Легендарный «дядя Эдик»…

…Год рождения — 1941-й. Эдику всегда очень нравилась цифровая стабильная закономерность в его судьбе: он всегда юбиляр одновременно с  «Арлекином» (главным и единственным театром своей судьбы) и всегда младше родного театра на 5 лет…

Ещё в начале 1980-х (Эдуард тогда 40-летие отмечал) задал ему вопрос: «А каково это — ощущать себя в сорокалетнем возрасте ветераном, получив медали и «За трудовую доблесть», и «Ветеран труда»?». Эдик только руки в стороны недоумённо развёл…

1

Он «играл в куклы» с 1958-го. А до этого у Эдика, самого младшего в многодетной семье Ураковых, — всепоглощающая жажда лицедейства. Пел, чи­тал, танцевал — в общем, всё что угодно, лишь бы на сце­не. Заканчивал вечернюю школу, подрабатывал «на стороне». И вот семнадцатилетнему Уракову становится известно, что Театру кукол срочно требуются монтировщики декораций… Эдуард так об этом рассказывал: «Я был ошарашен, попав за кулисы театра… Через некоторое время поймал себя на мысли, что знаю наизусть многие спектакли. А как на сцену хотелось!.. И вдруг — счастливая для меня случайность: не выходит на работу один из артистов (дело 1-го января было), а в этот день — аж четыре спектакля. Ситуация тупиковая, и тут помощник режиссёра, уже от абсолютной безвыходности ситуации, предлагает попробовать мне…». И после этого монтировщика декораций Эдуарда Уракова начали «потихоньку-полегоньку» занимать в спектаклях.

…Меня всегда завораживало начало информационной справки об Уракове, напечатанной в энциклопедическом каталоге «Актёры России» (Москва, Санкт-Петербург, 1999): «Ураков Эдуард Семёнович… Владеет: перчаточными, тростевыми, теневыми, планшетными куклами, произвольным предметом, живым планом, пантомимой, маской, мамуленгами, марионетками». Завораживает не слово «мамуленги», а слово «владеет». И спонтанно рождается чуть ли не афоризм: владеть — значит жить. Потому что жизнь для творческого человека — это, в первую очередь, владение ремеслом. У него было незаурядное драматическое дарование. Но о том, чтобы сменить профессию актёра-кукольника на актёра драматического театра, он ни­когда даже не помышлял.

Больше все­го любил работать с «верховы­ми» и «тростевыми» куклами, хотя считал, что возможнос­тей больше у кукол планшет­ных, потому что в этом случае у актёра больше возможнос­ти… помочь кукле. Помочь кукле стать жи­вым существом. Острохарактерность — одна из главных черт его актёрского да­рования. Роли Уракова не бывали «проходными» — будь то Злой Тролль и Принц в «Снежной королеве» или Бармалей в «Айболите», Король в «Коте в сапогах» или Чер­номор в «Руслане и Людми­ле». А вспомните его бунтаря Петера из «Холодного серд­ца», спектакля, сделанного в стилистике «театра масок»: образ, созданный Ураковым, нёс в себе высокую шекспировскую трагедийность! А его блистательный моноспектакль «Еврейское счастье»! А его любимый Ау из «Жуткого господина Ау»!..

2

Сделанное Эдуардом Ураковым исчисляется… поколениями. Можно перечислить, конечно же, все его роли (а сыграл он в «Арлекине» чуть ли не в полутораста спектаклях!). Но я хочу сейчас напомнить и о великой (именно так: великой!) подвижнической миссии Эдуарда Семёновича, трепетно хранящейся в памяти действительно «целых поколений»: на разных телеканалах, в годы разные – яркие, мудрые, добрые авторские программы Эдуарда Уракова (для тысяч и тысяч детей — просто «дяди Эдика»): «Баюшки», «Про театр, про кукол, про сказки», «У Лукоморья»…

А потом всё это исчезло… Вспоминаю наш разговор:

— Эдик, больно ли за то, что кончилось время «Баюшек»?»

