Рассказ-история

Всё быстро… Как же всё быстро! Нетбук, купленный, казалось, ещё недавно, уже не понимает, что значит «отсканировать QR-код». Нет, он, конечно, знает словоформу «сканировать», но вот этот ваш внезапный «кьюар»… Куда его, куда? В смысле? Дряхлая техника, ещё даже не распрощавшаяся с краской на буквах, уже подумывает про кризис среднего возраста: а не купить ли моторную лодку и не сделать ли тату, а, может, развестись с клавиатурой? И пока стареющие дрова требуют обновлений, драйвера моды настаивают на завышенной талии.

— Какие такие скинни?! Широкие джинсы и талия на правильном месте должны быть!
— И тотал деним непременно!
— О, в джинсы облачились самые отсталые слои населения! – пытаясь быть актуальными, цитируют себя восьмидесятые словами из «Самой обаятельной и привлекательной». В смысле старый фильм? Вот «Весна» с Любовью Орловой – старый, а этот всего лишь… почти 50 лет назад?

1

Вжух! – пролетели полвека, и пока кто-то ещё наряжается в «тотал деним», другие уже утверждают, что это скучно, а вот Барби весело!
— Если честно, уже подташнивает от этого розового, уже надоело, — откликаются другие.

Ещё не остыло место в кинотеатре, а розовый «уже везде» и надо надевать бельевой топ, потому как «олд мани» — вот это круто, это вечно и прекрасно, как сами «мани». Это сдержанная цветовая гамма, это благородство, это дорого, а ведь ты этого достойна, несмотря на то, что в последнем прочитанном тобой произведении мама мыла какого-то непонятного раму, но этого достаточно, если завязать блузку на высокой талии, накачать губы, что-нибудь купить по QR-коду и выложить распаковочку в общий доступ, как новый шик. Стиль жизни «напоказ». Как правильная жизнь, как образец, как учебник. Но ненадолго. До ближайшего обновления.

Как всё быстро…

Время, как торнадо, набирает обороты, сгребая в прожорливую воронку всё, что встречается на пути.
Люди!
Судьбы!
Джинсы!
Кадры!
Деньги!
Песни!

Катя зашла в подъезд старого дома. Сталинки с благородными парадными и широкими лестничными проёмами смотрят на обновления с высоты своих потолков в три метра. Да выше! «Вы ещё поклонитесь и не раз, чтоб пройти под хрустальной люстрой и сделать селфи в лучах вековой славы», — как бы предупреждают на входе чугунные перила. Тысячи рук пожимали деревянные верха: кто-то в первый раз, кто-то в последний. И вот уже другие судьбы, непохожие на прежние, хватаются за массивный поручень. Отпечатки судьбы, как отпечатки пальцев.

С утра...
Послезавтра...
Давеча...
На прошлой неделе...
Лет пять назад, а помнишь…

— Это ж сколько ей было?
— А мне сколько? Вот и считай…

А там и Любовь Орлова становится ближе, потому как есть нечто более высокое, чем завышенная талия. И уж тем более, заниженная… Вне времени остаются законы, установленные физикой и над физикой. Старые подъезды хранят свою атмосферу, особый запах. Хоть сколько ты перекрашивай стены, а химия выветрится и возвращаются прежние нотки. И шаги отдают эхом, как прежде…

2

Как прежде…

Купить вечное за «так» – это профессиональная ловкость. Коллекционеры имеют чуйку и знают какой-то особый секрет, как оказаться в нужное время в нужном месте.
Если же ты вдруг случайно первым увидел объявление «Продам старые подстаканники», то будь уверен: копнуть глубже и вместе с подстаканниками отыщется великолепный сталинский ампир, и если хозяева не очень в теме или очень спешат, то есть шанс за три копейки купить часы в хрустале или за 30 сребреников Священный Грааль. Если ты простой смертный и тебе вдруг говорят, что Ангелина распродаёт красивую рухлядь, то, уверяю, ты не простой смертный… Очень-очень не простой…

В подъезде пустой сталинки туда-сюда каталось эхо от Катиных каблуков. А вот и звонок.
Чудно как…
Не работает.
Из-за двери раздался женский голос. Голос уверенный, решительный, чуть игривый

— Там открыто же! Аткрыыыыта!

Катя толкнула дверь. Сейчас почти не осталось квартир с одной дверью. У всех по две. Но в старых квартирах, есть такие особенные пары дверей, открывая которые хочется приосаниться. Потому что войти в Историю надо красиво и ей, Истории, абсолютно безразлично, сколько на тебе денима.

— Вы Катя? Мне Вероника Матвеевна в булошной говорила о вас. Заверяла о порядочности и заинтересованности. Поэтому я вас — даже раньше положенного. Ещё до того, как все остальные.

