Александр Володин: «Стыдно быть несчастливым!»

Он участник Великой Отечественной войны, лауреат Государственной премии РСФСР имени братьев Васильевых и Премии Президента РФ в области литературы и искусства, орденоносец (ордена Отечественной войны I степени, «За заслуги перед Отчеством III степени), обладатель премий Венецианского кинофестиваля, «Северная пальмира», «Триумф» и многих-многих других. Александр Моисеевич Володин…

О, как мне нравится этот рефрен (заклинание?) Александра Володина из его давней пьесы под названием «Графоман»: «Стыдно быть несчастливым!»… А об истории этой омской фотографии, которую вы сейчас увидели, я расскажу чуть попозже.

...Вопрос ворочался в моей голове так долго, что стал уже почти монументальным. В 1997-м вроде бы и представился случай задать его Володину, но суета на финале Национального театрального конкурса «Золотая маска» в Москве была столь хлопотна, что «обременять» классика отечественной драматургии показалось более чем неуместным. Сохранилась фотография, сделанная за несколько минут до церемонии «золотомасочного» награждения…

А финал тот — напомню — стал для Омска «судьбоносным»: «Золотые маски» были вручены всем, причастным к спектаклю «Женщина в песках» (режиссёр Владимир Петров, актёры Араки Кадзухо и Михаил Окунев).

Мало того, — в номинации «Честь и достоинство» на сцену были вызваны народная артистка России Елена Псарёва (наша!) и Александр Володин... Посчастливилось в первом ряду сидеть на церемонии награждения, и лишь не посчастливилось с точки зрения фоторакурса (снизу вверх). Но вспомнил, что стыдно быть несчастливым, потому с улыбкой щёлкал «Кодаком»-мыльницей.

…Но я отвлёкся от «монументального вопроса». Конец июня 2000-го года. Омский академический театр драмы. Театр предпринимает очередную знаменательную акцию: на спектакль «Происшествие, которого никто не заметил» приезжает автор пьесы — Володин.

— Александр Моисеевич, — спрашиваю спустя десятилетия, — каким образом получилось так, что Георгий Данелия начал фильм «Осенний марафон» с Вашего стихотворения из пьесы «Графоман»: «А что природа делает без нас? // Кому тогда блистает снежный наст…»?

Ответ (если честно) обескуражил: — Да мне бы в голову не пришло вставлять свои стихи в сценарий! Нет, это не я — это Данелия вставил...

...На пресс-конференции Александр Моисеевич Володин поведал о том, что у него за последнее время было несколько ошеломлений. И что самое потрясающее — все они связаны с Омском. Ошеломление — спектакль Омского театра драмы «Академия смеха», который Володин увидел в Санкт-Петербурге на Международном фестивале «Балтийский дом» (после этого спектакля он пришёл домой и, хотя все уже спали, скомандовал: «Все — встать!». И все встали. И начали слушать Володина. Про режиссёра Владимира Петрова, про артистов Юрия Ицкова и Дмитрия Лебедева в «Академии смеха»).

Ошеломление — сам город Омск. «Я представлял его всегда как уютный белый городок, в котором живут интеллигентные люди. Таким Омск и оказался...». Ошеломление — спектакль «Происшествие, которого никто не заметил» (и это был бенефис Юрия Ицкова, потрясающий бенефис!).

Согласитесь, блистательные ошеломления из уст классика, которому легендарная министр культуры Фурцева сказала ещё в 1950-е: «Вы своими пьесами вбиваете клин между народом и правительством», — дорогого стоят. Кстати, под занавес 20-го века этот «клин» аукнулся всеми мыслимыми и немыслимыми премиями, которые буквально обрушились на Володина: «триумфы», «золотые маски»… Всё правильно. Это — закономерность судьбы. Великая закономерность по отношению к великому драматургу, чьи произведения определяли (и определяют!) нравственный камертон общества. И можно при этом даже не вспоминать театральную ауру, связанную с Володиным, можно лишь просто названия кинофильмов «володинских» начать перечислять: «Звонят, откройте дверь», «Дочки-матери», «Пять вечеров», «Осенний марафон»… «Культовые» названия. Легендарные. И жаль только, что из великолепной пьесы-притчи Володина «Две стрелы» вышла в своё время на экраны киноверсия-пустышка. И сам Володин говорил об этом как о кошмаре.

