«Ну а я – перебираю чётки, что хранят энергию веков…»

Было лето 1996 года. В стенах Департамента культуры и искусства рождался журнал «Омская муза»… Мой редакторский кабинет был на верхнем этаже Департамента, который располагался тогда неподалёку от СКК «Иртыш», рядышком со знаменитым «Теремком» (Сибирский культурный центр) на бульваре Мартынова. И из моего окна был виден этот «Теремок», и я подходил к окну – и улыбался. Улыбался потому, что в «Теремке» этом есть потрясающий кабинет, в котором творит мастер и в который я могу войти в любую минуту…

А встречались почти каждый день. Разговаривали, курили, смеялись, дела обсуждали. И своего старшего сына Ивана с Николаем познакомил (мой 18-летний Ваня уже много печатался в омской прессе). И было дело, что однажды Коля, посоветовавшись со мной, позвонил моему сыну и пригласил его поехать с ним за… костями мамонтов. Точнее, на поиски этих костей. И они полетели! На «Ан-2». На реки Тобольска и Тевриза. И по возвращении Иван написал для «Омской музы» (это уже 1997-й был) материал «Мамонта надо чувствовать!» с рубрикой «Почти репортаж». С удовольствием несколько коротких фрагментов из него цитирую:

«Когда Николай Васильевич позвонил мне и предложил поехать с ним за костями мамонта, я не раздумывал ни минуты – редкий шанс побывать в настоящей экспедиции, о чём многие только мечтают!.. И нашли мы с Перистовым интересные «фрагменты» скелета мамонта: берцовые кости, позвонки, зубы; нижнюю, расколотую надвое, челюсть шерстистого носорога… Косторезы – героические люди. (Проанализировав первый день поездки, я бы и себя отнёс к этой категории). Первую часть дня мы шли, утопая в иле, под палящим солнцем и укусами различных перепончатокрылых; вторую часть дня мы шли, утопая в иле, под обложным дождём и недоумёнными взглядами домашнего «крупного рогатого»...

...Недавно на витрине одного магазина я увидел разные изделия из кости – бусы, серьги, статуэтки. Я и раньше видел их, но теперь разглядывание приобрело особый интерес, оттенок «профессиональности» (как-никак, я всё-таки прошёл рядом с Николаем Васильевичем путь от первого этапа – поиска, до последнего – непосредственно изготовления). Знают ли люди, покупающие эти изделия, что «материал» (кости) тысячи лет пролежал в иле, песке, земле; что вода «вымыла» кости; что появился однажды на том берегу человек с редкой профессией?.. Скорее всего, нет. Да это, наверное, и хорошо – иначе слово «косторез» звучало бы не так загадочно. А так... Косторезы, говорите? О, это героические люди!»

…И вот журнал «Омская муза» с «Почти репортажем» вышел в свет. «Героический человек» Коля Перистов читал, улыбался. А через пару дней он нарисовался на пороге моего кабинета с ещё большей улыбкой, держа в руках большую (килограмма два) кость мамонта. И положил её мне на стол. А на кости – красота неимоверная: вырезаны два мамонта и надпись «Омская муза». Уже почти три десятилетия этот артефакт от Николая хранится у меня дома на лоджии…

Иногда Коля читал мне свои стихи. Но было понятно, что если фразу «Мамонта надо чувствовать!» художник-косторез Перистов произносит с интонацией, в которой органично сочетаются и трогательные нотки влюблённости в профессию, и мягкая категоричность профессионала, собственной судьбой познавшего, что искреннее (истинное!) чувство – основа основ любого Дела, – то со стихами было сложнее. То, что Слово это тоже Дело, Перистов понимал пока интуитивно. И произнести фразу «Слово надо чувствовать!» он ещё не был готов.

А в 1999 году Николай предложил мне стать редактором его поэтического сборника. И мы начали работать. И вышедшая в свет книжка «Непослушная мелодия» (замечательное и ёмкое название!) – это был первый и очень серьёзный шаг Перистова на пути к Слову, которое надо чувствовать ничуть не меньше, чем мамонта.

Чего греха таить, – редактировать его «непослушные мелодии» было не столь уж простым делом: ритмы, размеры, рифмы порой напоминали необработанный материал, который, тем не менее, крепко «цементировался» душой автора, его поистине детской непосредственностью и искрящимися то тут, то там строчками-«минералами», которые просто завораживали. Вслушайтесь-всмотритесь! «Падают звёзды и яблоки...»; «Твой перст на Перистова пал...»; «...Меркантильных дел своих извозчик…»; «И твоё молчание... похоже на презрение птицы к земле»... И парадокс поэта Перистова: его «белые стихи» выгодно отличаются от строк рифмованных. В них – воздушная ритмика, яркая метафоричность, «единственность» слов и строк. Ну вот, например, одно из лучших, открывающих книгу:

                   ***

В мои давние годы школьные
Незнакомая бабка старая
Подсказала мне заклинание...
И с тех пор, когда сердце ёкает,
И тревожусь я за судьбу свою,
И боюсь за тех, кто мне дороги, —
Говорю всегда тихим шёпотом,
Самому себе будто на ухо:
«А теперь прошу я за женщину,
Да простят мою душу грешную., —
Бог свидетель, – я не хотел ей зла.
Помогите ж ей, птицы У́лики!
Я молюсь за ту, кто мне дорога!..»

