Гагик Овсепян – Вадиму Батурину: «Мой папа говорил: научись делать хорошо, а плохо потом уже не получится»

Салон Гагика, имя которого гораздо известнее фамилии, — это царство кожи, замши, меха и оригинальных аксессуаров. Сумка из ткани Versace, модные мюли, ремни с кельтским узором и в «огурцах», пряжка в виде черепа из акрила — изначально форму Гагик сам вылепил из воска… Каждый ремень, каждый клатч, каждая пара туфель — это своя история, а о технологиях пошива обуви, нанесения рисунка на ремни, об окрашивании и шлифовке кожи мастер может говорить бесконечно. «Есть вещи, которые не купят, – но ты делаешь ради удовольствия и реакции гостей», — Гагик демонстрирует босоножки-«трансформеры» из кожи змеи.

1

— Обуви должно быть много. Здесь образцы, — Гагик объясняет своему интервьюеру Вадиму Батурину («Город Мастеров») стилевое многообразие в магазине. — Человек приходит: «А что вы шьете?» — «Да что хотите, то и сошьем. Хоть космический корабль из кожи». На новый год дарил клиентам шампанское в кожаном «корсете». Вот сейчас есть клиент, который заказал туфли из кожи крокодила, которые будут сочетаться по цвету с пуговицами на его пиджаке. Нашел ферму в Таиланде, заключил с хозяином договор и покупаю у него кожу крокодила, выделанную, но не крашеную — и могу выкрасить ее в любой цвет. Одна шкура — одна туфля, ведь рисунок на обуви должен быть идентичным. А вот клатч из коллекции «Дикая Сибирь» — это мех ламы. Шил рюкзак из меха шиншиллы — он уже нашел свою хозяйку. Всю жизнь работал с кожей, а тут пришлось с мехом. Настолько интересный опыт!..

Почетное место в кабинете Гагика занимает коллекция «обувных» сувениров:

— Началось всё с индийской бронзовой туфли-пепельницы, которую привез в подарок один из клиентов. Дальше — больше: «теперь мы знаем, что тебе подарить!» Нынче тут и русские лапти из Рязани, и итальянские «сапожки» с лимончелло, и пряничная туфелька домашнего производства, и голландские кломпы, и даже галоши.

2

К концу импровизированной экскурсии и к началу беседы Вадим уже планирует заказать несколько пар обуви, в том числе «гиперудобные тапочки для работы», а также рюкзак, о котором давно мечтает.

— Гагик, искренне тебя уважаю, считаю, что тебе удалось возвести ремесло в мистерию. Ведь ремонт обуви — это обычно старенький фургончик, есть такой стереотип. Сделать это искусством, вывести на такой уровень — это круто! Ведь кто только не делает у тебя обувь!..

— Я вырос и воспитывался в советские времена, когда уровень сервиса был… очень ненавязчивым. Проще говоря, жесть! А я всегда понимал, каким должен быть сервис. Обслуживал клиентов так, как хотел бы, чтобы обслуживали меня. Мечтал о своём собственном производстве, о цехе, чтобы шить именно то, что хочу.

— Так ты пришел к тому, что нужен салон?

— Помнишь, Дарвин сказал, что выживает не сильнейший, а тот, кто умеет приспосабливаться? Я по образованию дизайнер обуви. Когда вернулся из армии, шел девяностый год. Вышел в свободное плавание — и тогда же обвалился «железный занавес» и поток товаров просто хлынул в страну. Наши люди были голодны до «Гуччи», «Дольче» и «Версаче», и просто накинулись на бренды. Индивидуальный пошив оказался не у дел. Это казалось ругательным словом и ассоциировалось с чем-то ортопедическим, «вынужденным». Стало очевидно, что не смогу продвинуть эту тему, но задумался: люди покупают хорошую дорогую обувь, а где ее обслуживать? Негде. Нести Prada в ларек? Несоответствие. «Ну, хорошо, — сказал сам себе. —Раз пока не могу шить статусную обувь, то буду её обслуживать — на это готов».

— «Заодно посмотрю, как она сшита»?

— Нет. Это как раз прекрасно знаю, поскольку много лет интересовался именно материалами и технологиями. Всегда говорю клиентам: «Вы видите обувь на витрине, под софитами, красивую и блестящую, а я ее вижу изнутри».