Катя не очень поняла, кто «остальные», но быть раньше всех приятно. Вроде как, пришла первой, хоть в забеге и не участвовала. Вот и славненько…

— Ангелина Измайловна, я если что-то не очень дорогое. У меня денег только пять тысяч. Поэтому вы стразу мне говорите стоимость. Если вас не затруднит, конечно.

— Деточка… Мне надо отлучиться тут с бумагами. Ты вот заходи в эту комнату и смотри всё подряд. Смотри. Я быстро обернусь – там и по цене договоримся. Мне надо по-быстрому. Ты посмотри, заодно покараулишь. Могут прийти – пусть будет открыто.

— Чего покараулю?

3

— Ну чтоб она одна не оставалась…

Катя оглядела квартиру. Она? Квартира что ли? Как это трогательно: чтоб квартира не оставалась одна. Что выказывает время — так это обои. Остальное покрывается благородной вуалью антиквариата. И часы всё так же тикают. Замечено, да, чем старее часы – тем точнее тикают. Но часы – это очень дорого. Очень. Пять тысяч? Не уложиться, нет. Может быть какая-то брошь? Две броши? Нет, три. Или вся винтажная бижутерия одним пакетом за пять тысяч! Одним пакетом ведь должно быть дешевле?

Оставшись в драгоценной квартире одна, Катя позволила себе мечтать. Никто же не видит. В древнем серванте верхняя дверца ужасно скрипела. Она отказывалась держаться в одном положении, закрывалась сама собою и премерзко скрипела. Дворяне Российской Империи подражали французам. Так в домах высшего сословия оказалась похожая на заграничную мебель. Но если парижские модники не могли нарушить королевский указ, согласно которому дрессуар четырьмя полками полагалось иметь лишь герцогу, с тремя – графу, а с двумя – барону, то простая «Катя в моменте» хозяйничала «здесь и сейчас», понимая, что у неё есть только пять тысяч и полчаса от вечности.

— Она неприятно скрипит.

Катя даже вздрогнула. Хотя, Ангелина Измайловна предупреждала же: могут прийти. В комнату вошла бледная старушка. Волосы аккуратно зачесаны. На плече белый платок. Будто только что снятый. Строгий сарафан и блуза с белым жабо указывали не только на древность всей этой человеческой конструкции, но и на стиль, строгий стиль, которого придерживается ушедшая эпоха.

Кто же это? Может консьержка? Но как-то уж очень строго молчит. Чтоб так молчать, чтоб так держать паузы, надо иметь дозволение на дрессуар с четырьмя полками. Эта шутка настолько понравилась Кате, что она решила поделиться ею со старой дамой. Но вы же знаете, чувство юмора — очень особенная вещь. Можно взять вилку не в ту руку, но ошибочную шутку тебе могут и не простить.

И всё же старушка улыбнулась.

—  Так и что вы изволите здесь искать?

— Уважаемая…

Катя тянула вдох, чтоб собеседница догадалась представиться. И та догадалась:

4

— Вера Захаровна. А вас как величать?

— Я Катя. Уважаемая Вера Захаровна, я не профессиональный скупщик, поэтому могу чего-то не знать. Хочу купить кусочек времени, в виде... В общем, у меня только пять тысяч. Мне Ангелина Измайловна разрешила. Я хочу найти что-то такое… Ну, понимаете, особенное. И на пять тысяч чтоб. Брошь или пудреницу. Да! Пудреницу, с зеркальцем и пуховкой. Или что-то ещё, я не знаю. Увижу – узнаю. Я почувствую.

Вера Захаровна, а теперь мы знаем, что аккуратную старушку звали именно так, улыбнулась.

— Надо не здесь. Смотри, дорогая, вон там справа. В выдвижном ящике. Потяни крепче, заедает. Я потом и не могла уже открыть. Совсем без сил. Так, говоришь, пять тысяч?

— Я не настаиваю… Мне просто сказали, что можно посмотреть.

Катя словно оправдывалась. Тут ей бросилась в глаза бледность собеседницы.

— Вы как себя чувствуете? Давайте воды? Или корвалолу? Давление, давайте, измерим. Могло упасть давление. Надо что-то такое…

Катя принялась рыться в карманах, где-то же валялась шоколадка. Ну не вся, конечно. Кусочек. И всё же…

— Вам надо сладкого. Шоколад – хорошо. Он и для давления. Если низкое. У пожилых людей такое бывает. Просто надо вовремя шоколадку!

Катя понимала, что несёт шоколадный бред, но она также знала, что с человеком надо разговаривать. Не отпускать. Глядя на суетливую Катю Вера Захаровна улыбнулась:

— А ведь я была одна. Я была совсем одна. А так приятно, когда кусочек шоколаду.

Катя взяла ледяные руки старушки и пыталась согреть.

— Да что это с вами… Сейчас вернётся Ангелина Измайловна, она всё уладит!