…А работая с Колей над книгой, я всё время перебирал пальцами чётки из бивня мамонта, сделанные и подаренные мне на день рождения Николаем. И часто вспоминал то, что уже доказано учёными: «Соприкосновение с древней костью – целительно. Бивни мамонта обладают сильной энергетикой…»

И «отдельной песней» – небольшое вступление к книге (я убедил Перистова написать его). И он написал, озаглавив так: «Хочу сохранить для друзей». С удовольствием перечитываю его. Прочтите и вы, не пожалеете.

«Родился я сразу же через 5 дней после запуска первого искусственного спутника Земли. Так что связь с космосом и антимирами у меня очень прочная. Крестился в том же году в бессознательном состоянии в Николаевской церкви, которую потом с красной строки вписал в свою дипломную работу при окончании нашего омского худграфа.

На протяжении жизненного пути был октябренком, пионером, комсомольцем, членом партии (в то время у нас в стране была одна партия). Был штукатуром-маляром, художником-оформителем, художником-конструктором, инструктором райкома КПСС, начальником цеха, начальником совместного предприятия, зам. директора малого предприятия. В настоящее время переквалифицировался в косторезы.

Имею два воинских звания: рядового и капитана запаса, что подтверждается как минимум наличием соответствующих документов. Имею двух детей от разных браков.

Люблю жизнь, женщин, мамонтов, кактусы и красное сухое вино. Гипертоник. По национальности славянин.

Ну а что касается этой книжки, которую Вы держите в руках... Мне кажется, каждый человек хочет оставить после себя не только добрую память, то есть дом, дерево, какие-то вещи дорогие (или дорогие только ему), а главное – воспоминание о его прожитой жизни. Стихи – это состояние души человека, и тоже – память. И неважно, каким «ямбом» они написаны (во всяком случае, для меня). Сразу же оговорюсь (и это – принципиально!), что поэтом себя не считаю. «Мой дар убог, и голос мой негромок...» (это про меня).

Мои зарифмованные мысли очень «узконаправленные», обращены, как правило, к определённому человеку. Но все они – автобиографичны. Я имею в виду не ту автобиографию, которую мы привыкли излагать во всевозможных анкетах. Я говорю о том, о чём человек размышлял в период своего существования, о его взаимоотношениях с окружающими людьми. И вот именно это и ценно, так как из подобных «мелочей», каких-то поступков и действий и должны по крупицам складываться наши представления, и представления наших потомков о наших прошедших годах.
С большой любовью ко всем, – ваш Николай Перистов».

И вообще 1990-е в судьбе Николая были более чем бурными. Да даже достаточно перечислить его участие в выставках, среди которых – «Сибирский тигр на Западе» (Шотландия), «Сибирь мастеровая» (Швейцария), «Сибирское искусство» (Люксембург), выставки в музеях и галереях Омска.

…Вспоминаю 2007 год. В Сибирском культурном центре грандиозно прошёл юбилейный Вечер, посвящённый 50-летию Николая. Имел честь выступить с большим стихотворным тостом, отрывок из которого хочу сейчас процитировать (и горжусь, что это стихотворение висело в мастерской Перистова на видном месте):

В вихре лет мелькают дни и ночи…
Помню, – Коля впал однажды в транс
и родил прекраснейшие строчки:
«Меркантильных дел своих извозчик,
Поутру сгружу худые мощи
В проходящий мимо дилижанс».

Именно с того стихотворенья
понял он нутром, не впопыхах,
что трагичность мироощущенья –
главное в искусстве и в стихах.

Озарилась мастерская-келья
светом истин! Разомкнулся «круг»!
Даже косторезные изделья
на стихи похожи стали вдруг.

Всё в судьбе отлажено и чётко!
Новый век! И именинник – нов!
…Ну а я – перебираю чётки,
что хранят энергию веков.

И звучат во мне шальные ритмы,
и на белоснежные листы
падают, как будто с неба, рифмы
в честь того, кто с мамонтом «на ты».

…7-го октября – девятины… Открываю наугад сборник «Непослушная мелодия». И попадаю на короткое четверостишие Николая Перистова:

                  ***

Я на распутье. И что же далее?
Завтра уходит мой поезд в путь.
Есть ещё время сдать все регалии –
так, как билеты в кассу сдают…