Про придуманный «Рай» Кончаловского и невыдуманный ад Лавровой

Недавно в отечественный прокат вышел «Рай», чтобы киноманы и синефилы (это уж кому как нравится) в очередной раз поглядели «великое кино о великой войне». Наблюдая, как одни пребывают в экстазе, именуя дерзкий творческий акт Кончаловского «второй молодостью», а другие скрупулезно ловят блох, подсчитывая исторические неточности в картине, в силу желчности натуры решила свои десять копеек вставить.

Нынешние фильмы о той войне в большинстве своем смахивают на «фэнтезятину в духе студентов-толкиенистов». Я им не верю! Ну, или верю с большим трудом. Вот и в «Рае», как заметил критик, «все от ума, все придумано на даче за чашкой кофе и тыквенного пирога». Поэтому и не проходит сквозь тебя электрический разряд во время просмотра. Мне кажется, если бы режиссер рассказал историю омской актрисы Маргариты Лавровой, то даже парни, раздающие «Оскаров», не смогли бы упрекнуть его в «рафинированности».

29 января Заслуженной артистке России Маргарите Лавровой исполнилось 89. Это тот случай, когда ее года – ее богатство. А поводов для отчаяния в жизни этой красивой и стойкой женщины хватило бы «Раев» на десять…

Она родилась в Киеве в семье главного механика Киевской кондитерской фабрики имени Карла Маркса Артура Рейзвиха и примы Винницкого оперного театра Лидии Новоборской. Их гостеприимный дом по улице 9 января, окруженный дивным садом с вековыми липами, утопал в зарослях душистой сирени. Хозяйство вела бабушка, Екатерина Яковлевна, жена царского генерала. Если вы помните, в начале прошлого века в России происходило строительство нового мира. Но поскольку Никанор Новоборский не представлял себя плечом к плечу с революционными солдатами и матросами, то от греха подальше покинул Россию с остатками армии Деникина и старшим сыном-офицером. Забегая вперед, скажу: генерал окончит земные странствия в Болгарии, в доме инвалидов, потеряв всякую надежду на воссоединение с семьей. В 1965-м Маргарита приедет в Старую Загору, но на свою просьбу проводить ее к могиле деда, услышит от гида резонное: «Вы хотите, чтобы я потерял работу?»

С начала войны семья Риты три года прожила в оккупированном фашистами Киеве, а потом их угнали на работы в Восточную Пруссию. Был в ее жизни и настоящий концлагерь. В память намертво врезались жирные белые платяные вши, гроздьями висевшие на одежде доходяг-заключенных. «Посидишь с нами чуток, и по тебе такие поползут», - «успокоил» кто-то онемевшую от ужаса девушку.

Зимой 1945-го штрафные роты Рокоссовского ворвались в Алленштайн. В числе освобожденных была семья Риты, еще не ведавшая, что их хождения по мукам только начинаются — коммунистический облик советского человека ведь никак не предполагал пребывания в стане врагов, пусть и вынужденного. С ними обращались хуже, чем со скотом. На железнодорожной станции конвой поставил пленных на колени прямо в грязную жижу, прошелся увесистыми палками по головам (пардон, пересчитал) и сгрузил в вагоны из-под снарядов. На корточках, тесно прижавшись друг к другу, «предатели родины» ехали из огня да в полымя. Изредка конвоиры бросали в толпу немного черных сухарей и приносили ледяную воду, от которой несчастные мерли как мухи. Нужду справляли в вырубленной в полу дыре, и полька, висевшая над ней все две с половиной недели пути, осталась без ног — морозы стояли дикие…

Когда ворота вагонов, наконец, открылись, живые скелеты, разучившиеся ходить, вывалились на снег. И все, как один, потеряли сознание. Из 900 мучеников половина погибла в дороге, остальных выкосила дизентерия в первые дни пребывания в Харьковском проверочно-фильтрационном лагере для военнопленных № 258. Трупы скидывали в ту же яму, куда фашисты во время войны бросали тела замученных советских людей. Не рыть же новую... Умерла и Ритина бабушка. Лагерный врач Шота Шалвович тайком снял с нее гранатовые сережки: «Екатерине Яковлевне они уже ни к чему, а вам пригодятся». Как в воду глядел. Сережки, превратившиеся в горсть сахару, несколько яиц и крохотный кусочек масла, спасли заболевшей младшей сестре Риты Ариадне жизнь.

