Парк

Путь в парк я помню так, наверное, как другие помнят дорогу в детский садик: обогнуть дом, держась за бабушкину руку, ступить на узкую тропинку между американскими клёнами, сомкнувшими верхние ветви в сплошной полог; помню на этой тропке ямку, в которой после дождя всегда была лужа; просвет впереди расширяется — и вот мы выходим на огромное открытое пространство цветника, в середине которого фонтан с крокодилом и лягушками, бабушка усаживается на ближнюю скамейку и раскрывает книгу, а я разглядываю и нюхаю петуньи на ближней клумбе, пытаюсь понюхать и цветы душистого табака, но они по утрам плотно сжимались и не пахли, однако же я знала — скоро раскроются и зальют цветник ароматом. Иногда мы шли в дальнюю часть цветника, к скамейке, возле которой рос небольшой вишнёвый куст, а на нём маленькие зелёные вишенки. чуть больше рябиновой ягоды, бабушка говорит, что скоро они покраснеют, — и правда, вот у одной розоватый бочок, назавтра он ещё порозовел... но дождаться красной вишенки не удалось, кажется, ни разу, их срывали бледно-розовыми.

Зимние прогулки: бабушка везёт меня на санках, белое поле цветника остаётся позади, едем долго-долго, к сосенкам; стрекочут сороки, случалось услышать стук дятла и даже увидеть его в сосенках, реже — клестов с изогнутыми клювами, клюющих шишки, и почти на каждой прогулке — стайку порхающих с ветки на ветку маленьких чечёток, выклёвывающих семена из берёзовых серёжек, чечётки висли вниз головой на тонких веточках и еле слышно попискивали; но самой большой удачей было увидеть снегирей, незабываемая картина — снегирь на заснеженной ветке бересклета с неопавшим ярким плодиком .

1

Эта казавшаяся очень длинной дорога — всего-то 600 метров, а из дому до цветника — 60 м, и 90 м — обогнуть цветник от ближней до дальней скамейки (измерила недавно на гугловской карте), но в те времена это было Путешествие.

Потом мы недолго жили в соседнем доме, трёхэтажке, окно нашей комнаты выходило на парк, несколько шагов от подъезда — и ты под сенью клёнов, за их широкой полосой поляна с островом яблок-сибирок. а сбоку — заросли пустырника, который мои подруги принимали за крапиву и боялись его касаться, а я скоро поняла, что это не крапива и что пустырниковая чаща кишмя кишит бронзовками, которых мы собирали — кто больше наберёт, пересчитывали и выпускали.

Но вернёмся в цветник и начнём прогулку оттуда.

На фотографии изображена очень приблизительная схемка парка. Цифрами 2 м 3 обозначены жилые дома, двухэтажка и трёхэтажка,
В нижнем левом углу — в немного более крупном масштабе, чем на основной схеме, цветник, в центре фонтан, фиолетовым обозначено засаженное цветами пространство, зелёным — газон, дорожки не закрашены, зелёные крестики обозначают деревья, чёрточки — скамейки.

Цветник был окружён густой стеной ясенелистных клёнов, среди них две сосны, одна с раздвоенным стволом, в развилку которой я любила забираться, со стороны цветника куртины деревьев обсажены были густой стеной кустарника, в основном кизильника. сквозь которую мало где можно было продраться. Насколько я смогла разглядеть на современных фотографиях, стена эта сильно прорежена, лишь малая часть растений оставлена, зато полоса деревьев между цветником и старым корпусом, поредев, стала много шире, чем была, сократив открытую площадь перед старым корпусом, вокруг цветника появились ели, которых прежде ни одной не было, и никак не могу разглядеть, сохранились ли лиственницы перед фасадом старого корпуса.

Главной гордостью цветника были георгины, рассаженные вдоль всей границы клумб с газоном, множество сортов, у каждого из нас были свои любимцы, у меня это был куст с огромными перламутрово-розовыми цветами, мне они казались похожими на лотос, которого я никогда не видела. А вот название сорта забыла. По имени помню только Красный октябрь, обильно усыпанный небольшими ярко-карминовыми цветами. Были и тёмно-красные сорта, и жёлтые и белые, со свёрнутыми в трубочку лепестками и с раскрытыми, приезжие из города часто называли их розами. У самой дорожки росли низкорослые бордюрные цветы вроде алиссума, следующей ступенькой — однолетние яркие флоксы, вербена, львиный зев, гвоздика, петуньи — их было особенно много, самых разных, — ночной табак. бархатцы, ещё были портулаки, анютины глазки, цинии и астры (наверное что-нибудь забыла) и третьим ярусом над всем этим возвышались георгины. Посреди зелёного газона, на который ступать не разрешалось, были ещё четыре круглых клумбы с георгинами.

