Моя любовь на первых курсах. Памяти Л.Я.Меерсон

1970 год. Я поступила на первый курс филологического факультета Омского пединститута и в это же время пришла в студенческий театр «Романтик». Силюсь вспомнить, но не вспоминается, как я узнала о нем или кто меня туда привел, но это и неважно теперь... Это был действительно студенческий коллектив: абсолютное большинство тех, кто в 70-е по вечерам взлетал на четвертый этаж старинного серого здания Дома учителя по улице Партизанской, находились в статусе студентов.

1

Студенткой в ту пору была и руководитель «Романтика» — 26-летняя Лариса Меерсон. Она несколькими годами раньше закончила иняз того же пединститута. Большинство из нас учились именно в этом вузе, ведь он квартировал рядом, на той же Партизанской; а еще — в то время в каждом институте и даже в каждом уважающем себя ДК был свой самодеятельный (какое позабытое слово!) драмколлектив, и многие очень даже сильные, так что запомниться «лица необщим выраженьем» было непросто. А потом Лариса поступила в знаменитую «Щуку», на режиссерский факультет. Два раза в год она ездила в Москву на сессию, привозила не только новые записи в зачетке, но и новые книги, идеи, песни... До сих пор не забыт мною мотивчик гимна тогдашних щукинцев: «На улице Вахтангова, двенадцать А», немного переделанный под нашу омскую действительность и ставший НАШЕЙ песней. Не забыть бы мне сказать о том, что театр в стенах Дома учителя родился еще в 60-е годы, руководил им, если не ошибаюсь, режиссер Борис Фельдман. А когда он уехал из Омска, за дело взялась его ученица Меерсон. Не знаю, жив ли сегодня кто-нибудь из «фельдмановцев», из тех, кто помнит совсем юную Ларису-актрису…

...Какая была Меерсон 70-х? Резкой, бескомпромиссной, погруженной с головой в нашу театральную жизнь, борющейся с чиновниками «от культуры». Много, увы, страшно много курила...

Очень своеобразно одевалась, выделяясь из толпы какими-то еще не вошедшими в те времена в моду объемными шарфами-палантинами. Не могу сказать о других актерах нашего «Романтика» — это ведь мои личные, даже сокровенные воспоминания — но мне казалось, что все были в нее влюблены. Я-то уж — точно! Хотя она не видела во мне особых дарований... Мне доставались самые маленькие роли! А я ведь с детства мечтала о сцене, устраивая дома и во дворе спектакли, успешно участвуя в конкурсах чтецов, и даже однажды сыграла главную роль в телевизионном спектакле на местной телестудии! Было обидно, иногда даже плакала при очередном распределении ролей, но даже мысли не возникало покинуть шумное сборище «романтиков». Первым спектаклем — моей первой пробой пера — были «Аплодисменты» по пьесе Штейна. Спектакль о закулисье современного театра: любовь, зависть, ревность, служение Искусству... Главные роли исполняли Владимир Башкин (Режиссер) и Нина Козорез (его главная Актриса и «по совместительству» любовница). Играли они просто великолепно! Наверное, и вправду были очень талантливыми актерами — Ларисе никогда не изменял точный режиссерский взгляд! И не случайно Башкин, в мою пору знакомства с ним заканчивавший худграф пединститута, стал актером Омского ТЮЗа, а Нина Козорез много лет руководила студенческим театром ОмГУ. Светлая память о друзьях моей юности... А я была в «Аплодисментах» начинающей Актрисулей — новым увлечением Режиссера. После премьерного спектакля Лариса всем дарила его афиши, подписывая каждую. Чуть задумавшись, она в углу афиши начертала фразу из спектакля: «Пробуй, девочка, пробуй, всю жизнь пробуй!» С этой фразой Режиссер обращался к своей Актрисуле, а Лариса своим напутствием на многие годы определила мой жизненный путь. Ту афишу с меерсоновским автографом я хранила много лет... Звучит в моих устах высокопарно? Пусть, в нашей жизни должно быть место и пафосу!

