем больнее, наверное, было слышать слова, сказанные Полежаевым патриарху сибирской живописи: «Это ваш дом»…

В 1991-м во время ремонта в подвале дома Кабалкиных рабочие нашли клад. В банке, завёрнутой в полуистлевшую тряпку, оказалось около двадцати золотых изделий: серьги с подвесками, серебряные серёжки с жемчужинами, кулоны, браслеты, перстни, часы в золотом корпусе.

Будучи ребёнком, Аза Иосифовна слышала рассказы от отца том, как однажды под вечер доктор Николай Прокопьевич укутал в платок какую-то банку, а потом выслал его погулять. Выходит, клад прятал…

Клад Кабалкиных отдали в музей, а дом Кабалкиных принадлежит художникам, которые бесконечно благодарны ему за то, что могут здесь выставляться. Признание, оно ведь необходимо творцам, как воздух…

Кому в Либеров-центре места мало?

Танцевали под «Снег идёт», который исполняла Анна Нечипуренко. Директор музея просвещения Игорь Скандаков ангажировал Неллю Курупу, а фотохудожник Юрий Немилостивый — Нину Генову. Остальные смотрели и завидовали.

Директору городского департамента культуры как бы по статусу было не положено взрывать танцпол. Поэтому Владимир Васильевич держал задушевную речь и справедливо назвал Либеров-центр «кладезем талантов».

Замминистра культуры Анна Статва от имени шефа, который, из-за командировки не мог присутствовать на торжествах, наградила сотрудников почётными грамотами.

У художника Сергея Александрова было два подарка: от души и грустный. Он преподнёс юбилярам большое полотно «Пять камлающих шаманов на реке Иртыш», попутно сообщив, что это одна из последних омских работ. Мастер уезжает на ПМЖ в Калининград.

— Я скромно, — сообщил Геймран Баймуханов, — У меня две картинки.

— Сергей Николаевич форматом давит! — поддержали смущённого коллегу из зала.

— Так он уезжает!

Евгений Дорохов подарил музею три «Крыма», которые писал весной 2014 года, когда полуостров воссоединился с Россией:

— Сибирских пейзажей у вас много, а Крыма, наверное, нет.

Председатель Омского отделения Союза художников России Андрей Машанов посетовал:

— Места мало. Подстроить бы что-нибудь. Мы же дарим!

Увидев, что художник Евгений Тонких несёт увесистый свёрток, директор, вручавшая благодарственные письма, не растерялась:

— Мы очень рады, что вы к нам не с пустыми руками!

И прекрасные этюды, созданные на Байкале в далёком 1980-м, оперативно ушли в фонды музея-юбиляра.

Художница Елена Боброва приехала на день рождения прямо с занятий со студентами. Она извинилась, что без подарка, но предложила либеровцам придти к ней в мастерскую и выбрать то, что они считают достойным своей коллекции.

Музейщики возрадовались и осмелели. Вышедшему за благодарственным письмом художнику Чермошенцеву было сказано:

— Мы и к вам, Алексей Анатольевич, в мастерскую придём. И тоже чего-нибудь выберем!

Председатель Омского отделения Союза театральных деятелей России Валентина Шершнёва вспомнила, что Алексей Николаевич Либеров любил романс «Очаровательные глазки» в её исполнении. И спела «Вальс-молчание» Исаака Дунаевского. И снова танцевали…

Если бы не Кондратий Петрович

Торжества перевалили за третий час, когда либеровцы, наконец, пригласили к микрофону коллег. Музейщики, по всему было видно, сгорали от нетерпения.

— Мы уж думали: второй день будет, — пошутил внук патриарха сибирской живописи Владимир Белов. — И вообще, я хочу напомнить присутствующим, что это Кондратий Петрович дал рекомендацию Алексею Николаевичу в Союз художников. А если б не дал, так, может, ничего этого и не было!