Как и почему Полежаев стал губернатором

В 1991 году в России была введена новая должность – глава администрации области (или края). Этот глава назначался указом президента и наделялся полномочиями из центра, т.е. выводился из подчинения Совету. Ельцин полностью доверял своим представителям на местах, и потому схема назначения глав администрации регионов была предельно простой: мои коллеги предлагали кандидатуры и тут же, без всяких согласований, появлялся указ президента о назначении этого человека главой администрации субъекта Федерации.

Мне, стало быть, нужно было определиться, кого предложить президенту в качестве руководителя Омской области. Ответственность возрастала именно в связи с тем, что это решение я должен был принять единолично. Разумеется, я все-таки советовался со своими политическими единомышленниками, однако эти совещания, честно сказать, меня разочаровали. Товарищи по партии были в плену революционных настроений: мы, мол, взяли власть, стало быть, на все должности нужно назначать «своих». Но им легко было так лихо и безответственно рассуждать: они поговорили, повыступали и – пошли домой, а представление от своего имени подписывать только мне одному. Ни за какую коллективную «разделенную ответственность» мне тут нельзя было спрятаться: совещания-то были неформальными. В итоге получалось, что решение мне надо было принимать самому, никто не мог меня ни проконтролировать, ни поправить. И мое окончательное и бесповоротное решение никто не мог обжаловать. Такая степень ответственности давила. И потому я долго пребывал в глубоком раздумье.

1

А тут ещё Боря Немцов (мы с ним были назначены представителями одним указом в один день), взялся уговаривать меня написать представление на самого себя. Он-то сам так и сделал. Два раза у нас с ним были разговоры на эту тему на совещаниях в Москве, и один раз он специально звонил мне в Омск из Нижнего. Я отказывался, ссылаясь на свою неготовность и некомпетентность в хозяйственных вопросах. Такую позицию я занял именно исходя из опыта присутствия на планерках у Полежаева. Государство же тогда, при советском социализме, было хозяйствующим субъектом и собственником всех средств производства: земли, зданий и сооружений, транспорта, станков и всех вообще орудий труда. Соответственно, нужно было разбираться и в планировании и в финансировании всего этого громоздкого хозяйства. И я видел на этих еженедельных совещаниях, насколько это сложно, насколько здесь востребован опыт именно хозяйственника, бывалого управленца. Мои качества политика здесь не котировались. Я поэтому так и отбивался от Немцова, говоря полушутливо, что я бы справился с ролью губернатора в США, у которого только политические функции, и где экономика – частное дело граждан, а у нас-то нужен завхоз, а тут я не потяну. Однако Боря настаивал: «Ты же хорошо разбираешься в людях. Поставь на каждую отрасль хорошего специалиста-управленца, а у тебя в руках останутся только стратегические решения, в которых ты силен. Ты будешь указывать лишь самые главные, общие ориентиры развития, а спецы всё это сделают лучшим образом. Не дрейфь!» Примерно так шла наша полемика. Однако, я всерьез практически и не размышлял по этому поводу, никаких колебаний на этот счет советы Бориса Немцова у меня не вызвали: я к тому времени уже точно знал – это не моё. И спасибо за это правильное решение тем самым планеркам, на которых решались сложнейшие запутанные хозяйственные головоломки. Они меня и предупредили от возможной ошибки.

Одновременно выяснилось, что мои амбиции не так уж и велики. Соблазна занять место руководителя области я совсем не испытывал. Для меня уж никак не могло явиться самоцелью стать первым лицом в регионе. Меня это совсем не грело. К этому вопросу я подходил сугубо функционально: справлюсь-не справлюсь. Так как ответ на этот вопрос был отрицательный, то я потому и нисколько не колебался. Поэтому же я и не советовался ни с кем по этому вопросу – сам всё решил. Кажется, только жене Людмиле в качестве шутки рассказал о настойчивых рекомендациях Немцова – посмеялись оба.
А назначения уже пошли. Первым был назначен 24 августа глава Ставропольского края В. Дьяков. За сентябрь – октябрь это произошло почти во всех субъектах Федерации.

Наступил ноябрь, а я все ещё размышлял, думал.

А думать было над чем. Главная проблема была в том, какому критерию отдать предпочтение. Напоминаю, в то время атмосфера была настолько политизирована, что это электричество чувствовалось в воздухе и временами аж искрило. Выбор был таков: назначить «своего» в политическом смысле слова, или разбирающегося в делах. Как известно основными критериями при подборе кандидатур являются два показателя: лояльность и компетентность. С точки зрения лояльности я должен был предложить «демократа» (неважно какого уровня навыков и наличия управленческого опыта). По этому критерию предложений мне поступило много. Не буду называть все имена, но «в финал» от этой категории претендентов явно выходил В. Исправников – народный депутат РСФСР, кандидат экономических наук и мой соратник и товарищ по демократическому движению, с которым у меня были прекрасные отношения. Но смог ли бы доцент кафедры политэкономии, теоретик, не имеющий ни малейшего опыта управления территориями и хозяйством справиться в масштабе области с ситуацией, которая с каждым днем осложнялась?

В другой группе «компетентных» на первое место однозначно выходил председатель исполкома Л. Полежаев. За ним – опыт и явные данные сильного лидера.

Не знаю, сколько бы я еще думал, но однажды последовал толчок, и в один момент все решилось. 10 ноября в коридоре Белого дома я столкнулся с Геннадием Бурбулисом. Он упрекнул меня за затяжку с назначением главы области и сообщил, что буквально на днях Р. Хасбулатов проведет через Верховный Совет поправку к порядку назначения глав администраций. Они будут назначаться Президентом, но теперь уже только с согласия соответствующего Совета. «У тебя какой Совет в области по политическим настроениям?». – «Конечно же, преобладают ортодоксальные коммунисты.» «Ну так, тем более, что ты тянешь – напустился на меня Гена - Они же не согласятся с той кандидатурой, которую ты предложишь. Давай, не откладывай, пиши прямо сейчас представление».

