Александр Богданов – Наталье Пальчик: шить полной жизнью

Александр Богданов — человек, который придумывает и шьет одежду. Одежду для женщин, «чьё эстетическое «я» строится на оттенках, на полутонах, женщин, которые предпочитают не эпатировать, а очаровывать», — так говорит модельер. Вы услышите от него о чарующих мелочах и рисунке волокон, пастельно-акварельной гамме и парадоксальной яркости в нюансах. Богданов — доброжелательный, красивый и увлеченный. По образованию Богданов — дизайнер по трикотажу, выпускник ОГИС. Он художник и предприниматель, два в одном: делает вещи, которые востребованы и продаются — они представлены в ста магазинах по всей России: от А(рхангельска) до Я(рославля).

«Интервью по цепочке» завело нас в эпицентр дизайна и моды: нынче мы смотрим на мир Александра Богданова глазами Натальи Пальчик. В гардеробе которой — к слову — есть несколько вещей одноименного бренда.

1

— Александр, спасибо за приглашение на эту экскурсию! Это гораздо интереснее, чем сидеть в кабинете: все можно увидеть своими глазами, более того, прикоснуться к завораживающему прекрасному. Вижу, вы сохраняете свою концепцию: нежные тона для утонченных женщин…

— Да. У меня есть и яркие коллекции, но основа — нежные, пастельно-акварельные вещи. Они позволяют лучше передать нюансы текстуры, деталировки. В таких вещах лучше виден рисунок волокон, строчки, все те нюансы и детали, которые помогают влюбляться в одежду. Получается такой парадокс: будучи весьма спокойной по основному тону, вещь становится яркой. Но яркой в деталях, в нюансах.

Хлопок, купро, шелк, натуральный шифон и кид-мохер. Александр демонстрирует трехслойный палантин из натуральных тканей, который готовится к поездке на выставку в немецкий Дюссельдорф: «Всё это вывязывают наши чудесные машины». «Сколько же талантов в Сибири!» — восхищается Наталья. «Вот они, наши таланты», — с искренней улыбкой кивает Александр на женщин, которые сосредоточенно вышивают, шьют, вяжут, кроят.

— Эта машина позволяет вышивать фактурными нитками, объемными пряжами, разнообразными пайетками, — Александр останавливается около одного из своих «рабочих монстров». — Процессы настройки, создания и шлифовки программ довольно сложные. Но наши мощности всегда загружены по полной. Вязальные машины — из  Германии и Японии. Дорогие. Зато лучшие.

2

Наталья признается, что в её гардеробе — два головных убора от Богданова. Есть и перчатки. «Перчатки и варежки — это хит, в конце сезона у нас не осталось ничего, — кивает Александр. — Они классные, из хорошей пряжи».

— Как любят спрашивать журналисты: Александр, чем уникально ваше производство?

— Обычно производство либо трикотажное, либо швейное. У нас же — и то, и другое: и швейное, и трикотажное, и вышивальное — а также собственноручно созданные принты. Полный цикл производства: это редкость не только для России, но и для мира — мы это слышим от гостей-профессионалов из Америки и Европы. По эскизам идет жесткий отбор: из ста выбираю максимум два.

— Как в премиальном ресторане: сначала создают образцы, потом выбирают из них лучшие блюда...

— Именно. Весь первый этаж на производстве занимается тем, что создает эти образцы многоуровневой сложности. И процесс, и итог получается намного глубже и замысловатее, чем у остальных. Часто слышу: «О, русское производство… А почему такие дорогие вещи?» У людей стереотипное мышление: Россия, Сибирь, Омск, глубинка… Чтобы все объяснить, надо на экскурсию сводить, рассказать про все эти уровни, про сложности, про то, сколько людей занимается каждым образцом. Почему такие стереотипы? Потому что где-то нарисовали эскиз, отдали в Китай, там отшили за пять минут, привезли товар… Это совершенно другой бизнес! Для нас вообще нет несущественных мелочей, поэтому все делаем сами.

«Часто слышу: «О, русское производство… А почему такие дорогие вещи?»

