Про пшеницу и коньки

У моей близкой подруги ребенок с аутизмом, и однажды она очень доходчиво рассказала мне о своей жизни:

— Знаешь, раньше мне часто снились кошмары. Я просыпалась в холодном поту. Я никак не могла понять, почему мне снятся кошмары, ходила к психологам и сомнологам. Но ничего не менялось. В результате, я научилась любить кошмары. В них есть одна приятная особенность: когда ты просыпаешься и понимаешь, что тот ужас, что ты сейчас прожил — просто сон. А потом я родила ребенка, и через пять лет нам поставили диагноз — аутизм. Именно «нам» поставили, не только сыну. Этот диагноз рикошетит во всю семью, потому что меняет жизнь всех его членов, а не только того, у кого аутизм. Так вот аутизм — это когда тебе снится кошмар, ты просыпаешься и понимаешь: нет, тебе не снится. Этот кошмар — наяву».

1

Я сегодня вела лекцию для мам особенных детей. Я, если честно, ничего про них не знала до лекции. Чем болеют их дети, например. Хотела спросить сначала у организаторов, а потом подумала: а зачем? Какая разница? Что это меняет? Ведь это в любом случае больно.

Потом, в процессе лекции, мы все равно о самом больном поговорили, и выяснилось, что у большинства этих мам дети с аутизмом.

Знаете, я каждый день я хожу на охоту. 
Каждый день я в свое лукошечко интересностей собираю новые истории.
Сегодня очень удачный день, коллекция пополнилась множеством жемчужин.
Например, про пшеницу и коньки.

Я хочу вам это рассказать, потому что мне кажется, это важно и полезно.

Вот про пшеницу. История от девушки, чье имя я забыла спросить.

Когда она с сыном, у которого аутизм, идет по метро, он очень любит остановиться и рассматривать станцию. Одно время ее это очень раздражало, и ломало планы.

Она знала, что подталкивать его или тянуть за руку — это сделать только хуже. Он закричит басом, заплачет, напугает всех и сам себя. Надо дать ему возможность смотреть, сколько хочет.

И она... она стала смотреть вместе с ним. Если сын остановился как вкопанный и глазеет, то она встает рядом и тоже смотрит. Она смотрит на станцию его глазами. И она вдруг заметила, какая у станций красивая архитектура, как интересно рассматривать росписи на стенах и потолках.

2

Она ездила по этому маршруту пять лет и не замечала, что почти на каждой станции есть... пшеница. Она или нарисована, или скульптурно вылеплена, но обязательно — пшеница.

Однажды они с сыном стояли на метро «Проспект мира» и зачарованно рассматривали станцию. Толпа обтекала их с двух сторон. Она обернулась и вдруг увидела, что рядом с ними останавливаются люди и тоже смотрят. С интересом. Туристы или местные, не важно, важно, что они тоже замечают красоту.

Поездки с сыном перестали быть кошмаром, когда она научилась замечать... пшеницу)

А другая мама, Лариса, рассказала, что она с подругой открыла секцию фигурного катания для детей с аутизмом. Их детей сложно вмонтировать в группу с обычными детьми, поэтому они создали свою группу и берут всех: всех, кто готов бороться за своего ребенка.

Они существуют почти год и за это время у них не было ни одного ребенка, кто не пошел бы на лед, при том, что многие из них — молчащие, совсем не говорящие, и коммуникация с ними затруднена.

— Понимаете, у меня вот ребенок с особенностями. И он много не умеет, что умеет обычные дети. Зато он умеет, например, кататься на коньках спиной вперед. А этого даже многие взрослые не умеют, например, я. Мой ребенок умеет что-то, чего не умею я — это такое счастье.

На первое занятие они позвали оператора. Он снимал все подряд. Спустя год был праздник, новогоднее представление, и они снова позвали оператора.
И это был один и тот же человек, который смотрел через объектив на одних и тех же людей, и был поражен.

И успехами детей, конечно, но и...

— Вы посмотрите, как изменились родители! — с восторгом говорил он во время монтажа. — Вот на видео год назад — закрытые, угрюмые люди. А через год — смеются, радостные такие, вы видите? Это же одни и те же люди, просто До и После. После того, как они научились гордиться своими детьми...

На встрече одноклассников муж одной из женщин не рассказал одноклассникам, что его ребенок — аутист. Постеснялся.

3

Он, конечно, не ребенка стесняется, а болезни. А еще — непонимания. Люди вокруг — зачастую жестоки и бескомпромиссны.

И когда заболевает твой ребенок, то твоя родная Москва, Самара или Саранск вдруг превращается немного в Спарту, потому что тебе страшно, что если ты расскажешь правду, то люди вокруг своим осуждением столкнут со скалы твоего ребенка в пропасть непонимания, заклеймив бесперспективностью. А ты любишь своего ребенка, и не задумываясь, прыгнешь за ним.

И вот чтобы не прыгать, безопасней молчать.

Не так много людей умеет говорить о своей боли открыто. Говорить и проживать ее публично.

Но ведь если молчать, то ничего не изменится. 
Часто люди причиняют боль не от того, что хотят ее причинить. Они не знают, как вести себя так, чтобы не задеть и не расстроить.

Если говорить об этом, посвящать в свою жизнь, в ее особенности, если учить других, как им, этим другим, реагировать и вести себя, когда ребенок с аутизмом ведет себя не так, как они привыкли — то это как бы выстраивать мостик взаимопонимания.

И поверьте, поэтому мостику придет очень много людей которые захотят обнять, а не плюнуть. А те, кто плюнут, ну... ну не от счастья это, никто не плюется от счастья.

Сегодня в Москве метель.
Даже не метель — пурга. 
Острый снег пикирует ледяными иглами в лицо. На дорогах транспортный коллапс, машины крадутся медленно и сердито.

Нужно быть очень мотивированным человеком, чтобы в такую погоду прийти на лекцию. 
Прийти, чтобы поговорить о боли.

Но они пришли. Обещали 80 человек — и все пришли. Нет, они пришли не ко мне. 
Они пришли в ауру понимания.

4

Мне кажется, находиться в помещении, где все тебя понимают — уже терапия. 
Очень важно, чтобы фразу «я понимаю» произносил тот, кто и правда тебя понимает. Иногда молчание и объятие гораздо информативнее, чем пустые слова.

Я не хочу пустых слов.

Я заполняю их смыслом, начинкой из эмоций и переживаний. Когда рассказываешь свой опыт, это сразу видно: получается честно и до слез. Это своя боль наизнанку, это обжигающе точные формулировки, в которых узнают себя те, кто сталкивался.

А если просто перессказ — то это чужое, непрожитое.

Я тоже мама особенного ребенка, я сегодня разобрала себя на атомы и собрала заново. И мне не страшно душевно обнажаться перед ними.

Мамы особенных детей — самая слышащая публика.

Они слышат эти знакомые ноты чужой тоски, и они отзываются внутри пониманием.

Они умеют слушать, потому что их сердца настроены на чужую боль.
Так бывает, когда прожил свою. 
Или проживаешь.

В маленьком стаканчике на фото — безалкогольный имбирный эль. 
Меня угостила им девочка перед лекцией. Просто так. 
Сказала: он вас взбодрит и согреет. 
Я отставила в сторону свой кофе и сделала глоток.
Не обманула. Взбодрил. И согрел.

Сегодня я прожила, наверное, самый теплый день моей зимы...
Спасибо.

Оригинал в Фейсбуке автора.