Опять об Пушкина спотыкнулся

За последние несколько лет омский театр для детей и молодежи обращается к Пушкину второй раз. И в обоих случаях по поводу постановок текстов русского поэта номер один к театру возникли вопросы, хотя и совершенно разного порядка. Созданный три с небольшим года назад тогдашним художественным руководителем ТЮЗа Владимиром Золотарем спектакль «Маленькие трагедии» вызвал множественные, хотя и противоречивые отклики у критиков и публики, и был не без скандала снят с репертуара по причинам внетеатральным. Реализованный на средства федерального гранта дорогой проект в дальнейшем оказался театру не по карману. Что же касается недавней премьеры – постановки Евгении Мальгавко по поэме Пушкина «Цыганы», то она, напротив, сделана весьма бюджетно. Но вызывает сомнения именно творческого порядка.

Евгения Мальгавко – режиссер молодой. Собственно, тюзовские «Цыганы» - это ее дипломная работа. В похвалу юному дарованию, по большому счету только начинающему свой путь в искусстве, отметим у него сразу бросающееся в глаза владение основами профессии, умение создавать если не атмосферу, то антураж, а главное, понимание необходимости наличия у спектакля внятной собственной идеи. Без сваливания в чистую иллюстративность, которое случается даже с признанными мастерами.

Вот и в «Цыганах» Пушкина Евгения Мальгавко увидела не просто историю о ревности, измене и убийстве, а почти античную трагедию с идеей рока, наследственного проклятия и возмездия. Что в общем-то не противоречит органике классического текста (И всюду страсти роковые, И от судеб защиты нет) и если является привнесением, то вполне в пределах вкуса.

Проблема, однако в том, что свою трактовку режиссер реализует за счет периферийных образов, проваливая, как представляется, образы главных героев, участников основной драматической коллизии.

По все видимости, по мысли создателя спектакля, Земфира была обречена разлюбить Алеко и изменить ему, поскольку ее мать Мариула в свое время бросила и ее, и ее отца. Концепт проклятия и возмездия за совершенные в прежнем поколении грехи в тюзовских «Цыганах» возложен на трех придуманных режиссером персонажей – юродивого, старую цыганку и постоянно следующую за ними Смерть.

Не сказать, что это очень уж оригинальная идея. Спектаклей и фильмов «про уродов и людей» выходило, да и сейчас выходит множество, так, что и слово «штамп» просится в строку. Однако с точки зрения решения упомянутых выше образов к постановщику, а уж тем более к актерам почти нет претензий. Старателен и убедителен в роли юродивого Александр Галимов. Пронзительно и по-кассандровски трагично играет старуху-цыганку Александра Корнева. Разве что для исполнительницы Смерти режиссер могла найти рисунок поинтереснее.

Вероника Крымских – актриса яркая и талантливая, достойно справлявшаяся, например, с ролью Офелии в, к сожалению, так и не вошедшем в репертуар «Гамлете» уже упомянутого Владимира Золотаря. Здесь же ее действия на сцене минимальны и не слишком выразительны.

Поскольку ничего особо любопытного про Смерть у режиссера не придумалось, героиню пришлось атрибутировать, наградив ее длинной, волочащейся по сцене косой. Мол, старуха с косой (сельхозинвентарь) – девушка с косой (форма прически), все едино. Вышло несколько каламбурно и инфантильно.

А вот с героями главными случилась самая большая печаль новой тюзовской постановки по Пушкину. В рамках режиссерской концепции они превратились в чистую иллюстрацию. Поэтому Земфира в исполнении Надежды Костюк стала просто пустенькой огневушкой – поскакушкой. Евгений Сухотерин - Старик, притом, что артисту надо отдать должное за глубокое до неузнаваемости перевоплощение, ведет свою роль неровно, то дряхлея на глазах, то как-то уж очень по-будулайски молодясь. А Михаил Квезерели – Алеко, так похоже и не понял, вернее, это режиссер его не сориентировал, кого он играет. Скорее всего, просто человека, который должен в финале зарезать героиню.

Нельзя сказать при этом, что спектакль совсем не смотрится. Он аскетично, но неплохо декорирован: легкий белый задник, становящийся то шатром, то просто фоном для развертывающейся трагедии вместе со светлыми костюмами героев добавляет ауры античного театра. И конечно, очень хороши танцы, поставленные одним из главных на данный момент хранителей традиций омского ТЮЗа, хореографом Виктором Тзапташвили.
Но в целом «Цыганы» Пушкина от Евгении Мальгавко оставляют какое-то рваное впечатление. Которое может быть, было бы сглажено, прозвучи в спектакле как следует текст поэмы. Однако его режиссер в одном из интервью назвала сложным для восприятия, и купировала не очень мастерски. Так что там где происходящее на сцене могли бы «держать» упругие пушкинские строки, зритель видит порой довольно наивную пантомиму.

Опять «об Пушкина спотыкнулся» - вспоминаются применительно к омскому ТЮЗу и его недавней премьере слова из абсурдистской сценки Даниила Хармса. Впрочем, в театре, который только нащупывает выход из репертуарного кризиса, а мы помним, что после ухода Владимира Золотаря из труппы ТЮЗа ушло и несколько ярких актеров, что в свою очередь повлекло за собой и снятие ряда своеобразных спектаклей, «Цыганы» имеют право на жизнь.

Время программных постановок в омском театре для детей и молодежи еще впереди. Может быть, таковой будет «Гроза» Островского, которую главный режиссер ТЮЗа Евгений Рогулькин представит уже на этой неделе 18 мая?

Оригинал блога на Facebook.