Мой личный — и общественный — эксперимент

Год назад моя близкая подруга, которая приехала в родной Омск из Крыма, где живёт третий год, сидела напротив нас с девочками в баре, пила рислинг и плакала прямо в камамбер. И мы втроем с подругами тоже знатно просолили этот сыр вместе с ней.

Мы всегда были как семья. Полжизни вместе. Наши дети росли на наших глазах. И Дашка. Я держала ее за руку, когда она училась ходить. Она учила меня правильно кормить её морскую свинку.

Потом Дашка выросла и в 15 лет попыталась покончить с собой, запив горсть антидепрессантов жидкостью для сушки лака.

На тот момент она уже полгода лечилась от нервной анорексии.

Ничего такого. Бабушка говорила Даше: «Доедай, потом пойдешь». Потом папа говорил ей: «Ого, ты уже весишь больше меня!» А маме однажды пришлось уехать и на полгода оставить Дашу одну. И всё.

Это сложная проблема. Это не блажь и не каприз, это психическое расстройство, у которого есть причины. У анорексии самый высокий из психических расстройств уровень смертности. И этим никто не занимается: с подростками сложно, методики не изучены, а конечный результат терапии не гарантирован. И часто бывает слишком поздно.

Статистика — ну да, она есть. Какая-то. Мировая, в основном. В России про это говорят лишь последние несколько лет. Насколько открыто и доступно — Б-г его знает. Потому что, к примеру, сама я знала про анорексию, что это «когда девочка тощая, как скелет, помнишь, та на пляже на Кипре?» И мама Даши знала на том же уровне. А оказалось, что это вообще глубоко не (только) про еду.

Анорексия — это когда дочь подруги говорит: «Мне всё время плохо, и это уже норм». Когда она худеет с 76 до 45 кг за два месяца, у неё нет менструации, выпала половина волос, она регулярно теряет сознание — и это тоже «норм». Когда она болеет ковидом, у неё температура 40,2, но она проходит по однокомнатной квартире 30 тысяч шагов, потому что «если буду лежать, стану толстая». И когда при отличных и доверительных отношениях с мамой дочь все равно не знала, как ей рассказать, что происходит. А потом в какой-то момент ей вообще стало всё равно.

И это не только про девочек. За год, пока я ходила в голове с тем, что хочу об этом написать (читайте — «миссия», да), ко мне начали «магнититься» факты и истории. Истории мальчиков. И девочек. И выросших девочек, уже довольно известных. И уже никакая статистика стала не нужна.

Хотела бы сказать, что с Дашей сейчас всё норм на самом деле. Но это не так. Хотя ей лучше, у неё выправился вес, она перестала скармливать котлеты собаке и унитазу и её лучшим другом в соцсетях перестала быть «богиня Ана». Ох, друзья, эта история с обожествлением Аны (анорексии) и Мии (так ласково называют булимию) совершенно сломала мне мозг.

Я стала задумываться над тем, что же говорю собственному ребенку про еду. И достаточно ли часто его обнимаю вообще, потому что обнять, может, важнее, чем сказать что бы то ни было.

Начала прицельно общаться с психотерапевтами. Огорчилась. Нашла того, кто занимается в Омске расстройствами пищевого поведения (привет, Сергей Гудков!) Обрадовалась. Заручилась поддержкой. Прошла жёсткий конкурсный отбор на трехдневную школу для региональных журналистов, организованную Сила слова. Краудфандинговая платформа. Слетала на учёбу в Москву (спасибо за науку собирать деньги и чувствовать себя при этом хорошо, Владимир Шведов из «Таких дел» и Наталия Игнатенко с Planeta.ru). Заручилась также поддержкой нескольких главредов медиа — мне будет, где публиковать итоговые тексты.

Хочу собрать деньги, чтобы взять отпуск — и как следует поработать. Над текстом. Над организацией лектория для родителей. Обсудить, поговорить, помочь узнать о диагностике, о признаках. Узнать о том, что делать, если вы уже внутри этой беды. И как в неё не попасть.

Такая вот история. И — здесь должен быть призыв, и вот он:

Поддержите мой проект. Он тут. И на волшебную кнопку жать там же:

https://word-power.ru/projects/anorexia

Стартовал крауд-сбор сегодня, 16 ноября — в международный день борьбы с анорексией. Про который я тоже знать ничего не знала.

А монстра для меня нарисовала Ксения Здоровец.

Даша сказала: «очень точная картинка».