— Всегда удивляюсь: жена приносит пару обуви от Гагика, а они выглядят лучше, чем когда были новыми.

3

— У человека есть ожидания, это важный момент. Мне сдают пару обуви на ремонт и спрашивают: «А как будет выглядеть?» — «Как после ремонта». При этом ему дают консультацию, рассказывают про обувь то, чего он отродясь не знал. Он уже удивлен и понимает, что попал к профессионалу. Мы обязательно бесплатно консультируем. Говорю своим девочкам, что они — диагносты: человек принес «заболевшую» пару и ей нужно поставить диагноз. Нужен рентген или операция? Выписывайте рецепт, будем делать. Ты говоришь человеку, что обувь будет выглядеть как после ремонта, но стараешься сделать этот ручной труд незаметным, чтобы все выглядело идеально настолько, насколько возможно. И тогда человек, который ждет от ремонта чего-то гораздо более грубого, говорит «Вау!». Этот эффект дает и «сарафан», и привязанность. Ты уже амбассадор — известный, популярный и авторитетный среди целевой группы человек. С клиентами работаю уже 28 лет, часто выступаю на форумах на тему клиентоориентированности. Опять же, говорю девочкам, что у нас нет клиентов, а есть гости. Человек пришел к нам, наша задача — сделать из него друга. Мы с ним дружим, а друг, который рекомендует тебя, — это именно то, что надо. Мы никогда не тратили огромных денег на рекламу. Раскручивать бренд начали после того, как рядом с нами стали нас копировать…

— Да, когда припарковался, зашел в соседнюю дверь, там тоже обувной…

— Это длинная история. Бизнес по-армянски. (Улыбается.) Знаешь байку? Три друга-армянина открыли рядом три павильона. Тот, что справа, написал на вывеске «Шашлык», тот, что слева, — «Шаурма», а тот, что посередине, что написал?

— …эммм…

— «Вход»! Вот так делают бизнес. Конечно, здесь есть трафик. Мои же ученики в определенный момент решили, что это интересная идея — открыть свой салон с крыльцом по соседству. Они на самом деле очень многих клиентов обманули. Когда только начинали, к ним заходили с вопросом «Это мастерская GAGIC? У меня скидка». Они отвечали: «Да, конечно». Пока клиент очухается, ему уже туфли распороли… Говорил ему: «Зачем так делаешь? Город большой, места всем хватит. Ради Бога, работай, но зачем рядом с моим крыльцом?» Он отвечал: «Что ты переживаешь? У тебя и так всегда полные руки, а я лишь поднимаю крохи, что у тебя падают». У меня вход располагался сбоку, а он сделал свой с центральной улицы. Мне пришлось прорубить стену, поставить входную дверь и написать над ней GAGIC.

— Эмоционально это очень тяжело, сталкивался с подобным... Но, думаю, если люди делают суррогат, то потом ты еще и их клиентов заберешь…

— Все так и случилось. Очень сильно переживал на эту тему. Понимал, что если не исправлю ситуацию, меня этот червь изнутри съест. Решил, что раз Бог дал ему так поступить, значит, он нуждался больше, чем я. Пускай! И отгородился от него невидимой кирпичной стеной. Он просто перестал для меня существовать. Я подумал: если клиент уходит от меня, он имеет на это право, значит, это не мой клиент. Если возвращается, рад ему. Если правильно отработать с клиентом, он в другое место уже не пойдет. И все стало на свои места.

— Гагик, давай поговорим об образовании. Мне интересно, как и чему ты учился? Я запрыгнул в «последний вагон» советского поезда в своей профессии. Все было, казалось бы, проще: скудный ассортимент материалов, скромный ряд моделей, но насколько более фундаментальный подход к образованию! На пиво делали сложнейшие холодные укладки, волны вылепляли. Безмерно благодарен тому периоду за твердость рук, понимание формы… А как тебе удалось постичь профессию «с изнанки»?