…О «Двух стрелах» не случайно вспомнил. Поймал себя на мысли: до сих пор жалею, что в серединочке 80-х, когда работал завлитом в Омском ТЮЗе, не смог оказаться «сверхубедительным», дабы убедить Александра Моисеевича Володина приехать в Омск посмотреть спектакль-дилогию по двум его пьесам — «Ящерица» и «Две стрелы» (помнится, в письме он сослался на болезнь)… А переписывались мы в те годы частенько. Сначала — в связи с грядущими постановками его пьес, затем — по поводу включения в спектакль по «Ящерице» песен-зонгов, написанных мною по просьбе режиссёра (горжусь, что все мои стихотворные тексты были одобрены Александром Моисеевичем!), ну а далее начали обсуждать возможность превратить дилогию в трилогию: поставить и первую из пьес «каменновекового» цикла Володина (пьеса «Выхухоль»).  

А дилогия та («Ящерица» и «Две стрелы»), поставленная тогдашним главным режиссёром ТЮЗа Михаилом Кольцовым, была по-настоящему «знаковой». И, разумеется, по-володински притчевой. С великолепными массовками, с яркими актёрскими работами.

…Но вернёмся в 2000-й год. 26-е июня. Юбилейный Вечер Юрия Ицкова (он — в роли Автора в «Происшествии, которого никто не заметил»). Одна из самых-самых главных «изюминок» Вечера — приехавший в Омск и, естественно, находящийся в зрительном зале «прототип» героя, классик отечественной драматургии Александр Володин!..

…Сидели потом на скамеечке близ театра драмы, разговаривали. На снимке сейчас увидите (слева направо): театровед и редактор «Петербургского театрального журнала» Марина Дмитревская, автор сих строк, Александр Моисеевич Володин и актриса театра драмы Мария Степанова.

И не знал я и не ведал тогда, что Володин, абсолютно убеждённый, что в Омске он в первый раз, — ошибается на сей счёт. И не знал я и не ведал, что через восемь лет окажутся у меня в руках эксклюзивные и именно «омские» фотографии Александра Моисеевича, сделанные в 1972-м, в первый его приезд в Омск; а кабы знал да ведал, эти снимки Володин мог бы увидеть и в 2000-м… А в декабре 2001-го его уже не стало…

…Борис Курносов, один из талантливейших мэтров омской художественной фотографии, позвонил летом 2008-го: «Сергей, я тут в очередной раз архивы разбирал. Загляни! Может, что-то заинтересует». И вот — перелистываю-перебираю внушительную стопку фотографий. И вижу вдруг… Александра Володина! На снимке драматургу — примерно лет 50-55, значит фотография явно времён конца 1960-х — начала 1970-х.

Курносов, увидев, что я «задержался» на володинском снимке, поясняет:

— Эта фотография давненько уже хранится. Никогда не публиковалась.

— В Москве, в Ленинграде снимали?

— Да нет же, в Омске!

Ну, тут я всезнающе улыбаюсь: — Дорогой Борис Павлович, драматург Володин был в Омске один-разъединственный раз, и было это в 2000-м году.

— Ошибаешься, Сергей. Володин в Омске был лет сорок назад. Я тогда работал фотографом в ТЮЗе. И вот мне звонят из драмтеатра и говорят, что главреж Яков Маркович Киржнер просит меня срочно приехать, потому что в театре — «сам Володин»! Что? Когда это было? По годам — примерно в промежутке между 1969-м и 1973-м, это совершенно точно! И, кстати, у меня должны быть два-три негатива с той фотосъёмки, и на одном из них Володин сидит рядом с Киржнером, в его кабинете, в Омске!

— Этого просто не может быть, — ответствую. Да и что другое могу я сказать, если слышал от Володина в 2000-м, как говорил он о своём свершившемся долгожданном (и первом!) визите в наш город. Курносов, похоже, обиделся. Даже сказал, что для него теперь уже дело чести доказать, что Володин был в Омске и что он отыщет негативы!

Ну и я со своей стороны «завёлся»: начал обзванивать актёров-мэтров и завлитов театра драмы тех лет: мол, помните ли, как в театре Володин был в конце 60-х — начале 70-х? Суть всех ответов — одна: нет, не помню, но если бы Володин был в театре, — уж об этом рано или поздно узнал (-а) бы, а точнее, не мог (-ла) бы не знать о таком событии. И уж совершенно однозначный аргумент, «предъявленный» мною Курносову, — статья-эссе одного из самого близких друзей драматурга, Марины Дмитревской в составленной ею книге «О Володине. Первые воспоминания» (Санкт-Петербург, 2004): «Володин позвонил ночью. «Знаешь, я подумал — мне осталась в жизни одна поездка. И я хотел бы поехать в Омск. Где-то я про него читал — то ли у Пастернака, то ли у Эренбурга. Он представляется мне таким белым городом, и в нём живут интеллигентные люди…».

