Самый удачливый человек, которого я встречала в жизни

Утром прадед Демьян брился и напевал: “Соловьи, соловьи, не тревожьте солдат...”. Неожиданно песня оборвалась. Дети подглядывали за отцом, но не осмелились подойти: лицо в мыльной пене, он смотрел на себя в зеркало и плакал… Самый удачливый человек, которого я встречала в жизни. Человек, который сумел вернуться к своей вдове и детям. Человек, получивший на руки собственную похоронку. Сибиряк-долгожитель. Кавалер орденов Красной Звезды и Отечественной войны 1 степени. Мой прадед Рыжинский Дементий Савельевич, 1906 года рождения.

Вместе со своей женой Агнией Игнатьевной он переехал в Омск из деревни Новороссийка Кормиловского района. Поселились в частном доме на 21-ой Линии. К началу войны у них было четверо детей: Вера, Лида, Борис и Раиса. Демьяна Савельевича призвали в армию в 41-ом. Все четыре военных года Агния Игнатьевна заботилась только об одном — чтобы дети не умерли с голоду. Незадолго до конца войны пришла Агнии Игнатьевне похоронка, в бою за социалистическую Родину погиб ее муж. Поплакала, конечно, но горевать долго нельзя, детей поднимать надо.

Пришла победа, отпраздновали Рыжинские свой горький праздник. И вот как-то ночью стук в дверь.

– Кто там?
– Это я.
– Кто я?
– Открывай, это Демьян.

Прабабка испугалась, дети проснулись. Вместе открыли дверь – а на пороге Демьян Савельевич. Живой, здоровый и даже не раненый. Они его обнимают, ревут, воют: отец с того света вернулся! И никак не могут успокоиться, отойти от шока. В какой-то момент Демьяну это надоело:

– Да хватит реветь уже! Ты бы меня лучше покормила.

Сколько вдов по всей стране надеялись, что случится чудо и их мертвые и пропавшие без вести мужья вернутся домой. Хоть раненые, хоть без ноги, без руки. Они так и ждали десятилетиями этого чуда. Моя прабабка потеряла надежду, но чудо произошло именно с ней.

После возвращения занялся Демьян мирной работой: дом и двор требовали хозяйской руки. Прошла неделя, работает Агния во дворе. Приходит почтальонша:

– Держись, Агния Игнатьевна, умер твой муж, – и протягивает прабабке еще одну похоронку.
– Да как умер? Вон он в огороде копается. Демьян, иди сюда!

Вот так Демьян Савельевич, вернувшись домой в Омск, получил на руки собственную похоронку. Уже вторую.

Потом прадед Демьян рассказывал детям много историй о своем чудесном везении на войне. Как-то раз в лесу собирался он с товарищем в атаку, все как положено, каску надел. А товарищ его был, видимо, фаталист:

– Зачем тебе, Демьян, каска? Если умереть суждено, она тебе не поможет.

Товарищ в том бою погиб, а прадед выжил — как раз надетая каска и спасла. Или другой случай. Очередная переправа через реку, то ли весна, то ли поздняя осень. Попадает в их понтон снаряд и все уцелевшие солдаты оказываются в холодной воде. Тяжелое обмундирование тянет на дно.

– Я там утонуть должен был, но увидел над головой доску, ухватился за нее.

Доплыло до берега таких везунчиков, как мой прадед, меньше десятка. В своих фронтовых историях он каждый раз выживал, когда его товарищи умирали.

Сейчас мне кажется, что Демьяну и его братьям был отмерен какой-то общий лимит удачи, и весь этот лимит мой прадед перетянул на себя. Его младший брат Сергей погиб несправедливо и обидно. Уже после окончания войны перегонял танк на родину и случайно подорвался на мине. Так и сгорел в танке.

Прадед отличался огромной жизненной силой. Он прожил больше 90 лет, и мне в раннем детстве посчастливилось однажды увидеть его. В памяти остались только обрывки: залитый светом пыльный коридор и в этом коридоре стоит старик с палочкой. Мне он тогда показался каким-то маленьким. Он что-то говорил и угостил меня карамелью.

– Знаешь, Наташа, кто это был? – спросила мама, когда он ушел. – Это дед Демьян.

Я смотрю на его фото и вижу эту особенную Рыжинскую породу. Она проявляется во внешности всех мужчин и многих женщин нашего рода. Его жизнь как будто перелилась в кровь потомков: мою, Дашину и других.

Вы спросите, зачем сохранять и постоянно перебирать все эти военные истории? И времена нынче не те, и праздник для многих потерял свой смысл, и чествование предков превращается для одних в обязаловку, для других — в стыдный милитаристский поступок. Ну как бы всё. Пора уже смириться и окончательно передать этот праздник из пространства своей души, пространства своей семьи в распоряжение бюрократичной, ритуально-торжественной госпропаганды.

Мне все равно, что навязывают снаружи. История моей семьи течет кровью по моим венам. Она продолжает мою личность не только в будущее, но и в далекое прошлое. Делает меня сильнее и богаче. Дает мне корни, чтобы питаться соками родной земли. Мне есть, что помнить и чем гордиться. И я буду помнить и гордиться.

_{Оригинал на странице автора «ВКонтакте»}