— Сами себе завышаете планку?

— Да, ставим сложные задачи и «прыгаем выше головы». Во всем мире так: плюс-минус размер для растяжимого трикотажа — это норма. У нас же если это 42-й размер, он должен в строгости соответствовать 42-му. И после стирки тоже! Для этого вся ткань проходит большой цикл обработки до того, как стать одеждой. И ваш джемпер не «сядет» и не растянется — потому что соблюдается множество технологических секретов, а по сути — законов. Ни один подрядчик не обеспечит тебе попадание оттенка тон в тон, а для нас несовпадение в полтона — расстрел и катастрофа. Ну а для подрядчиков и в два тона «свободное плавание» — норма... У нас многое построено на сочетании цветов, оттенков, полутонов, плавных переходов. Посадка. Лекала. Размерный ряд. Ну нет ничего второстепенного! Вот и вся разница.

3

— Для женщины, которая выбирает наряд, и четверть тона имеет значение. Не говоря уже о размере… — взгляд Натальи притягивает отрез ткани яркого цвета, не совсем свойственного коллекциям Богданова, любителя спокойных пастельных тонов. «Это отделочные ткани, — подтверждает Александр. — Хотя сейчас в коллекциях становится больше яркого цвета, к примеру, бордового. Мода меняется, потребитель меняется, конечно же, и мы вместе с этим находимся в постоянном движении и развитии.

— То есть новые тенденции вы учитываете и принимаете?

— Безусловно! Отмахиваться или абстрагироваться мы не можем, несмотря на то, что у нас своя история и нам суперважно сохранить свое лицо. Я никогда не буду выпускать как «в среднем по больнице». Всегда будет чего-то больше, чего-то меньше, фактур и декора всегда будет чуть больше, чем минимализма, потому что это мой язык и моя сила. Любая модная тенденция в нашей коллекции крайне адаптирована под нашу философию и классическое восприятие моды. За счет этого наши изделия не выходят из моды в отличие от остромодных вещей, срок «модной жизни» которых иногда сводится к одному сезону. Но полностью игнорировать тренды мы не можем. Это все нужно понимать и очень мягко внедрять, чтобы это имело спрос и чтобы не наступать на горло собственной песне.

— Сложная и тонкая работа: делать то, что модно, но не быть как все.

— Да, точно. Прочувствовать, хорошенько подумать и дозировано выдать… Если мы были большими и знаменитыми, мы бы на мировую моду влияли. Влияют те, у кого есть свое лицо, свой почерк — а у нас это есть. Но так как мы находимся в России, а на Россию никто особо внимания не обращает, понятно, что на мировую моду мы по большому счету не влияем.

— Но приглашения наверняка есть — приехать, показать коллекции?..

— Конечно, мы регулярно летаем на выставки, стараемся посещать все значимые мероприятия. Выставка — это место, где ты презентуешь коллекцию, где тебя находят новые клиенты, а старые видят подтверждение того, что ты крут. Для них важно, что ты не сошел с дистанции. Кто-то «подсел» на показы и не может с них «слезть», потому что клиенты подумают: ага, что-то не так! Мы больше про бизнес и продвижение — поэтому мы про выставки и конкретные заказы на следующие полгода. Крупные выставки проходят во Франции и в немецком Дюссельдорфе. Два раза в год в Москве проходит международная выставка моды CPM. Там небольшой процент россиян, мы в том числе.

— Какое будущее вы можете спрогнозировать для вашего рынка на ближайшее десятилетие?

— Останутся живы и здоровы те, кто делает очень душевную одежду, которая не выходит из моды, имеет не только цену, но и ценность. Для меня мода сродни искусству, изделия — как картины: есть великие полотна, есть ничего не стоящие наброски, есть репродукции, где вместо холста — дешевая бумага, и так далее… Будущее — за вечными ценностями, в том числе и в моде.

4

— Можете нарисовать портрет вашего потребителя? — Наталья останавливается у кеттельной машины. Только что завершился процесс сборки: во время кеттлевания каждая петелька надевается вручную на токоли транспортера, после части изделия соединяются в единое целое.