Течёт время, Курносов продолжает искать негативы. А меня вдруг осеняет: стоп, а если это лето было, отпуска, а Киржнер оставался в Омске?.. А директором театра был тогда Мигдат Нуртдинович Ханжаров… А его дочке Ларисе Ханжаровой можно хоть сейчас позвонить — вдруг вспомнит?..

– …Очень хорошо, Серёжа, помню, да и как забыть такое! Володин ведь тогда уже и знаменитым был, и в определённом смысле «запрещённым» (как говорится, «в списках ходили» уже написанные тогда и «детективы каменного века» «Ящерица», «Две стрелы», и стихи володинские т.н. андеграундные). А уж книга пьес Володина, вышедшая в конце 1960-х, была буквально нарасхват, в ней были напечатаны и «Пять вечеров», и «Старшая сестра», и «Происшествие, которого никто не заметил», и «Назначение»!.. Мне неожиданно позвонил отец — это, помню, днём было… Что? В каком году? Примерно 70-й - 72-й. Так вот, звонит отец, говорит: «Лариса, срочно приезжай в театр, сейчас встреча с Володиным будет». Уже через несколько минут я была в театре… Он фантастически говорил, он свои стихи великолепные читал!..

— Лариса, а в 2000-м, когда Володин в Омск приезжал, ты не напомнила ему о том давнем приезде?

— Ну почему же! Но он ответил так: «Я не помню, что был раньше в Омске». Но, в принципе, я думаю, что всё объяснимо. Ситуация, насколько мне помнится, была экстремальная — Володин ехал из новосибирского Академгородка, проезжал Омск, об этом было известно Киржнеру и Ханжарову, и они буквально «выцепили» его из поезда: посадили в машину, привезли в театр, срочно созвали-обзвонили всех, кого успели, провели творческую встречу, потом Володин с Киржнером недолгое время общался, ну а далее — Александра Моисеевича вновь посадили в театральный автомобиль и отвезли на вокзал, вручив ему заранее купленный билет для «продолжения поездки».

…Между прочим, я был счастлив, когда тут же начал звонить Курносову:

— Поздравляю с победой!..

— А откуда ты знаешь, что я негативы нашёл? Причём только что.

— Значит – двойная победа!..

…После распечатки негативов — снова беседуем с Курносовым:

— Борис Павлович, а снимок показали, подарили Киржнеру?

— Представь, нет. Сезон начался, суета театральная, и Киржнер не напоминал, и я «замотался»… В общем, так сорок лет недвижно и пролежала фотография в моих архивных залежах. А теперь вот и негативы разыскать удалось.

…Так была внесена фотодокументальная «омская строчка» в биографию драматурга-классика. Ну а окончательную «документальную точку» в этой почти детективной истории поставила омский театровед Светлана Кулыгина, которая (после долгих «розысков») показала мне книгу, подписанную ей Александром Володиным в тот давний приезд в Омск; и главное — на книге есть дата, начертанная рукой Володина: 24 марта 1972 года. Ну а почему актёры и творческие работники, работавшие в начале 1970-х в  Омском драматическом, вообще не вспомнили о том приезде Володина, — тоже, я думаю, объяснимо. Руководство театра и не успело их созвать, да и… не стало. И дело не только в спонтанной «импровизационности» краткого приезда (точнее, — заезда) Володина в Омск: «мимолётом», проездом на поезде, с «выхватыванием» режиссёром Киржнером драматурга из поезда оного. Думаю, дело ещё и в сознательном «неафишировании» творческой встречи с опальным в те годы драматургом. Дело могло, как говорится, «политикой» обернуться. Потому встреча та давняя с Володиным была и кулуарной, и, в общем-то, «закрытой», тем паче что Омск в то время был далеко не новосибирский Академгородок 1960-х – начала 1970-х…

…Признаться хочу: чувствовал себя счастливым, когда «поисками истины» занимался, глядя на володинские фотографии. И сейчас, в преддверии финальной точки, повторю: я — счастлив! И не только потому, что всегда живёт во мне классическая фраза Володина: «Стыдно быть несчастливым!». А и потому ещё, что книжку открыл с названием «Осенний марафон», на титульном листе которой – дарственный автограф Александра Моисеевича Володина, надпись из лета 2000-го…

Я счастлив, Александр Моисеевич!.. Спасибо Вам за то, что Вы были и есть! Спасибо, что имел возможность и счастье переписываться с Вами и встречаться с Вами!.. Как только буду в Петербурге, — обязательно приду к Вам!.. Приду — и (совершенно точно знаю) тут же Ваши строчки вспомню:

…Как будто мы жители разных планет.
На вашей планете я не проживаю.
Я вас уважаю, я вас уважаю,
но я на другой проживаю. Привет!