Цирк! Омск! Май!

Уж как он всех развеселил, не передать словами! Особенно «спящим орлом», роль которого мастерски исполнил гусь лапчатый…

А с виду — ничего особенного: невысокого роста, в рыжем паричке, с красным носом. Но обаяние — невероятное, просто сумасшедшее. И это его «фирменное» «ой-ой-ой», вмещающее миллион красок и оттенков: от удивления и сожаления до возмущения и восхищения.

1

Зрители постарше сразу смекнули: он прикатил на машине времени. Прямиком из советского детства с коричневыми сандалиями и пломбиром по двадцать копеек. Взял и «отпросился» у великих Юрия Никулина и Олега Попова, чтобы показать, как надо «держать зал». От первой и до финальной ноты. Разумеется, с любимой собакой Филей-Простофилей, у которой два хвоста. 

Не верите? Приходите и убедитесь…

Народный и заслуженный артист России, легенда отечественного цирка Евгений Бернардович Майхровский или попросту клоун Май — привёз к 120-му дню рождения омского цирка праздник — «Шоу безграничных возможностей».

Рассказывают, в Буэнос-Айресе к нему выстраивалась очередь из беременных женщин и мамочек с малышами, которые в одночасье уверовали: если солнечный клоун Май погладит ребёнка по голове, он вырастет добрым и счастливым.

В Омске на первое представление с участием 80-летнего мэтра российской клоунады пришли от мала до велика.

В облаках сладкой ваты едва различались силуэты отцов. За ними гуськом семенили не по годам смышлёные дети: одной рукой они умудрялись запускать бумеранг,  другой — светящийся вертолётик, глазами указывать на ещё не купленный  меч джедая (такой синенький, с кнопочкой), а в голове конструировали сложносочинённое предложение про мягкое мороженое, фотографию с попугайчиком и покататься на малютке-пони. 

2

Пенсионеры, подобно верным оруженосцам, несли за внуками — а вдруг ребёнок проголодается?! — стаканы с попкорном, бутылки с водой и прочую снедь в шуршащих пакетиках.

Бойкие детсадовцы лихо скупали мерцающие, словно звёзды небесные, воздушные шарики, а наэлектризованные подростки с ультрамодными начёсами выкладывали себя любимых в Инстаграм: «Завидуйте, черти лохматые, я — в цирке!»

Вот провели практически незрячую старушку. Господи, что увидит этот божий одуванчик?

Но уже с первых секунд  выступления Мая я понимаю, почему на него «ходят даже слепоглухонемые»: потрясающая харизма клоуна ощущается … сквозь кожу, кончиками пальцев, спинным мозгом…

Цирк — «важнейшее из искусств», а Май — тот ещё гипнотизёр. Его вдохновляет любая мелочь, пустяк, безделица. Воистину, из любого сора растут его репризы «Ужин», «Чаевые», «Гусь». Омск пришёл, увидел, влюбился и наградил своего любимца  громоподобными овациями. 

Не успели смолкнуть аплодисменты, а под «Хабанеру» из «Кармен» Бизе на арене появляются леди в красном. Серебристые хула-хупы легко вращаются даже вокруг кончика стопы непревзойдённой Зинаиды Моисеевой. Она беспрестанно крутит их на высоте, без страховки, повиснув над манежем на одной руке, в воздушном шпагате…   

Танцующих королевских пуделей Надежды Чебота сменяет кенгуру. По сценарию у жителя далёкой Австралии роль телохранителя, поэтому он решительно отправляет в нокаут клоуна Малыша.

3

А из ларя с мороженым уже выбираются обитатели полярных льдин — славные такие пингвинчики — и аккуратно прыгают со стойки на стойку.

Их коллеги, представительные морские львы, умело заправляют за барной стойкой: коктейль? виски с содовой? а стойку на хвосте не желаете?

Как говорил незабвенный кот Матроскин, «подумаешь, я ещё и вышивать могу, и на машинке…тоже»… А всё потому, что заслуженная артистка России Галина Майхровская находит для своих ластоногих такие слова, что они выполняют невыполнимое. И кто теперь поспорит с утверждением, что цирк — кузница талантов?

Для канатоходцев Суанбековых риск — обычное дело. Каждый их номер, будь то «Колесо смелости» или «Миражи Сахары» — жемчужина циркового искусства — вызывает неподдельный восторг у публики.

