«В самом себе, как змей, таясь...»

Да, это главный, но не единственный вопрос, возникающий уже при взгляде на афишу спектакля. Например, почему «Вульф», а не «Вулф», как обычно пишут имя известной писательницы и феминистки, отличавшейся эпатажным для своего времени поведением и страдавшей «биполяркой»? И что значит «премьера», если спектакль по этой пьесе абсурдиста Олби шёл в Омской драме лет сорок назад?

Впрочем, ответы на два последних вопроса вполне очевидны: мягкий знак в имя возмутительницы обывательского спокойствия добавлен, похоже, для того, чтобы на сайте театра спектакль 40-летней давности не путали с новым, ведь это две разные постановки. Если в программке того спектакля Александра Вилькина действия были озаглавлены, как у Олби: «Игры и забавы», «Вальпургиева ночь» и «Изгнание беса» (хотя он и шёл с одним антрактом), то в подзаголовке нового спектакля значится «Игры и забавы в тёплом семейном кругу». И ещё важное уточнение: «по мотивам пьесы Эдварда Олби».

Да, спектакль Константина Сои идёт всего лишь полтора часа и без антракта, но не потому, что молодой режиссёр (он же — автор инсценировки) решил упростить первоисточник, а потому, как мне кажется, что такое уплотнение действия позволяет усилить эмоциональный накал происходящего в «тёплом семейном кругу». Уже в начале спектакля этот подзаголовок в названии воспринимается как сарказм, поскольку теплоты-то в отношениях героев не заметно.

Мы видим университетского профессора Джорджа (Александр Гончарук), устроившегося на диване в гостиной с рабочей тетрадью. Он погружён в свои записи, что-то бормочет, возможно, формулирует научную гипотезу, и не замечает жену Марту (Анна Ходюн). А Марта как только ни пытается обратить на себя внимание! И пританцовывает вокруг Джорджа, принимая соблазнительные позы, и устраивается рядом на диване, и пытается заговаривать, но он, даже когда, вроде бы, отрывается от своих бумаг, не сразу вникает в то, о чём говорит ему Марта. И она наносит удар, от которого ему не увернуться: несмотря на глубокую ночь приглашает гостей, с которыми они только что познакомились на ректорском приёме. Это недавно приехавшие в университет биолог Ник (Егор Уланов) и его жена Хани (Мария Макушева). Они ещё не знают, в какую игру их втянут хозяева!

В этом семейном кругу демонстративно самоутверждаются за счёт друг друга, а заодно — и за счёт гостей, чтобы вытащить то, что скрывается за обычной благопристойностью. Почему Ник и Хани вместе? Женитьба «по залёту» или потому, что Хани — наследница неплохого состояния? А может, и «залёт» был инсценирован, чтобы «окрутить» Ника? И кто он по сути: биолог или боксёр? Джордж пытается выяснить это в своей жестокой игре, Марта — в своей. Будут ли новые знакомые лишь защищаться или тоже начнут наносить удары? В этом квартете импровизирует каждый.

Беспощаднее всего Марта и Джордж по отношению друг к другу: наносят душевные раны и в присутствии гостей, и оставаясь одни. Впрочем, почему одни? В присутствии зрителей. Да, для зрителей их перепалки и неожиданные реакции на выпады друг друга — тоже испытание не из лёгких! Смысл сказанного в любой момент может перевернуться и изменить наше представление о каждом из героев.

Их боль как бы разливается в пространстве. В сценографии Валентины Спевак стены в доме университетской четы сходятся под непрямыми углами. Впрочем, они и не сходятся, а лишь стремятся друг к другу, а между ними — чёрная пустота. Они бесчувственно-серого цвета, неровные, словно исцарапанные; а когда в противостоянии героев удар самого близкого человека особенно невыносим, глубокие царапины на этих стенах загораются то кроваво-красным, то пронзительно-жёлтым электрическим светом, как бы отражая внутреннюю боль получившего удар. Как же одинок здесь каждый!

Вроде бы, эти ужасные стычки — всего лишь игра под названием «Не боюсь Вирджинии Вульф», но за ней ощущается такая жажда взаимности! Как бы хотел Джордж, чтобы Марта появлялась, как великолепная оперная дива, под звуки беллиниевской "Casta Diva"! Но это возможно лишь во сне. А когда он, случайно задремавший, просыпается, то видит рядом «серую мышку» Хани, смачно уплетающую пирожное. Да, сон и явь, высокое и низкое, похоже, всегда рядом.
Понимает ли сам Джордж, зачем они с Мартой прячутся друг от друга за этими жестокими играми? Может, так они прячутся от себя, от своей травмы, связанной с нерождённым сыном, который для Марты существует? И стоит ли Джорджу возвращать Марту из её безумного сна о сыне в реальность, где его нет?

Для меня кульминацией спектакля стал момент, когда Джордж решается погрузиться в самого себя, понять, что с ним происходит. И тогда звучат эти строки Мандельштама:
«В самом себе, как змей, таясь,
Вокруг себя, как плющ, виясь,–
Я подымаюсь над собою:
Себя хочу, к себе лечу...».

Их, конечно, нет в первоисточнике, но в спектакле именно через них осуществляется преображение: полёт к себе делает возможным и полёт к другому. Абсурдное оборачивается таким человеческим!
Так кто они, герои этого спектакля? Университетские интеллектуалы? Монстры? Жертвы слепой судьбы? Просто люди. Слабые и сильные. Любящие и ненавидящие. Таящиеся от самих себя и прорывающиеся к себе и к другому.

Конечно, созданные драматургом и уплотнённые режиссёром эмоциональные и интеллектуальные качели требуют от актёров особого способа существования, и им удаётся оставаться на тонкой грани, а точнее — в некой зоне мерцания между театром абсурда и психологическим театром. И тогда смысл просвечивает сквозь безумие, правда — сквозь тайны, любовь — сквозь ненависть.

Начинающий режиссёр бесстрашно взялся за этот сложнейший материал и при поддержке своего педагога Романа Габриа (он — художественный руководитель постановки) вместе с артистами добился гармонии там, где, кажется, каждый слышит только свою мелодию.

А вы не боитесь Вирджинии Вульф? Тогда — смело в театр!

_{Оригинал на странице автора «ВКонтакте»}