В начале 1946-го лагерь закрыли. Риту с семьей выпустили на свободу. Без документов. Без вещей. Без продовольственных карточек. Чтобы, видимо, начать продвигаться в сторону погоста, по дороге светло улыбаясь и напевая «Эх! Хорошо в стране Советской жить!» А кто не будет напевать, — правильно! — поедет в солнечную Воркуту! Впрочем, Воркута будет позже. А в Харькове семья выживала благодаря золотым рукам отца-инженера. За починенный примус или швейную машинку люди несли кто пару картофелин, кто немного дров…

С детства Рита грезила консерваторией. Она мечтала стать певицей, как мама. И поэтому в Харькове ходила заниматься в дом к одному профессору. Ароматы свежеиспеченных булочек и молотого кофе так кружили голову, что юная леди едва держалась на ногах. А профессор удивленно вскидывал брови: «Риточка, вы сегодня не успели позавтракать?» Не признаешься же чудаку, что ты вообще-то и не ужинала… А еще прекрасные барышни занимались спортом. Ада – художественной гимнастикой, Рита – большим теннисом. Причем с большим успехом. На Всесоюзных соревнованиях во Львове вместе с поздравлениями за второе место ей вручили… телеграмму: «Возвращайся, получили ссылку в Коми АССР». Тренер сочувственно пожал плечами: «Вы ведь Рейзвих?» Не вышла фамилией…

Всю ночь хлестал ледяной дождь, а они плыли и плыли на катере на Сыктывкарскую судоверфь, где предстояло работать отцу. Когда с рассветом показались убогие лачуги, облепившие унылый берег, кто-то прошептал: «Отсюда не выбраться…» Рита заревела белугой. И отец, ни разу в жизни не сказавший своим принцессам грубого слова, крикнул: «Маргарита, замолчи!» Артур Конрадович называл старшую дочь полным именем в крайних случаях. Это был как раз такой. Риточкин отец уйдет из жизни в 42. В Сыктывкаре в последний путь его проводят гражданская жена Стефа и два их маленьких сына Женя и Володя. А Лидия Никаноровна до конца жизни будет переживать, что их с мужем судьбы так страшно разошлись.

Все дело в том, что обладательница восхитительного лирико-драматического сопрано, исполнившая все классические партии от Наталки-Полтавки до Мадам Баттерфляй, решилась на побег в Воркуту. Там среди ослепительных снегов и колючей проволоки, точно сказочный исполин, упирался колоннами в небо театр, где играли (разумеется, не по своей воле) многие знакомые Лидии Никаноровны из довоенной жизни. Ночью в тридцатиградусный мороз в кузове грузовика, накрывшись брезентом, она вместе с дочерьми добралась до ближайшей станции в Княж-Погосте, но билетов до Воркуты было не достать. И тогда конвоир предложил ей место в вагоне для зеков. Четверо суток отважная женщина занимала конвой преферансом и прочими карточными изысками, а Рита и Ада, как мышки, лежали на верхней полке вагона.

Воркутинский театр 40-х прошлого века – это как нынешний Ла Скала. После убийства Кирова и «дела врачей» сюда сослали столько интеллигенции, что ее хватило бы на две Сорбонны и Болонью в придачу. К тому же начальник комбината «Воркута-уголь» Мальцев, тонкий ценитель изящных искусств, лично объезжал все магаданские, колымские, норильские лагеря и переводил на работу в театр оставшихся в живых служителей муз. К примеру, игравшая в театре драматическое сопрано Мариинки Евгения Добромыслова пережила блокаду. А актриса Московского театра сатиры Валентина Токарская выбралась из ада немецких концлагерей. Но Родине этого показалось недостаточно, и прекрасных дам отправили еще на 10 лет в Воркуту. Они-то и помогали Рите оттачивать мастерство на профессиональной сцене.

В девятнадцать девушка исполнила сложнейшую партию Татьяны Лариной, за ней последовали роль Зибеля в «Фаусте», Роз-Мари. Все мужчины в театре, да что там! — вся Воркута была влюблена в высокую голубоглазую блондинку с удивительно нежным бархатным голосом. Рита выбрала Льва Бичая — начальника планового отдела Воркутинского механического завода. В недавнем прошлом блестящий экономист в совершенстве владеющий четырьмя иностранными языками, Лев Давидович редактировал бухарестскую газету левого толка. Спасаясь от нацистов, он бежал вместе с женой к родителям в Бессарабию. Там был арестован по статье 58.6 за шпионаж и отправлен по этапу в Воркуту. А молодая супруга, немного погрустив и окончив мединститут, удачно вышла замуж за своего профессора. Такие вот бахчисарайские фонтаны… Счастливый брак с Ритой буквально возродил Льва Давидовича из пепла. И на этом можно было бы поставить красивую точку в их love story, если бы в конце 1954-го не освободился Лавров…

