Большевиков обвиняют за то, что они жили 100 лет назад

В России, кстати, отношение к человеку как личности было гораздо более гуманным и уважительным, чем в Европе.

Вот только несколько фактов.

1

Избирательное право для женщин. Одними из первых в Европе, в 1906 году, получили избирательное право женщины в Финляндии, которая на тот момент была частью Российской империи. На остальной территории РИ — в 1917 году. Для сравнения: Болгария — 1944 г., Британия — 1928 г., Германия — 1918 г., отменено фашистами, восстановлено в 1948-49 гг., Греция — 1952 г, Дания — 1915 г. (ага, скандинавы всегда впереди), Испания — 1977 г…. В общем, одновременно или чуть раньше, чем гражданки РСФСР, получили избирательное право только женщины Скандинавии и Нидерландов. Но российская Финляндия все равно была первой.

Телесные наказания в школах. Полностью запрещены в России в 1917 г. во всех образовательных учреждениях. В Англии в государственных школах — в 1987 г., в частных — в 1999 г. (на рубеже 21-го века!)

Телесные наказания в исправительных учреждениях. В России полностью отменены в 1917 году. Те «пытки в тюрьмах», о которых сегодня говорят правозащитники, полностью не законны. Именно эта незаконность позволяет обществу возмущаться, осуждая палачей. А в той же Англии телесные наказания в тюрьмах ПО ПРИГОВОРУ СУДЬИ практиковались до 1962 года. Вдумайтесь: человек уже полетел в Космос, уже поет «Битлз», и советские стиляги правдами и неправдами достают записи их концертов, а Стругацкие придумывают «мир Полдня», а в рабочем пригороде Лондона какого-нибудь пацана сначала абсолютно законно порют в школе, а потом — в тюрьме…

Причем я пишу о порядках в странах-метрополиях, а не о колониях. Геноцид в колониях — тема, которую не оспаривают даже самые махровые либералы. Претензии к большевикам вообще и Сталину в частность формулируют примерно так: «Европейские лидеры подвергали геноциду чужие народы, а Сталин — свой». Так вот, то, что можно назвать «геноцидом» против «своего» народа существовало в европейских странах на протяжение всей первой половины 20 века. Причем можно даже не брать те страны, где к власти приходили фашисты. Там все ясно, там первыми заключенными в концлагерях всегда и везде были именно свои граждане. А это — на минуточку — практически вся Южная Европа: Италия, Испания, Португалия, Греция и так далее. И, естественно, Германия. Речь о «высококультурной» Британии, где на протяжение всей первой половины 20 века осуществлялся настоящий геноцид против собственного народа. Против неимущей его части. Не на пустом же месте Герберт Уэллс написал свою «Машину времени». Разделение общества на «морлоков» и «элоев» - это пусть и утрированное, но точное отображение общественного сознания британцев в первые десятилетия прошлого века. Есть высококультурные прекрасные «элои» и есть обслуживающие их «морлоки», которые никому не интересны, которые не люди вовсе, а функции.

Да что там Уэллс, социалист и вообще «красный»! Классический английский детектив сотни раз использовал один и тот же прием: преступник притворяется «морлоком» — слугой, официантом, курьером и так далее — и его НИКТО НЕ ЗАМЕЧАЕТ. Потому что «морлок» — не человек, а некая ходячая функция, на которую никто не обращает внимания. И если в отношении этих «морлоков» творится несправедливость, это НИКОМУ НЕ ИНТЕРЕСНО.
В общем, ценность человеческой личности, если эта личность не принадлежит к правящим классам, в начале 20 века равнялась нулю. Причем в самых «просвещенных» странах. Почитайте того же Киплинга, его стихи и заметки о положении британских солдат (белых, принадлежащих к европейской расе, уроженцев Англии!). Отношение к ним выражается одной фразой из стихотворения «Эпитафии»: «Интересно, что способен сделать Бог со мной\ Сверх того, что уже сделал старшина?». Но, к сожалению, таких, как Киплинг, на Западе было слишком мало…

А потом произошли два события, которые перевернули весь ход мировой истории. Это победа СССР в Великой Отечественной войне и изобретение пенициллина.
С первым все ясно. СССР воспринимался миром как некая «флуктуация». Как нарушение незыблемого порядка вещей. Страна, где власть захватили «морлоки», но, несмотря на всеобщую изоляцию и презрение, Советская власть не просто удержалась, но показала свое превосходство над государственными системами в других странах. Восстания и коммуны были и до СССР. Но все они в конце концов подавлялись. Подавить СССР силой не удалось. Мало того: СССР победил фашистов, под которых практически без сопротивления легли все европейские страны.