Вот как ответил Ураков: «Это не просто боль, Серёжа!.. В принципе, — это катастрофа. И дело не только в телевидении, которое перестало «заниматься» детьми (по сути — перестало Будущим заниматься!). У самого государства, увы, давно уже нет политики мудрого учительствования по отношению к подрастающему поколению; думаю, ты понимаешь — я говорю не о педагогике, а именно об учительствовании. И всё время недоумеваю, когда думаю о чиновниках, от которых зависят все эти больные вопросы: ну как же так, ведь у них тоже есть дети, внуки!..»

Именно ради учительствования Эдуард Ураков стал одним из инициаторов и создателей «Зала для самых маленьких» в новом здании «Арлекина»! Сегодня это зал стал именны́м — «имени Эдуарда Уракова»…

…Он был из исчезающей сегодня породы творцов-подвижников. Его ес­тественное состояние — рабо­та. На износ. С изредка воз­никающим чувством зависти к тем, кто — «просто актёр и больше ничего». Он никогда не был «просто актёром», ак­тёрская профессия сочеталась и с работой помрежем, и с функциями завпоста... Но не только в этом дело. Подвижничество Уракова — это постоянная большая занятость в реперту­аре; это изъезженная вдоль и поперёк Омская область (он бывал со своими персонажами почти во всех деревнях!), га­строли в десятках городов страны; это активная работа в правлении Омского отделе­ния Союза театральных дея­телей, Совете Дома актёра, художественных советах теат­ра и СТД; это около полусот­ни ежегодных творческих встреч; это большая помощь юным кукловодам из художе­ственной самодеятельности… Концептуальное для Уракова – в сказанном им однажды: «Нельзя забывать о предназначении, о том главном, во имя чего мы все работаем в театре кукол, — о воспитании чувств».

…Заслуженный артист России, актёр с единственной записью в трудовой книжке (Омский театр кукол), режиссёр-постановщик, лауреат Премии Администрации Омской области «За вклад в развитие культуры и искусства», Лауреат II регионального фестиваля театров кукол Сибири в номинации «За честь и достоинство», Лауреат Премии губернатора Омской области «За заслуги в развитии культуры и искусства» имени Н. Чонишвили, Лауреат областного фестиваля-конкурса «Лучшая театральная работа» в номинациях «За творческие достижения в искусстве кукольного театра» и «Легенда Омской сцены». Его имя внесено в «Книгу почёта деятелей культуры города Омска»…

3

…Стихотворение было написано после твоего ухода, Эдик, в 2014-м… Оно посвящено тебе...

 

Среди времени этого,
где чужая струя, —
я сегодня — про Эдика,
про Семёныча я. 

Вот он, здесь (это ви́жу я
даже в «данный момент») —
из породы Подвижников,
из породы Легенд. 

Его миссия страстная —
это в Вечность забег.
То, что «кукольник», — я́сно всем,
но главней — Человек, 

где в душе — много нервного,
каждый нерв – как резец!..
Образца 41-го!
Ух, какой образец!.. 

Вся судьба — словно росчерком,
вся судьба — пьедестал:
начинал с монтировщика —
и Легендою стал. 

Всё написано на́чисто,
всё — под «гамбургский счёт».
Но — «нужны обстоятельства»…
И здоровье ещё… 

День ноябрьский тот а́ховый…
Весть по Омску — как шок:
нету больше Уракова…
«Дядя» Эдик ушёл… 

И стоя́т они рядышком —
персонажи все… У-у-у!!!
А в серёдочке — дядюшка
по прозванью «Ау». 

…Все в беспамятной ле́ни мы...
Дай же, боже, другим
исчислять поколеньями —
то, что сделано им. 

Из небесной из кафедры
шлёт мне Эдик привет —
театральной метафоры
страстный апологет. 

Слышу просьбу я тщетную
(как её превозмочь!?):
просит куклу планшетную,
чтобы кукле помочь. 

…Театральная этика —
это нынче фигня…
Потому́ я — про Эдика.
Вы поймите меня. 

…Эдик, знаешь, мне кажется:
в каждой строчке — экстрим;
и мне кажется — смажется,
поломается ритм, 

потому что — «зашкалено»,
и душа — как в огне…
Я — про ритм… Гена Шпаликов
вспоминается мне: 

…А не то рвану по следу
(Кто меня вернёт!?) —
И на валенках уеду
В сорок первый год…