Цветник сторожили (кто-то говорил, что у сторожихи было ружьё). Тем не менее цветы иногда обрывали. Главной распорядительницей работ в цветнике была Елена Никифоровна Шумилова, она руководила посадками, поливом и — осенью — выкапыванием клубней георгин и проводила в цветнике летом целые дни, с утра до вечера.

Фонтан включали ненадолго, обычно в послеполуденные часы, и как же мы ждали этого момента — когда брызнут из разинутых ртов лягушек сияющие радугами струи, они падали на крокодила и наполняли водой бассейн между лягушками и каменным крокодильим островком. Нынешний фонтан каких-то других пропорций и — на фото по крайней мере — удручающего цвета, а прежний был похож на мраморный. особенно в водяных струях.

Не менее замечательным и совсем уж непредсказуемым событием было появление в цветнике махаона, других бабочек — капустниц, крапивниц много летало над цветами, хотя и за ними мы бегали с радостными криками, особенно за довольно редко летавшим павлиньим глазом, но махаон был редкостным и особенно радостным явлением, и однажды, помню, нам разрешили даже забежать на газон за ним следом.

Главная аллея начиналась напротив входа в старый корпус и вела по касательной к цветнику вниз, в сторону Красного пахаря. Ниже цветника — поляна с астрономической площадкой (буква А на схеме), а за нею «ходики» — куртина жимолости, ветки буйно разросшихся кустов смыкались в сплошную зелёную массу, но у самой земли оставались как бы тоннели и по ним мы пролезали в середину куртины, где таилась пара «секретных» лужаек. В кустах жимолости мы нередко находили птичьи гнёзда.

На невысоком пригорке за цветником была раковина эстрады (Э на схемке). Помню, что несколько раз там играл оркестр, но потом раковину убрали. Эстрада была обсажена лохом и бересклетом.

Между астрономической площадкой и эстрадой в мае 1945 года была заложена Аллея Победы. Но липы не прижились, погибли все до одной (об этом я уже писала).

В сторону Иртыша от эстрады вела красивейшая аллея парка, где деревья смыкались над головой, образуя широкий пронизанный солнцем зелёный туннель. Если не ошибаюсь, там, кроме клёнов, росли мелколистные вязы. Эта короткая аллея выводила на длинную продольную, начинающуюся у угла трёхэтажки и почти параллельную главной аллее. От неё до самой дороги на Захламино (ныне Красный Путь) всё было в основном засажено американскими клёнами (когда я пишу просто клёны, без прилагательного, то имею в виду их, американские или ясенелистные, ещё в Сибаке были татарские клёны, поражавших осенью своей яркостью).

На схемке зелёным С обозначены сосны, Б — берёзы, я думала, что берёзы были остатками рощи, но, кроме нескольких старых, это наверное всё-таки посадки, хотя трава в березняке — как в колках; мятлик, костёр, из цветов незабудки, колокольчики, лесные ирисы, земляника, изредка можно было найти подберёзовик, а сыроежек и дождевиков бывало не счесть. Другим местом с замечательным травяным покровом был участок сразу за цветником, между окружавшей его полосой деревьев и Аллеей Победы, там между куртин узколистого лоха росли высокие травы, среди них ковыль, цвели скабиоза, колокольчики, шалфей, вероника, и часто летали голубянки.

Я долго помнила расположение всех дорожек и куртин и что где росло (и кто летал), вплоть до каждого дерева, но теперь уже не помню, не могу сказать, где именно росли кустики горького миндаля, рано зацветавшие весной, помню только, что их было много в «треугольнике» — растительном обрамлении памятника Кирову, но это уже через дорогу от парка, а были они, помнится, и в самом парке.

И даже забыла, где именно в самой середине парка росла ирга, которой мы любили лакомиться.

Хотя и то, что помню, пора перестать перечислять, вряд ли найдётся читатель, которому это всё интересно. Но не могу не упомянуть о великолепной многоствольной черёмухе, которая росла у бокового восточного выхода из парка, она цвела и плодоносила необыкновенно обильно, и в пору цветения там всегда пел соловей, которому издалека, из овражка наверное, отвечал другой.

Оригинал в ЖЖ автора.