Почему? Да потому, что европейские «морлоки» воспринимали войну как защиту интересов «элоев», а не своих интересов. Парижскому рабочему глубоко наплевать, кому принадлежит завод, на котором он трудится. Лишь бы завод работал, и платили зарплату. Когда есть деление населения на «морлоков» и «элоев», патриотизм — это идея «элоев». А «морлоки» «элоев» по национальности не различают.
(Кстати, в этом — причина того, что коллектив Саянского алюминиевого завода никак не прореагировал на его переход под контроль американцев. Рабочим просто наплевать — для них ничего не изменилось).

И только когда люди в завоеванных фашистами странах понимали, что немецкие «элои» гораздо хуже «своих, доморощенных», начиналось системное сопротивление.
А в СССР каждый был полноправным гражданином и каждый воспринимал интересы страны как свои собственные. Отсюда — то яростное сопротивление фашистским захватчикам, отсюда — все чудеса и военного, и трудового героизма, и отсюда — Победа, которая заставила задуматься западную «элиту» о том, что продолжение открытого разделения собственных стран на «морлоков» и «элоев» ослабляет сами страны и, в конечном итоге, несет риски для самих «элоев». И вот тогда-то на Западе внезапно прозрели и обнаружили, что люди, не имеющие собственности и зарабатывающие на жизнь своим трудом, — это тоже люди! Тоже личности, имеющие такие же права, как и владельцы разнообразных активов!
Ну, и второе событие, значимость которого мы недооцениваем — это изобретение антибиотиков и вообще рост уровня жизни и развитие здравоохранения.

2

Есть такой показатель — младенческая смертность. Он зависит ТОЛЬКО от уровня жизни и уровня медицины. Так вот, в 1900 году младенческая смертность составляла (по разным данным) от 273 до 275 детей на 1000 родившихся. То есть до года не доживал каждый четвертый ребенок. Есть более широкий показатель — детская смертность, то есть количество смертей детей в возрасте до 5 лет на 1000 родившихся. В России в конце 19 века он составлял 42,5%. Разница с Европой, кстати, не так уж велика, там этот показатель был в пределах 30-40%.

То есть как минимум треть родившихся детей и в России, и в Европе не доживала до 5 лет. Обычная простуда могла стать смертельной. Причем речь идет именно о детях, про которых нельзя сказать «сами виноваты». ПРАКТИЧЕСКИ В КАЖДОЙ СЕМЬЕ был опыт трагедии смерти ребенка. Сегодня, если умирает ребенок, поднимается шум в сети на тему «врачи-убийцы» или «безответственная мамашка». А 100 лет назад дети умирали У ВСЕХ. Причем и в богатых семьях — тоже. Это формировало гораздо более спокойное отношение к смерти. «Бог дал — Бог взял». Все. Смерть не казалась чем-то чудовищным. Но, несмотря на это, одним из первых декретов Советской власти был именно декрет об отмене смертной казни. Потом ее вернут, но первые большевики, в отличие от большинства населения страны, в этом вопросе были наиболее цивилизованными и гуманными. И именно в СССР после окончания гражданской войны смерть стала восприниматься как то, против чего нужно бороться.
В итоге к концу 30-х годов младенческая смертность в СССР снизилась до 120 случаев на тысячу, то есть более чем в два раза. (Ага, «геноцид собственного народа»! А смертность почему-то падает, причем гораздо более быстрыми темпами, чем в Европе!)
А к 1955 году — до 75 на тысячу (несмотря на то, что между 1940 и 1955 годом — Великая Отечественная война). И с этого момента идет постоянное снижение показателей младенческой смертности. Произошел рост показателей младенческой смертности в 1991-1993 годах, затем — дальнейшее снижение, очень медленное и плавное.

Так вот. Между 1940 и 1955 годами были изобретены антибиотики. И многие заболевания, убивавшие до этого детей, от скарлатины до простуды, перестали быть смертельными. Сегодняшняя младенческая смертность (по данным на 2017 г.) — 5,5 на 1000 родившихся.
То есть смерть младенца — это чрезвычайное происшествие, это трагедия, это то, по поводу чего возникает эмоция негодования… Сейчас мы воспринимаем смерть невинного человека именно так.

Но 100 лет назад все было иначе. Повторяю: смерть воспринималась по принципу «Бог дал — Бог взял». Судьба. Фатум.

А вот теперь представим себе среднестатистического большевика 20-х годов.

