Неаполь: гуляй, ешь, молись, умирай красиво

Продолжение путевых заметок. Начало см. тут и тут.

Продолжить эту красивую легенду можно примерно так. Омичам пунктуальность вылезла боком. И надо было так торопиться? Верно в русской народной пословице говорится: «Поспешишь – Апеннинский полуостров не получишь».

1

Неаполь, спору нет, — лакомый кусок. Его невероятно аппетитную атмосферу, пропитанную запахами цветущих апельсинов, жареных сардин и свежевыстиранных простыней, можно уловить только во время пеших прогулок. Для начала следует потрясти оскудевшее за долгую сибирскую зиму воображение дивными садами «Вилла Коммунале» с фонтанами, старинной зоологической станцией и невероятно счастливыми псами всевозможных пород и мастей. Они выгуливают своих хозяев по аллеям, уставленным богами и героями, а также бюстами каких-то неаполитанских гениев, снискавших славу на ниве общественной деятельности, литературы и музыки. Сады, раскинувшиеся вдоль залива больше чем на километр, начали обустраивать еще в 1697 году по образу французских Тюильри. И за триста с лишним лет никому не пришло в голову воткнуть на их месте безвкусные «элитные» многоэтажки из стекла и бетона, как это сплошь и рядом делается в Омске…

Виа-деи-Милле – улица для тех, кто носит Prada. Судя по национальности редких посетителей самых дорогих магазинов Неаполя, Prada нынче носят одни китайцы. Некитайцы, стиснув зубы, ждут благословенного сезона распродаж или тусуются в лавках попроще. Реноме Виа-деи-Милле обязывает даже негров-попрошаек соблюдать дресс-код. У дверей респектабельной кондитерской пристроился на редкость обездоленный люмпен в кроссовках new balance, куртке Napoli и джинсах из предпоследней коллекции Antony Morato и грациозно так помахивает кепочкой: «Боунджёрно, синьора, дайте денежку». Наверно, на «скидочную» футболку Moncler, что в соседней витрине вывешена, не хватает. А сам по-французски по телефончику болтает — такому, знаете, с надкушенным яблочком, и на автомате кепочку свою всем под нос сует. Кстати, если не дашь денег, ни разу не обидится – еще и улыбнется вслед, и «грацие», и «арривэдэрчи» скажет. Вежливый, собака.

Домашние собаки абсолютно индифферентно справляют свою собачью нужду прямо под витринами Louis Vuitton. И это вовсе не победа итальянской демократии, как кому-то может показаться, а элементарное отсутствие какой бы то ни было растительности. Кругом одна брусчатка да сверкающие витрины. Ближайший газон либо через пару кварталов в садах «Вилла Коммунале», либо на холмах Вомеро, а это два километра в гору по «потемкинским» лестницам…

На набережной рыбаки выгружают из лодок утренний улов. Вокруг галдят чайки и склонные к драматическим эффектам пенсионеры. Они шумно приценяются, создают бестолковую очередь и изрядно нервируют рестораторов, спешащих выбрать что-нибудь покрупнее да поэкзотичнее. Из многочисленных даров Тирренского моря, энергично копошащихся в круглых поддонах, я узнаю лишь кальмаров, мидий, угрей да осьминогов. Собственно, пенсионерский форум из-за последних. Гигантская красно-коричневая тварь с выпученными глазищами, перебирая щупальцами с присосками, пытается улизнуть в воду, но крепкая рука суёт её в пакет и кидает на весы. Три с лишним килограмма! В очереди восхищённо цокают языками и требуют, чтобы и им такого же. «Семьдесят евро, синьора!» — улыбается бородач в резиновом комбинезоне ветхой старушонке с авоськой. «Да без проблем, бамбино», – бабка недрогнувшей рукой протягивает сотку, и, сияя как медный пятак, отправляется в свою «хижину» готовить завтрак.

В Омске свежий осьминог по 20 евро за килограмм потянул бы на ужин «владельца заводов, газет, пароходов» или депутата, в Неаполе – это завтрак простого пенсионера, который, судя по жизнеутверждающему внешнему виду, не испытывает проблем ни с щитовидной железой, ни с финансами. А непростые пенсионеры сидят на холмах Вомеро в затенённых кипарисами виллах в стиле fin-de-siecl и поглядывают на Неаполь свысока, потому что внизу несколько грязновато и иногда, прости, господи, чувствуется автомобильный смог! А что уж им там Посейдон посылает на завтрак, обед или ужин, давайте прикроем глаза и помечтаем.

Нет, в Омске ветераны труда тоже могут себе позволить скушать октопуса. Но разница между свежепойманным и замороженным — это, как бы вам объяснить… Вы когда-нибудь в детском саду сосульку за верандой облизывали? Один в один — вкус заиндевевшего морского гада…

Неаполь — город набожный и циничный одновременно. В каждом храме, будь он на городской окраине или в историческом центре, на утренней ли, на вечерней службе, непременно присутствует по две-три дюжины прихожан с солидным жизненным багажом. Синьоры тихонько молятся и, скорее всего, верят в загробную жизнь, потому что штормовая молодость давно миновала, жизнь неумолимо стремится к финалу, а с того света еще никто не присылал видеоролик с мобильника, как оно там на самом деле. И пока молодежь бездумно напрягает печень в барах и вызывающе целуется на Лунгамаре, дразня небеса голыми коленками в драных джинсах, старики старательно выводят за падре «По моей вине, по моей вине». А субботними вечерами старшее поколение с деревянными, металлическими и иными трубками различного устройства и формы, издающими музыкальные звуки, высыпает на городские улочки. Ребятишки несут хоругви и собирают денежку, женщины проникновенно исполняют «Аve Maria», а мужчины по очереди призывают всех имеющих уши задуматься об Апокалипсисе, который, судя по выразительным жестам в сторону Везувия, нагрянет именно оттуда.