— Это прежде всего интеллигентная женщина, благородная, у которой нормальные семейные ценности — те, которые в грядущем десятилетии будут к нам возвращаться. Парадигма смешения и размывания полов будет постепенно сходить на нет. Наша клиентка — женщина, которая желает быть главной героиней вечера, ловить на себе взгляды, осознавать свою красоту. Одежда — это часть образа, причем значительная. Наша героиня не относится к одежде как к чему-то утилитарному, для нее это нечто большее.

— Она активна в обществе, ваша женщина?

— Активна, но не гиперактивна. Это не носительница взрывного характера, не скандалистка, не личность, культивирующая свою холеричность и эпатажность. Наша женщина — более утонченная, она ценит гармонию в себе и может оценить её в окружающих вещах. Её не определяют те или иные отношения с мужчинами — нет, скорее, её определяет отношение к себе. Относительно недавно — лет восемь назад — я понял, как мои собственные ценности совпадают с ценностями моих покупателей. Хотя никогда об этом не задумывался и просто делал то, что мне интересно… Постепенно формировалась база клиентов, и когда стало больше контактов с постоянными и очень преданными клиентами, сделал это открытие. Каждый год что-то в себе открываю — и нахожу что-то новое, но понятное в цепочке, ведущей от себя и своего внутреннего дизайнера к покупателю. Понимаете? Это удивительно…

— Почему не шьете для мужчин?

— В этом году впервые увидят свет мужские футболки, созданные под нашей торговой маркой. Мужская одежда — совершенно другой бизнес, меня это сдерживало долгие годы. Женская мода всегда казалось мне более привлекательной, потому что женщины одеваются интереснее, необычнее, креативнее. С мужской модой главное — не переборщить, соблюсти баланс «интересно, но не вычурно». Кроме того, мне важно оставить мужчину мужчиной. Это мои личные жизненные ценности, не готов отступать от них в угоду трендам.

— Когда видите ткань впервые, какие возникают мысли, ассоциации?..

— Для меня ткань — это холст. Меня постоянно тянет к искусству. У каждой коллекции, более того — у каждого принта есть история. Когда покупатель приходит в магазин, продавец-консультант может поведать ему об этом, рассказать, о чем эта вещь, чем вдохновился дизайнер, и так далее. И перед дизайнерами по трикотажу стоит довольно сложная задача: например, передать философию принта в этой конкретной бейке. Мы окончили один институт и говорим на одном языке: либо бейка должна подыграть основным «участникам», либо выйти на первое место, либо еще что-то… Для меня важно, чтобы в блузке или платье, как в картине, была полная гармония. Я выполняю те же задачи, которое ставит перед творцами изобразительное искусство. Когда художник пишет картину, именно он закладывает тот «маршрут», который пройдет глаз (и, соответственно, мозг) зрителя, какие эмоции и в каком порядке он получит. То же самое я реализую здесь. Знаете, мы ведь иногда смотрим и видим: «Красиво!» — но не понимаем, отчего… Но у любой красоты есть свои секреты и свои «золотые сечения».

— Не скучаете по временам, когда вы исключительно рисовали?

— Я никогда не перестану рисовать!.. Но такой период и правда был. Это продолжалось лет пять. Во время учебы я понял, что мне очень нравится живопись: много писал, выставлялся, часть своих работ продавал за рубеж. Тогда думал, что уже не вернусь в моду, но потом осознал, что она более перспективна для жизни, а прикладное искусство даже разнообразнее чистого. Тогда, в 97-ом году, речь и зашла о производстве. Но по сей день пейзажи или города, которые меня вдохновили, порой входят в каталог, предваряют коллекцию, копятся для выставки…