Множество наград на омских конкурсах завоевали «Вечно живые» по знаменитой пьесе В.Розова. К тому времени давно вышли на мировой экран «Летят журавли» по этой пьесе, но Меерсон не побоялась взяться за всем знакомый материал, как-то по-своему она видела все его перипетии. Именно здесь прозвучала только-только написанная Окуджавой для фильма «Белорусский вокзал» (1971) песня «Нам нужна одна победа». Даже сегодня это звучит потрясающе, а полвека назад... Мы плакали, исполняя ее в спектакле... И снова рядом со мной — бабушкой главного героя (это в восемнадцать-то лет!) — Володя Башкин, а также Боря Хабенский, Федор Новиков — мой «сын» и мои «внуки», все, кстати, старше меня. Вероникой же была любимая моя актриса «Романтика», - очень естественная, трепетная Лариса Жидкова (где ты теперь, отзовись!..) Со своей небольшой ролью я, вроде, неплохо справилась, режиссер меня хвалила, и я была счастлива! 

Потом был водевильный спектакль «Сильное чувство» по Ильфу и Петрову. Полная противоположность «Вечно живым» — много юмора, музыки, танцев... Здесь я оказалась в массовке, но меня как-то это не напрягало — было весело! А вот когда в следующей постановке я очутилась в аутсайдерах — это переживалось мною очень тяжело. Даже несколько ночей от обиды не спала... Лариса решила взяться за пьесу А.Островского «Снегурочка». Естественно, и здесь был нетривиальный, «меерсоновский», подход.

2

Я почему-то была уверена, что одной из Снегурочек, пусть в третьем составе, назначат меня, ведь я так подходила внешне: выглядела совсем юной, нежной, беззащитной... словом, инженю... А Снегурочкой номер один стала Таня Синельникова — простая, грубоватая девчонка. Тогда мне было непонятно, что «на театре» далеко не всегда важен внешний вид актера. Я пробовалась на роль Елены Прекрасной, но разве в этом образе могла я сравниться с яркой, темпераментной Лидой Тамке!

Да... Немало страстей бушевало в ту пору по поводу ролей и их исполнителей. Вспыхивали и другого рода страсти. Ничего нет удивительного, что в нашей молодежной среде образовывалось много пар. И случайных, и долгоиграющих... Но это все было мне как-то неинтересно, у меня была «одна, но пламенная страсть», причем неразделенная: к нашему режиссеру. Мне так хотелось, чтобы Лариса заметила меня, выделила среди других «желторотиков»! Спустя годы, с высоты моих «неплатонических» романов, я осознала, что это была моя первая влюбленность. Да и в кого было влюбляться, как не в Ларису Меерсон — самого яркого человека в этой людской массовке! Она была... да что там говорить: она была необыкновенной — и этим все сказано! «И прелести твоей секрет разгадке жизни равносилен...» Лариса первой ввела меня в мир «нешкольной» поэзии. Сегодня кажется непостижимым, но, поступая на филфак в начале 70-х, большинство из нас было незнакомо с поэзией Пастернака, Ахматовой, Цветаевой... Сборники этих поэтов в 60-е годы издавались всего несколько раз скупыми тиражами, в учебниках, даже институтских, им посвящали, в лучшем случае, пару строк... А я помню один вечер, когда Лариса вместо репетиции почему-то начала читать стихи. Без объявления автора, без предисловия... Меня потрясли (простите за высокопарность!) и эти стихи, и исполнение, и почему-то подумалось, что их автор — сама Меерсон.

Потом Лариса дала мне переписать эти стихи с тоненьких-тоненьких листочков, и Цветаева стала на многие годы самым близким мне поэтом. Она давала мне читать книги из своей обширной библиотеки: Вахтангов, Станиславский... Когда через несколько лет, начав заниматься журналистикой, я писала рецензии на театральные постановки, мне все это очень пригодилось. Ну, вы уже поняли: актрисы из меня не получилось, несмотря на горячую любовь к театру. А тут уже подоспели старшие курсы, я увлеклась научной работой и покинула «Романтик».

Но как бы то ни было, я ходила на все премьеры театра: «Молодая гвардия», «Маленький принц», «Где твой брат, Авель?» В «Принце» блистал Владимир Ершов. Теперь он народный артист, вот уже почти сорок лет служит в московском Театре на Малой Бронной.