Теперь о цинизме. По вечерам неаполитанец со слезами на глазах может дудеть на флейте «Ave Maria», а днём зарабатывать деньги на туристах, предлагая им, к примеру, туалетную бумагу, на которой красуются портреты самых харизматичных вождей сверхдержав: Обамы, Меркель, Олланда, Хиллари Клинтон, Трампа и … даже язык занемел, как в острой стадии инсульта. «Синьора ди Руссия?» – прервал мой ступор продавец и с улыбкой змея-искусителя протянул соответствующий рулончик. Моё творческое воображение живо набросало пейзаж «На таможне», и я вежливо отказалась от порочащего власть сувенира. Впечатления и опыт — вот наши вожделенные сувениры. Пардон, еще сыр. Why not? Даже г-жа Захарова из МИДа привозит из-за границы сыр. Пора уже давно и честно признаться – наши сыровары не умеют делать ни Пармиджано Реджано, ни Горгонзолу, ни Маасдам с большими дырками. Так что пока самолеты, летающие из России в Италию, не завернули в Крым, мы будем кушать их божественную Моцареллу и Грано Падано, а они пусть читают нашего гениального Льва Толстого и завидуют.

Представьте себе, Толстой нашел Неаполь «приторным». Как человек военный, он прикипел к городу-герою Севастополю. Перечтите, если будет время, «Севастопольские рассказы». А Неаполь — всё-таки город-курорт. Сюда езживали лечиться природой и архитектурой всё больше господа-неврастеники. После выхода в свет «Выбранных мест из переписки с друзьями», возбудивших всю русскую литературу, Гоголь предпочел укрыться от осуждений и упреков Белинского именно здесь, в Неаполе. Гоголь вообще считал, что Италия – это единственная страна, где можно жить. И жить счастливо…

Кто только не владел Неаполем: римские императоры и герцоги Анжуйские, Габсбурги и Бурбоны. И все, как египетские фараоны, еще при жизни начинали возводить для себя любимых фантастически красивые усыпальницы в виде замков, базилик и капелл. Это нынешние временщики строят по принципу «потомства не страшись – его ты не увидишь», а в стародавние времена правители желали, чтоб люди замертво падали при виде ажурного мрамора, золотых алтарей, инкрустированных драгоценными каменьями, и капелл, лично расписанных Доменикино, Тицианом или Вазари.

Одна из таких усыпальниц неаполитанской знати – изумительная базилика Сан-Доменико-Маджоре, где на один квадратный метр приходится больше исторических гробниц, чем на ином уважаемом кладбище. Тут тебе и убиенные на поле брани благородные рыцари, и клирики, почившие прямо со Святым Писанием в руках, и благочестивые папы, одним своим внешним видом изгонявшие ересь из куриных мозгов паствы. А под самый потолок сакристии «вознеслись» 45 гробов, принадлежащих королям и приближенным к ним особам. Когда-то гробы находились там, где им и положено находиться, под полом базилики, но во время реконструкции их вытащили, а вернуть назад позабыли. Зато не позабыли снять одежду с лежащих там тел (её за деньги демонстрируют в музее) и дорогущие надгробия (все 45 бесценных плит бесследно исчезли и, скорее всего, теперь украшают интерьеры богатых итальянских вилл, как статуи из Колизея украшают сады и парки состоятельных римлян).

Вход в роскошные боковые капеллы базилики, где покоятся аристократы из родов Карафа, Пинелли, Рота и иже с ними, закрыт решётками. А ключи от замков, запирающих решётки, вроде как у родственников. Говорят, раньше в фамильных усыпальницах висели работы Рафаэля, Караваджо и Тициана. Ныне самое ценное, простите за грубость, спёрли, а что не спёрли, церковь от греха подальше передала в музеи. Сохранилось лишь знаменитое «Распятие», с которого Христос говорил с преподобным Фомой Аквинским (Святой, как какой-нибудь нынешний профессор, преподавал богословие в Неаполитанском университете, а в свободное от лекций время формулировал пять доказательств бытия Бога). По легенде Голос произнёс: «Фома, та правильно писал и говорил обо мне. Какой награды желаешь?» Фома подумал-подумал и дал единственно верный ответ: «Мне не нужно никого, кроме Тебя!» За что и был пожалован небесами.

Смотришь на прекрасные мраморные статуи с крестами в руках в окружении всех святых и понимаешь — дальновидные люди во все времена вкладывали деньги грамотно. Неаполитанские господа предпочитали благородно истлевать в каррарском мраморе на протяжении столетий под завистливые вздохи потомков, нежели становиться пищей пошлых червей. Увы, нынче ни за какие деньги мира в Сан-Доменико–Маджоре вас не похоронят. Даже если вы с генеалогическим древом в руках докажете, что в крайнем левом саркофаге из мандрагорского мрамора лежит ваш нежно любимый десятиюродный прапрапрадядюшка…

Удивительное дело — несмотря на обилие гробниц и плит, базилика Сан-Доменико-Маджоре не внушает печальных мыслей о бренности жизни и неминуемом конце. Здесь не чувствуешь той щемящей смертной тоски, как на иных кладбищенских «полигонах» Отечества. Наоборот, глядя на всё это великолепие, на эту музыку, застывшую в камне и фресках, хочется взлететь на небо и немножко постоять у ворот Рая…

Если Святой Пётр, конечно, позволит.