— Брюки в ваших коллекциях есть? Честно признаюсь, я не встречала…

— Да, брюки есть, и немало. Хотя они, вы правы, появились не сразу. Изначально наш ассортимент начался с джемперов. И довольно много лет были одни джемперы. Сначала большого производства как такового у нас не было. Существовал одиночка, который все делал своими руками. Первый свой джемпер, который назывался «Розовые фламинго», я связал в 88-ом году на простой вязальной машинке сестры. Страшно заинтересовал этот процесс, возникло желание продолжать работать в этом направлении. Прежде чем получить тот самый джемпер, около месяца сидел над эскизами, вывязывал детали. Хотелось сделать стильную, актуальную, люксовую вещь — и в этом плане до сих пор мои задачи не изменились. Наверное, до сих пор какое-то количество этих джемперов бродит в Омске. Потом в дополнение к ним появились брюки, потом юбки, и только потом появились платья. Платья по сей день очень востребованы, хотя их слегка, процентов на десять, теснит костюмная группа.

«Первый свой джемпер, который назывался «Розовые фламинго», я связал в 88-ом году на простой вязальной машинке сестры».

— А какие еще модные тенденции вы могли бы выделить?

— Симбиоз минимализма с футуризмом и романтика: два этих течения делают моду всех следующих сезонов.

— И ваши коллекции меняются?

— Конечно. Чем дальше, тем у нас менее цветастые принты. Они близки по тону к основной ткани, потому что покупателями следующего поколения это воспринимается лучше. Это не просто кто-то придумал и внедрил. Меняется мировосприятие, учитывается спрос, составляются тренды. За потребителем следят аналитики, учитывая всё, что имеет влияние, — и из этого складывается мода.

— Саша, а как вы относитесь к тому, когда вашу одежду, созданную для особого случая, надевают «и в пир, и в мир», и на работу, и в театр?

— Общероссийская тенденция спроса именно такова: с корабля на бал, из офиса на коктейль. В Европе всегда — и сейчас в том числе — нарядная одежда была отдельно, повседневная отдельно. Красиво выглядеть на пляже — это исключительно российская история. И все же мы становимся ближе к Европе. Так что в коллекциях появляются и платья, которые ты можешь надеть лишь один раз в жизни, и очень повседневные варианты. Общемировая тенденция такова: в нынешнем веке люди будут всё больше работать дома. Процент фрилансеров растет — а значит, будет меняться и повседневная одежда. И требования к ней меняются. Это, кстати, микротренд, который тоже будет сказываться на производителях одежды и законодателях моды.

«Красиво выглядеть на пляже — это исключительно российская история».

Наталья и Александр переходят в швейный цех. Что видим: здесь не пренебрегают производственной зарядкой, отмечают и поощряют лидеров-производственников. Александр рассказывает еще об одной особенности предприятия: у них работает учебный класс. Для России практика нечастая, возможно, даже уникальная.

— Когда ездили на обучение в Санкт-Петербург, встретили там невероятных людей, которые со старых времен внедряли на швейные предприятия России немецкие технологии. Пригласили их к себе. Теперь когда на работу к нам приходит швея, мы поможем протестировать ее, узнав скорость работы и изменения показателей во времени. Вот линии, по которым швея должна делать строчку. Мастер наблюдает за процессом и видит, что не так в действиях швеи: не там рука, где излишне напряжено, где расслаблено, а где проблемы с осанкой. Много нюансов. Смотрит, что на повороте она теряет скорость, например. Проводит четкий анализ. Существуют инструменты, которые позволяют устранить недочеты, «прокачать» слабые места. Для этого есть специальные тренажеры.

— Например, что нужно сделать?

— Например, нужно каждой рукой выполнять определенные действия. Есть нормативы, и сразу видно, какое полушарие как работает, потому что делать это нужно одновременно. Сам я четкий правша, тренажер это доказал!

«Суперактуальны тактильные вещи, — продолжает экскурсию по миру тканей и образов Александр Богданов. — Вот, например, фактурный трикотаж: пушистый, комфортный, мягкий… Он позволяет двигаться, дышать».