Катя гладила руки. В белых пальцах старой дамы будто таял кусочек заботы.

— Спасибо, Катенька. Бери брошь и пудреницу с зеркальцем. Бери вместе с ними счастье, которое не имеет цены и не выцветает со временем. Ангелине скажи, что я позволила.

— Да о чем вы! Какие броши! Я вам сейчас воды!

Просторная кухня была залита утренним солнцем. Лучи, как и сто лет назад, проходили сквозь стекло и падали на хлорированные брызги из-под крана. Вечность здесь пахла свежим хлебом и к празднику пирогами. Люди пили чай, споласкивали блюдца и уходили, кто в будущее, кто в прошлое.

Вернувшись в залу, Катя увидела пустое кресло и на подлокотнике платок. Куда это Вера Захаровна пошла, а платок оставила? Тут распахнулась дверь, на пороге появилась Ангелина Измайловна. Люди за ней заносили в квартиру похоронные венки и ужасные вонючие свежие цветы.

— Венки сюда, ребята. Вот по стене ставьте. Здесь фотография будет.
— Хозяйка, добавь пару сотен, помянем матушку вашу.
— Не мать она мне. Свекровь. А доставку обещали бесплатно. Чего начинаете? Ставьте и спасибо большое. Всего хорошего.

Ангелина Измайловна поглядела на ошалевшую Катю со стаканом воды.

— Ты чего со стаканом? Хотя стаканы тоже продаются. Ты выбрала? Поскорее надо. Потом не до этого будет.

Хозяйка положения увидела платок и тут уже удивилась она.

— Ты сняла?

Она строго взглянула на Катю с полным стаканом воды.

— Ты нормальная? Зачем сняла?
— Кого я сняла?

Катя понимала, что кто-то из них двоих здесь сумасшедший и старалась надеяться, что всё же не она. Ангелина Измайловна подошла к дальней двери, достала из кармана ключ и пару раз повернула в замочной скважине. Дверь отворилась. Ангелина Измайловна скрылась за дверью. Вышла немного удивленная, но так как время – деньги, она решила: ну, ошибочка какая-то вышла, наверное. Ну, бывает… Хотя странно, конечно. Она обратилась к Кате, но как-то буднично, без придыхания:

— Свекровь умерла. Сейчас родственники понаедут – начнётся. Надо что-то продать, пока не началось. Я заботилась. Я имею право. Знаешь, сколько сейчас венки стоят?

Она строго посмотрела на Катю. Она смотрела так строго, будто это Катя самолично распустила пару искусственных новогодних ёлок, украсила лилиями и, пользуясь случаем, заломила скорбящей Ангелине Измайловне неистовую цену за актуальный продукт. Катя призналась, что ей ничего не известно о цене на венки.

— Вот то-то и оно!

Эти слова хозяйка практически прошипела. И этот шёпот необъяснимым образом прошёлся по Катиной совести. Ей на всякий случай стало стыдно. Но позвольте! И тут уже Катя заговорила громко:

— Но позвольте!!! Как же стакан, шоколад, платок в конце концов?!
— Какой шоколад? Какооой… Свекровь у меня – вон. И никакого завещания. Теперь начнётся.

Сноха печально вздохнула, подняла глаза полные слёз к потолку высотою в три метра — да больше! Там под четыре. Катя заглянула в комнату, которая всё это время была заперта.

— Дверь точно была закрыта на ключ?
— Конечно. Входная открыта, как и положено. А у этой единственный ключ. Вот он старый, таких теперь нет.

Катя заглянула за дверь. На древнем столе лежала Вера Захаровна. Без всяких сомнений, это была она. Она, только что рассказавшая про тугой ящик и вечное счастье. Она, грустившая о заботе, мечтавшая о стакане воды. Строгий сарафан и отутюженное жабо. И всё… Но ведь этого не может быть. Этого не быть может!

— Ты что выбрала-то?

Реальность и расценки на вечность вернули Катю к обыденности.

— Мне Вера Захаровна разрешила. Брошь и пудреницу.
— Кто тебе разрешил?

Сноха улыбнулась, но тут же спохватилось, что не по ситуации.
— Ну раз разрешила, то как раз пять тысяч.

Нужно уметь встречать и отпускать. Нужно уметь чувствовать время и солнечные лучи. Старые часы отмеряют шаги кого-то к кому-то. Уходя Катя поставила стакан с водой и сверху на него положила шоколадку. Странная история не давала объяснений. Всё просто случилось. Прошлое уходило. Прежнее солнце заливало бескрайние пути вперед и назад.

По дороге шёл человек из прошлого в будущее. Где-то грустно пела Любовь Орлова. И безучастные звёзды в сотый раз развлекались знакомым сюжетом и бездонно отражались в стакане полном воды.

 

_{Оригинал — на странице автора ВКонтакте.}