Наталья Захарцева (Резная Свирель)

Чтоб кто-то постучал и на порог нам принёс подарки.

Ещё очочки. Неумыт, непричесан, и с глупым мультяшным ранцем. Если тыкали пальцем — сжимался почти до точки. В его книгах про сказки совсем не учили драться. А учили чему-то другому: искать коренья, разговаривать с лесом, идти по следам кентавров. 

И если бы я ведьму пожалел, отправил бы не на костер — в шале, она б меня в него заколдовала.

Её цель — голубой океан и зелёный мыс, разноцветные скользкие рыбы и белый грот, ослепительно яркое солнце и лунный блик. Корабли приплывают к тому, кто их сильно ждёт, даже если они — нереальные корабли. 

...Это стало таким же привычным, как резать салаты, // Покупать в «Перекрестке» шампанское, мыть посуду.

Знаешь, Герда, у нас ведь могли быть, наверно, дети. А теперь одинок-одичал, как какой-то йетти. Борода до пупа, как у древнего аксакала. Герда-Герда, я просто хотел, чтобы ты искала. И подался в полярники, чтобы не мелочиться.

А в нашей бестолковой кутерьме нет места ни драконам, ни наядам. Успеть бы хорошо набыться рядом, чтобы узнать друг друга на холме.

Уже, по-моему, пора. Пора-порадуемся, да ведь? И что-то хочется исправить, и, по возможности, вчера.

Можешь верить или не верить, может, правда, а может, небыль. Просто шли по дороге звери, по дороге, ведущей в небо... 

И больше не хочется жить с огоньком в преддверии предновогодья. Но некто волшебный, смешлив и поджар, с великим прицелом на дальность, качнет замечательный ёлочный шар...   

И ты рождён, чтоб, наконец-то, быль немного ненадолго сделать сказкой. Бывает, говорят, наоборот. 

Бывает, что не спится, хоть убей. В часах неторопливый скарабей куда-то катит круглые минуты. Окном из ночи вырезан квадрат. И звёзды в сотни ватт или карат над старой крышей старого зануды.

Он сутулился, был близоруким, всегда опаздывал.