 

А первой его талант разглядела и «огранила» Меерсон. Пьеса Ю.Эдлиса «Где твой брат, Авель?», написанная в 60-е годы, подвергалась критике за несоответствие принципам соцреализма. Как я потом выяснила, до 1977 года ее вообще запрещали ставить. Как Меерсон удалось «пробить» этот спектакль — не знаю... В этом спектакле шел диалог двух современных героев как отражение противостояния библейских Авеля и Каина. Помню, я восхищенно следила за игрой Владимира Башкина и Виктора Пивоварова. Как и Башкин, Виктор стал профессиональным актером и тоже очень рано ушел из жизни. Тут опять не обойтись без цитаты: «иных уж нет, а те далече». Лидия Тамке — в Германии, Михаил Бышкин — в Израиле, я теперь живу в Подмосковье, а где Тамара Смирная, Люда Громакова, Федор Новиков, Лариса Жидкова, Сергей Игнатенко и многие другие из моего поколения и из моего «Романтика»? Как бы мне хотелось, чтобы они откликнулись! ... В те далекие годы, о которых мое повествование, во многих театрах шла пьеса М. Шатрова «Моя любовь на третьем курсе». И даже фильм по этой пьесе был поставлен. Фильм забылся, а замечательная песня из него «Как молоды мы были...» не устаревает. Надеюсь, не надо объяснять, почему именно так, а не иначе я озаглавила свои воспоминания...

ПОСЛЕСЛОВИЕ...

В моих воспоминаниях обнаружились неточности, что неудивительно — ведь прошло полвека! Исправить их помог Михаил Бышкин, он один из немногих «романтиков», с кем я сегодня продолжаю общение — естественно, он-лайн, ведь нас разделяет граница (кстати, просматривая старые программки спектаклей, присланные мне Асей, дочерью Л.Я.Меерсон, я узнала, что автором ряда инсценировок был как раз Бышкин). Итак, главная моя ошибка: в спектакле «Где твой брат, Авель?» одну из двух главных ролей играл не В.Пивоваров, а Петр Унрау. Это был очень талантливый актер! Пришел, как и Лариса, из студии Фельдмана, однако не стал профессионалом, в отличие от Ершова, Башкина и Пивоварова. Потом уехал в Германию... Я упоминала фамилии многих «романтиков», которых помню по совместной работе в начале 70-х. А сейчас хочу дополнить этот список — в надежде, что они увидят этот материал и тоже вспомнят свою театральную юность. И, может, откликнутся. Вот они: Ольга Ионенко, Наташа Мнухина, Валерий Яицкий, Сергей Лиханов, Владимир Смоляков, Михаил Бендин, Надя Сабанина, Андрей Булдаков, Валерий Барковский, Елена Петрова, Дмитрий Радочин, Татьяна Рублева, Игорь Васильев, Миша Гительман... А один из тех, кто прошел через театр Меерсон, уже отозвался на мой призыв и прислал интересные материалы. Это Алексей Декельбаум — известный омский журналист, писатель и... мореплаватель. Вообще, конечно, не случайно, что рядом с Ларисой всегда были интересные, творческие люди. Большинство из них не стало профессиональными актерами, зато они посвятили себя другой Музе: не только Алексей, но и я служила филологии и журналистике, как и упоминаемые выше Бышкин, Барковский, Яицкий, Васильев... Не могу не назвать имена еще двух соратниц Ларисы по театру, в данном случае — студии Фельдмана. Это филолог Светлана Нагнибеда и телевизионный журналист Людмила Пушилина. Они тоже уже ушли из этого мира, теперь где-то рядом с нашей дорогой Ларисой Яковлевной. Там же — еще одна талантливая героиня из «мира Меерсон» — Роня (Рахиль) Загвязинская... А вот Анна Резник — подруга Ларисы, ведущая актриса студии Фельдмана, ставшая в 70-х годах лучшим диктором Омской телестудии, — надеюсь, жива-здорова. Много лет она живет в США, кажется, в Калифорнии. Анна, откликнись! ...Ну вот, послесловие оказалось чуть ли не больше основного текста, но зато я спокойна, что постаралась вспомнить большинство из тех, кто, по мере своих сил и таланта, помогал становлению режиссера Ларисы Меерсон. Не знаю, как остальные из названных выше, а меня она зарядила своей творческой энергией и энтузиазмом на всю жизнь!

_{Публикация на facebook}