На ткани оживают кулики и лошади. «К сожалению, идеи витают в воздухе. Табун лошадей в одно время пробежал по всем дизайнерам. А это кулик, которых очень много в Провансе. И в первой капсуле — «Акварельный прованс» — им была посвящена половина принтов. Здесь все это совмещено с типичными фонами Прованса, который сейчас знаком всем. Про любимые мотивы не спрашивайте: это все равно, что спросить многодетную мать, кто её любимый ребенок…»

— Там, где выпускают более дешевые изделия, и утюга меньше, — поясняет дизайнер, проводя гостью мимо целого леса гладильных досок. — Утюжится вещь на нескольких этапах, это дорогостоящие процессы, но на них экономить нельзя.

— Александр, вам приходится быть и руководителем, и творцом. Как справляетесь?

— Сидеть на двух стульях очень тяжело: до обеда дизайнер, после обеда управленец… Раньше было 50 на 50. Заметил: коллекция уходит из под твоего контроля и становится будто не твоя… Поэтому сегодня в первую очередь я дизайнер. В соотношении 70 к 30. С точки зрения нормального бизнесмена некоторые мои действия кажутся неразумными: снять целую партию из-за небольшого дефекта или вложиться в сверхдорогое оборудование. Но дизайн превыше всего, и я могу сознательно пойти на убытки, потому что дело моей жизни для меня важнее прибыли в чистом виде. Хотя оно и обязано приносить прибыль — а как же иначе!

— Понимаю, что работа — это и есть жизнь, и все же, Александр, чем еще эта жизнь наполнена?

— Стараюсь трижды в неделю заниматься в тренажерном зале. Движение — жизнь. Путешествия — вдохновение. Семья — поддержка, а супруга — единомышленница. У меня прекрасные друзья. В этом я счастливый человек. Европа щедро делится со мной эмоциями, впечатлениями, цветами и вкусами. Они потом оживают на бумаге и на тканях.

Финальный пункт гостевого маршрута — принтерная: то место, где художники создают принты. Здесь же располагаются дизайнеры по вышивке, программисты. Изучают новые фактуры, экспериментируют с рисунками. «Эпицентр дизайна» — обводит взглядом творческое пространство Александр. Рядом — и его рабочее место, но, по его же признанию, он редко сидит в кабинете.

— Александр, существует способ «заглянуть» в грядущие модные сезоны — это пре-коллекции брендов. Вы сейчас едете в Москву на выставку с пре-коллекцией «Осень-зима 2020-2021». Чему она посвящена?

— Голландской теме. Сейчас очень активно идет возвращение в 80-е — в те годы, когда я начинал заниматься дизайном. Один из главных трендов сегодня — горошек. Чем он необычнее, тем интереснее, поэтому мы занимались поиском горошка в необычной интерпретации. В этой коллекции он связан с голландской живописью. Как пример: есть известнейшая работа Яна Вермеера, «Девушка с жемчужной сережкой», которую часто называют северной или голландской Моной Лизой. Нанести ее на ткань и выпустить в продажу — не наш вариант. Слишком топорно, слишком в лоб. Кто не умеет рисовать, тот скачивает из интернета, шмякает на ткань и продает. И мы получаем — при всем уважении к Мастерам — нафталиновые картины на современных женщинах. Мы работаем иначе. Тоньше, изящнее. Соблюдаем принцип, гласящий: «Чти старину, но делай современные вещи, и умей грамотно состыковывать первое и второе». Эклектика ведь никуда не уходит. Вот — тоже голландская живопись, но в современной подаче, в микроварианте. Часть нарисована вручную. Даже подклад нашей куртки может рассказать свою историю, например, про голландские мельницы или стоянки велосипедов в Амстердаме. 18 миллионов велосипедов на 16 миллионов жителей — ну уникальная же штука! Первая «капсула» у нас как раз про Амстердам. А следующая — голландские истории на тему живописи и искусства. То, что трогает душу и чем хочется поделиться.

— Мне кажется, в ваших моделях кроется загадка. Одежда ALEXANDER BOGDANOV дает повод приглядеться, прислушаться, причувствоваться к той, что её носит. Разгадать секрет, который хранит женщина, — резюмирует Наталья Пальчик. Александр разводит руками и улыбается: рад стараться, дорогие дамы!