Я немедленно повернул в сторону кабинета Президента, но тут увидел, что меня караулят. В коридоре на моем пути стояла группа политиков-тяжеловесов и среди них – В. Исправников. Он, видимо, отмобилизовал всех наших авторитетных демократов, чтобы надавить на меня в последний раз. Они тоже знали, что у меня времени на раздумья больше не осталось.

Я круто развернулся, благо они меня не заметили, увлеченные разговором, и направился к кабинету Б. Ельцина кружным путем. (В Белом доме коридоры закольцованы и в любой кабинет можно прийти с разных, т.е. противоположных сторон.) Я уже принял для себя решение – отдать предпочтение признаку компетентности человека, так как было страшно за область, за своих земляков. Имел ли я право проводить над ними политические эксперименты в такое сложнейшее время? Каждый день требовались совершенно конкретные решения опытного и сведущего управленца.

Прямо в приемной Б. Ельцина, что называется «на коленке», я написал представление на Л. Полежаева. Отдал его помощнику президента Анатолию Корабельщикову. Он меня тут же пригласил войти в кабинет. Я зашел, Борис Николаевич держал в руках мою бумагу: «Уверен в нем?» - «Уверен только в том, что всё равно лучших кандидатур у меня нет. Опытный хозяйственник-прагматик, не из «идеологов-комсомольцев», всегда тяготился опекой со стороны партийных структур. Может рулить даже в авральных ситуациях. Конечно, предлагаю эту кандидатуру, так сказать условно.» - «При каких условиях?» - «Ему надо, во-первых, избавиться от откровенно консервативных управленцев в своей команде, которые явно не смогут работать в новых условиях, будут только тормозить. Во-вторых, ему надо перестать оглядываться на Москву и побольше принимать самостоятельных решений, он на это способен, креативен.» Потом я еще пару пунктов условий назвал. Затем Борис Николаевич поинтересовался ситуацией в области, внимательно выслушал мои ответы и пожелал удачи на прощание. Как оказалось, запомнил он мои слова очень хорошо.

Вечером того же дня из Белого дома позвонили в Омск и предложили Л.Полежаеву вылететь назавтра в Москву. Уже 11 ноября утром был готов указ о назначении его главой администрации Омской области. Ельцин ему сам и вручил его, высказав в беседе и свои условия и напутствия. Где-то в обед Леонид Константинович зашел ко мне в номер гостиницы «Россия» с указом в руках. Поговорили. Полежаев с уважительным удивлением и даже некоторым восхищением рассказал мне о том, насколько детально президент владеет ситуацией в регионах и, в частности, в Омской области. Я тоже про себя удивился хорошей памяти Бориса Николаевича: Полежаев, передавая мне то, что сказал ему Ельцин, слово в слово повторил мой вчерашний доклад президенту, включая и сформулированные мной условия его назначения. Ну а для чего же еще и существует в регионах «око Государево», как не для того, чтобы держать президента в курсе дел и давать ему объективную информацию.

Спасибо за представление Полежаев мне не сказал и даже бутылки не поставил. Не хорошо. Не по-русски. Не обмыли. И банкета по этому поводу потом не было. А может и был, но – без меня.

А в Омске меня встретили упреками со всех сторон. Первыми подошли руководители областного Совета. Председатель Совета А. Леонтьев с обидой в голосе сказал мне, что уж от меня он этого не ожидал: буквально накануне введения нового порядка назначения глав я успел протащить назначение Л. Полежаева, избежав процедуры согласования с облсоветом. Коммунисты смотрели на меня очень зло, у них были другие кандидатуры, среди которых не было Л. Полежаева. Я до сих пор твердо уверен, что это был бы более худший вариант. А потом за меня взялись соратники: почему не предложил кандидатуру патентованного демократа, почему не предложил себя.

Взвесив все наезды справа и слева, и, определив, что они примерно равны по силе, я понял, что оказался со своим решением точно в «золотой середине», там, где истина. Значит, я был прав. В дальнейшем я тоже не пожалел о том своем шаге. 

За прошедшие 25 лет я много выслушал упреков в свой адрес. Но ни разу, НИ РАЗУ, мои судьи не назвали имя того другого человека, которого я должен бы был предложить президенту. Они только талдычили о том, что Полежаев оказался не идеальным человеком. Надо же?! А я и не знал)) Я-то делал выбор из реальных кандидатов, существовавших в природе на тот момент, а не конструировал идеального губернатора, как Агафья в "Женитьбе" Гоголя: "Если бы губы Никанора Ивановича да приставить к носу Ивана Кузьмича..."

P.S.А потом были выборы, а потом еще одни. И тут уж я не несу никакой ответственности за их результаты. Вы, дорогие земляки, выбирали сами.

А что потом произошло с человеком - это бывает и бывает довольно часто.

Сказано: любая власть портит человека, абсолютная власть – портит абсолютно.

В первое труднейшее десятилетие Полежаев выдержал испытание: прошел огни и воды, а потом он добился успеха, и в его честь зазвучали медные трубы. И вот это последнее испытание он не выдержал. А оно - самое трудное.

Примечание «ВОмске»: текст воспроизведен без изменений из поста автора в Фейсбуке. В оформлении использованы фотографии Бориса Сухорукова с предвыборного митинга на центральной площади Омска 25 февраля 1990 года.