Он родился в Маньчжурии в семье священника. С ранней юности (получив образование в университете и став кандидатом коммерческих наук) Виктор Лавров был неравнодушен к сцене. В знаменитом на весь Харбин театре «Модерн» статный красавец с голливудской внешностью дебютировал в оперетте «Веселя вдова» в роли графа Данилы. Успех был ошеломительный. Дамы сходили с ума по Лаврову. (Я встречала в Омске бывших харбинок, которые при имени Виктора Дмитриевича в молитве складывали руки и в один голос твердили: «Он был нашим кумиром»). Весною 45-го при стечении едва ли не всего Харбина Лавров обвенчался с очаровательной русской девушкой Людмилой. Но трагическая до озноба дата 24 августа 1945 года навсегда зачеркнул счастье молодых. В этот день вся русская диаспора от имени советского командования была приглашена на банкет. В холле бывшего японского консульства с гостей, никак не ожидавших такой дикой подлости (ведь накануне маршалы Белобородов и Малиновский лично рассыпались им в благодарностях), солдаты срывали праздничные одежды и бросали людей в подвал. Виктор отправился на банкет один – Милочка ожидала первенца. Через две недели ночью в обстановке строжайшей секретности пленников вывезли на уральские лесоповалы искупать вину перед Родиной. А через несколько месяцев у Лаврова родилась дочь Александра, которую он так никогда и не обнимет. Тщетно пытаясь отыскать следы пропавшего сына, отец — священник развенчал Виктора с Милочкой. Через несколько лет она вышла замуж в другой раз и уехала с мужем и маленькой Сашей в Австралию.

Рита иногда шутила, что Лаврова сослали в Воркуту специально для нее. Как только этот невероятно обаятельный и талантливый человек переступил порог театра, любовь накрыла ее с головой. Сопротивляться было бесполезно. «Ты сумасшедшая, Рита!» - говорили ей все актрисы, узнав, что она уходит от Льва Давидовича. Летом 1956-го Лавровым удалось выхлопотать «свадебное путешествие» во Фролово (это под Сталинградом), где отец Виктора получил приход. «Ты получше маши своим родным, — советовал Виктор жене, — мы больше никогда не вернемся сюда». В силу беспощадного жизненного опыта, Лавров давно не обольщался на счет самого гуманного в мире советского суда. После десяти лет ссылки могли ведь добавить еще столько же. Написав письма в четыре театра, он получил приглашения от дирекций всех четырех.

Выбрали Воронежскую оперетту. После прослушивания Лавровых, сбежавших из Воркуты, без документов приняли на ведущие роли и выделили просторную квартиру с балконом и паркетными полами. Мебели не было никакой, зато восторженные поклонники охапками приносили цветы, и они стояли повсюду. В Воронеже Виктор получил справку о реабилитации, а вместе с нею чистый паспорт. В Воронеже он поступил на заочное отделение ГИТИСа, а после в аспирантуру на режиссерское отделение. В Воронеже ему присвоили звание Заслуженного артиста РСФСР. После их отъезда из Воронежа поклонница написала Рите в письме, что партию графа Данилы (одну из сложнейших в опереточном репертуаре), которую всегда на бис исполнял Виктор, отдали оперному баритону, и в первом же акте он сорвал голос. Во втором акте за него отдувался тенор, совершенно не знавший слов. Спектакль с треском провалился, и из уважения к дуэту Лавровых больше никто не решался браться за «Веселую вдову».

Руководители крупнейших оперных театров Союза мечтали заполучить Лавровых в свои труппы. В конце 1960-го это удалось директору Омской музыкальной комедии Снегову. Виктор сразу же поставил на сцене театра «Роз-Мари», а Рита исполнила свою коронную партию Ванды. И Омск влюбился в Лавровых раз и навсегда. Спустя четыре года Лавров стал главным режиссером театра и выпустил свои лучшие спектакли: «На рассвете», «Требуется героиня», «Особое задание», «Моя прекрасная леди». Смертельный недуг Виктора Дмитриевича стал страшным ударом для Маргариты. Онкологию обнаружили слишком поздно, и две последующие операции не смогли предотвратить смерть. В марте 1971-го его не стало. А незадолго до этого в «сером доме» Лаврова постановили «не пущать» на Зальцбургский фестиваль, где он так хотел встретиться с дочерью. Кто знает, может, именно это чудовищное решение запустило роковой маховик болезни…

А с Александрой встретилась Маргарита. В 1978-м в Москве. Обе рыдали, как сумасшедшие (Александра по профессии биохимик, защитила докторскую диссертацию, много лет преподавала в Сиднейском университете). В Москве же семью годами позже Маргарита встретилась и с Милочкой, поскольку на могилу мужа в закрытый для иностранцев Омск ее не пустили. Любимые женщины Лаврова молча постояли в церкви, что напротив Французского посольства, где он так любил бывать, помянули, расстались. Спустя два года Милочка умерла, ее похоронили в Сиднее. Перед смертью она успела понянчить маленького Андрюшку. Внуку Виктора Лаврова нынче исполнится 31. Андрей Маклауд живет в Англии, преподает в Оксфорде.