4

— Я рос мальчиком творческим, родители, забирая меня из детского сада, каждый раз в киоске «Союзпечати» покупали мне новую раскраску. Рос в Щучинске — это курортный город Борового. За вечер книжечку полностью разрисовывал. В школе рисовал стенгазеты. Папа и дед — прекрасные мастера по обуви, я обувщик в третьем поколении, но никто не навязывал мне ремесло, давали свободу выбора: чем хочешь, тем и занимайся. Мама и вовсе хотела, чтобы сын стал учеником ювелира...

Когда я еще учился в школе, папа поступил очень грамотно: когда приходил к нему с просьбой о карманных деньгах, он предлагал помочь — и получить за это честную копеечку. Выполнял работу подмастерье: вытаскивал гвозди из подошв и тому подобное. Папа платил мне. Уверен, он бы справился и без меня, но просто так, тем не менее, денег мне он не давал — без лишних нравоучений приучал к тому, что и в жизни они просто так не даются. Так я постепенно втянулся, и все летние каникулы проработал вместе с ним. Сначала подсобные работы, потом все сложнее и сложнее — и в конечном итоге в 15 лет зарабатывал 500 рублей в неделю. Инженер в те времена зарабатывал 200 рублей в месяц.

Тогда обуви просто не было! Если наш дед шил и еще немного ремонтировал обувь – времена военные, тяжелые, то отец уже только шил. Он был известным мастером, его приглашали в разные города, он ездил в командировки. Хорошая обувь была в дефиците, наше ремесло — востребовано и достойно оплачивалось. К нам выстраивалась очередь.

— Нравилось зарабатывать?

— Конечно! На такси с девушкой едешь в ресторан — а таксист тебя ждет. Отпускать нельзя — потом не поймаешь, а дома надо быть в 22.00: отец бы убил, если бы сын приехал позже. Строгие нравы! В общем, зарабатывали хорошо, тратили с удовольствием, ни в чем не нуждались, держали определенный уровень жизни — и все шло к тому, что после армии окончу институт и сяду в солидное кресло: мне светило место начальника райбыткомбината. Перед армией поступил в училище и сдал всё экстерном, потому что там читали лекции по книжке 1956 года: видимо, для того, чтобы нажимая на фабрике кнопочку, запускающую конвейер, ты примерно понимал, что делаешь. То, что там преподавали, мне ничего не дало, всему учился у отца и опытных мастеров там, где мы шили. Старые мастера — евреи, грузины, армяне — делились своим многолетним опытом. А один мастер вообще никого не учил принципиально — он делал, и за ним можно было лишь подсматривать.

Расскажу одну историю. Вы ведь знаете, что такое лекала — куски бумаги непонятной формы, которые переносят на ткань, и как по волшебству получается шикарное платье. Так вышло, что тот самый молчаливый мастер поскользнулся, сильно вывихнул ступню и оказался на больничной койке с растяжкой на ноге. Один наш парень собирался ехать домой, в Армению, и ему срочно понадобились новые туфли — причем «хочу, чтобы таких ни у кого не было. Те лекала, что есть, не годятся». У мастера под рукой на больничной тумбочке лежала газета. «Попроси у медсестры ножницы», — сказал он парню, взял металлический инструмент и начал вырезать детали. А их в среднем в таких туфлях 32… Без мерок, без основы, на глаз: «Идите, кроите, шейте». Когда из кожи сшили заготовку и прикинули на колодку, она села идеально! Настолько острый глаз, набитая рука — высший уровень мастерства, я такого, думаю, еще не достиг.

— Люди, владеющие мудростью — самая лучшая школа! Никакой вуз не сравнится…

— Я учился в институте легкой промышленности в Питере. Единственное, что дал мне вуз — это анатомия. Строение ноги, все суставы, косточки… При моделировании и дизайне это очень важно.

— У меня тоже был курс анатомии: мы изучали те мышцы и сухожилия, что образуют рельеф черепа, лица…

— Иногда от людей слышишь пренебрежительное: «А, сапожник!..» Конечно, есть и сапожники: те, что сели на стульчик много лет назад, и «на потоке» бьют набойки. Я всегда позиционировал себя как модельер, дизайнер. Заодно мы обслуживаем клиентов.

— Мне кажется, Гагик, тебе пришлось сложнее, чем отцу. На рынок хлынуло всё возможное и невозможное, как с этим конкурировать? Как интерпретировать свои желания, чтобы и себя не сломать, и без гроша не остаться?