Только профессионал знает, что такое на десятиметровой высоте идти вверх по наклонному канату вперёд спиной без страховки и без балансира, а потом  «неожиданно» сорваться. И самое невероятное — заставить себя вновь стать на канат.

Братья Суанбековы прыгают через скакалку и делают кульбиты на одной из самых опасных конструкций в мире — «колесе смерти». А их смелая мама Саиракан садится в шпагат прямо на головах сыновей, а потом проплывает на кувшине в «колонне» — фантастически сложном номере, который вряд ли отважится исполнить кто-нибудь ещё.

Дрессированный пеликан, дрессированный кенгуру, но чтобы дрессированный моноцикл?! Глядя, как эквилибрист-виртуоз, оседлав одноколёсного коня, ловко забрасывает себе на голову чашки и блюдца, публика, точно загипнотизированная, начинает покачивать ногами в такт музыке. Кое-кто уже пытается  просунуть носок в стаканчик из-под поп-корна и повторить «подвиг» выдумщика Яна Польди. Цирковое искусство, оно такое — вдохновляет, окрыляет, воодушевляет.

4

Рядом со мной живописная семейная пара — он, она и их любознательный, как литературная викторина, сынишка лет восьми. По радостному вскрику пацана я догадываюсь, что замысловатый трюк удался и главе семейству.

Зрители неистово аплодируют Яну, забросившему крохотный кусочек рафинада в чашку, а мальчишка уже  перекрикивает музыку:

— Папа, а сахар слабо?

И супруга туда же, подзуживает:

— Вова, ты и чайную ложечку можешь?

— Да хоть поварёшку!    

Но тут на сцену выходит он. Весь в чёрном. Высокий, темноволосый, загадочный, в свете софитов он кажется мне членом сицилийской мафии или, нет, анархистом бомбометателем. Дамы замирают. Будьте покойны, иллюзионист Игорь Штейн даст фору Амаяку Акопяну, Игорю Кио и Дэвиду Копперфильду вместе взятым.

«Фокусы» со свечками — это для разминки. Основное «блюдо» — сногсшибательная красотка, которую сначала укладывают в миниатюрную картонную коробку, а потом безжалостно протыкают то зонтиками, то кинжалами. Но чудо состоит в том, что после всех этих «средневековых» экзекуций она предстаёт пред светлые очи публики ещё краше. И не одна — вдвоём с обворожительной подружкой.

Мой сосед присвистывает и легонько толкает жену в бок:

— Светк, классно! Может, попробуешь, добровольцем?

А в финале на манеж вылетают семь горячих скакунов и десять отчаянных джигитов, которые вытворяют тако-о-е!

Номер «Бессмертие ахалтекинца» под руководством народного артиста Туркменистана, заслуженного артиста России Бяшима Аннаева — настоящий бриллиант «Шоу безграничных возможностей».

Темпераментные джигиты на бешеной скорости исполняют трюки, от которых захватывает дух и мурашки по спине. Они скачут вверх ногами, задом наперёд.

— Вот ты, Вова, так не можешь, — победно кричит моя разгорячённая соседка супругу, задумчиво почёсывающему пузцо. — Тебя, если только к хвосту привязать…

На минутку умолкла. Задумалась. Видать, прикидывает, как её Вова будет выглядеть на хвосте ахалтекинца…

«Бессмертие ахалтекинца» — невероятно зрелищный номер. Такое мы видели, пожалуй, только в старых детских фильмах про индейцев, где Чингачгук Большой Змей, красавчик Гойко Митич, преследует бледнолицых.

И адреналин зашкаливает, и кони несут, и на их взмыленных спинах безумцы строят пирамиду, и ветер в лицо…

— Ухо-о-о-дим! — орёт счастливый пацан.

Нет, оглушительный щелчок кнута, не уходим! Сверху спускаются триколоры, и джигиты с флагами в руках, и зал взвывает от нахлынувших чувств. 

…Став взрослыми и успешными, серьёзными и удовлетворёнными, мы совсем позабыли, что когда-то давно были детьми. И верили во всякие чудеса.

Впасть в детство — такая «роскошь» позволительна только в цирке. Потому что это самое живое из всех искусств. Цирк — это для всех. Ему «все возрасты покорны»…

Не про цирк, говорите, Пушкин написал? Мне кажется, если бы он попал в цирк, то непременно бы так написал. А если б поэт имел возможность каждый божий месяц, как омичи, лицезреть новую программу, то каждый месяц строчил бы что-нибудь вроде «Я помню чудное мгновенье…». Только про цирк.