Скорее всего, он происходит из «разночинцев». Его родители — или городские мещане, или крестьяне, причем не самые бедные, так как сумели дать ребенку начальное образование. Правда, в церковно-приходской школе его не раз пороли за «бунтарство». Но до тюрьмы дело не дошло. Несколько братьев и сестер этого «среднестатистического большевика» умерли в младенчестве, и похороны для него — более чем привычная картина с глубокого детства. Современных идей о том, что раннее осознание существование смерти может травмировать детскую психику, тогда просто не существовало. Смерть — неизменный спутник жизни.
Дальше наш «среднестатистический большевик» находит себе относительно высокооплачиваемую работу. Знание грамоты позволяет ему стать наборщиком в типографии, телеграфистом на железной дороге или конторским служащим на каком-нибудь складе. Или заводским рабочим, но начальное образование и способности позволяют ему освоить какую-либо достаточно сложную специальность слесаря, токаря, механика и так далее. Или становится машинистом локомотива… В общем, элитой рабочего класса. Он неплохо зарабатывает, у него есть деньги на покупку газет и книг, на посещение театров. Он начинает ощущать некоторое человеческое достоинство, он на равных общается с беднейшими представителями правящих классов — всякими гимназистами, студентами и молодыми офицерами. Однажды ему в руки попадают тексты марксистского содержания, он осознает, как устроен мир, и почему он, несмотря на все свои таланты и трудолюбие, едва-едва достиг того уровня жизни, который другие получают о рождения, считая при этом чуть ли ни «нищетой». В театр-то наш будущий революционер покупает билет на галерку, а в партере сидит разряженная публика, которая после спектакля отправиться в ресторан, где одна бутылка вина стоит столько же, сколько наш герой зарабатывает за месяц…

А дальше — марксистский кружок, листовки и прокламации, попытка создания профсоюза на том предприятии, где работает наш герой, вызовы «в охранку», арест… Так как наш «среднестатистический большевик» не принадлежит к дворянам, общение с полицией сопровождается «физическими воздействиями». Проще говоря, охранники в тюрьме имеют законное право бить и пороть этого человека.

Дальше — каторга, ссылка, Сибирь. Пройдя через все круги ада, выжив и не сломавшись, человек превращается в убежденного большевика.

Слово «гуманизм» он, конечно, читал. В книгах о будущем прекрасном мире. Но к нему по-человечески относились только родная мама да товарищи-большевики. Все остальные представители всей государственной машины относились к нему как к безгласной скотине, которую можно пороть. Как к низшему существу. При этом он успел осознать, что он — вот такой, какой он есть, с церковно-приходской школой или даже реальным училищем за плечами — личность, причем личность нисколько не хуже, чем дети дворян и капиталистов…
И вот люди такого типа получили власть. Причем власть абсолютную. И дальнейшая история Советской власти — это история о том, насколько чисты были эти люди. Потому что ни о какой «мести» в первые годы Советской власти и речи не шло. Они вдохновенно строили то прекрасное светлое и гуманное будущее, о котором читали в книгах. И жестокость в отношении тех, кто мешал этому строительству, была следствием четкого понимания, что гибель Советского проекта повлечет за собой гораздо большие человеческие потери, чем те, на которые большевики были вынуждены идти.

В современных детективах распространен образ «кавказского пленника» — бывшего военного, прошедшего через чеченский плен. Такой опыт полностью уничтожает привычку современного человека надеяться на гуманность окружающего мира, на государство, на представителей закона, на возможность получить помощь в каких-то официальных структурах. Такой опыт заставляет философски относиться к убийству и смерти вообще, воспринимать их как инструмент для достижения тех или иных целей, а не как преступление против человечности. И действует такой «кавказский пленник», соизмеряясь со своими внутренними представлениями о высшей справедливости, а не с законом.

3

Так вот, в 1917 году власть в России получили именно такие люди. Они действовали в соответствии со своим внутренним представлением о высшей справедливости, а не в соответствии с шелухой законодательства рухнувшего государства. И действовали вообще-то весьма успешно, умудрившись в конечном итоге добиться резкой гуманизации общества не только в СССР, но и во многих других странах.

Да, с точки зрения сегодняшнего обывателя они были как-то слишком уж решительны и слишком уж мало рефлексировали. Либералы осознанно навязывают обществу именно эту, некорректную, оценку людей, живших 100 лет назад, намеренно делая вид, что не было тех реальных условий, в которых сформировались личности тех, кого сегодня пытаются осуждать.
Впрочем, ложь и манипуляции системой оценок — классические методы «разоблачителей».
Попробуйте представить себя в чеченском плену. Попробуйте представить себя школьником в царской России, которого избивают розгами за невинную шалость. Попробуйте представить себя, бредущего в кандалах по Сибирскому тракту. Ага, в декабре. Попробуйте представить себя на каторге, где за любую провинность — розги. Или просто кулаком в зубы… И тогда рассуждайте о гуманизме. Хорошо?

Оригинал в Фейсбуке автора.