— Требовалась стратегия на годы вперед. Производство обуви — дорогостоящее занятие. Одних колодок такое количество, что не успеваешь покупать: каждый новый сезон требует новых моделей. Если шить, то либо массовое и доступное, либо оригинальное и эксклюзивное. Шить для широких масс мне не очень интересно: это большие производственные площади. Хотя в свое время, лет десять назад, у меня появилась идея открыть свою фабрику в Китае, но потом отказался от этой мысли: понял, что с огромным производством, да еще и на чужбине, погружусь в работу настолько, что не увижу, как растут мои дети. Я сказал: мне не нужны огромные деньги, хочу спокойно работать и быть счастливым. Не деньги дарят человеку счастье — довольные лица клиентов, когда ты идешь по улице, а с тобой здороваются как друзья.

— Ты чувствуешь себя дома, нужным, полезным. Это многое значит!

— Как Райкин говорил, помнишь? «Должен быть дифьсит! Есть дифьсит — ты уважаемый человек». Шутки шутками, но когда тебе привозят сумку из другого города: «Гагик, пожалуйста, сделай, там никто не может» — и ты потом наблюдаешь за эмоциями, возвращая это сумку…

— Ты работаешь сейчас сам, своими руками?

— Всегда работал сам, сейчас стараюсь делегировать, конечно. Либо ты мастер, либо бизнесмен. Это разные вещи, два в одном, к сожалению, — сложно. У российского бизнеса распространенная проблема — его не планируют в долгосрочной перспективе. На год вперед, на два — еще как-никак, на пять — гораздо реже. А надо планировать на десять лет вперед. Тогда ты можешь двигаться поэтапно к намеченной цели. Но для этого нужно делегировать, контролировать, продвигать — потому что лучше тебя никто со стороны этого не сделает.

К делегированию пришел лет пять назад. Понял, что уже все настроил, наладил, все шестеренки механизма крутятся, одни зубчики четко попадают в другие, в общем, часы заведены и идут — «так что, ребята, давайте сами». Мои сотрудники — профессионалы, которых ценю и уважаю, и это взаимное чувство. Со многими работаю долгие годы. Но им тоже поначалу пришлось непросто — привыкли звонить по любому поводу, а я в итоге понимал — не могу посвятить время не только семье, даже себе…

— Действительно, долго на шпагате на двух табуретках не просидишь. Признаюсь: тоже хочу быть спустя несколько десятков лет этаким бодрым дедом-профессионалом, который будет выходить и стричь для души.

— Был в Италии на производстве Salvatore Ferragamo, общался с главой компании. Старый-старый дед. Сидит, шьет на машинке. Задал ему вопрос через переводчика: «У вас фабрики, производства, миллиардные доходы, мировая известность. Зачем вы шьете?» — «А больше ничего делать не умею!»

Я тоже много лет «сидел на шпагате». Сейчас я все же бизнесмен. Мне пришлось переломить себя и отдать работу мастерам. Конечно, руки просят, могу что-то делать ради своего удовольствия. Вот сегодня ты застал меня за заточкой ножниц… Все инструменты затачиваю вручную, не пользуюсь станками, хотя у нас их очень много: важно чувствовать металл. Приносят, например, парикмахерские ножницы, инструменты для маникюра и педикюра, ножницы хирурга. На днях мне принесли четыре пары, они выглядят как маникюрные, но у них совсем иное предназначение. Попросили срочно наточить: «операции откладываем, пожалуйста, побыстрее...».

На самом деле мы много чего ввели в городе… Когда начинал заниматься ремонтом и привозить итальянские материалы, фурнитуру, набойки, кожу, другие мастера крутили пальцем у виска: «Зачем ты это делаешь, дурак, эти материалы не стираются! К нам же больше не придут!..» — «Это вы ничего не понимаете, — отвечал я. — Если ты сделаешь одну пару хорошо, к тебе вернутся еще с пятью». Я же понимал, с каким клиентом работаю: у него пятьдесят пар обуви, и мне нужно, чтобы он доверил мне все пятьдесят.

— В парикмахерском искусстве та же история: можно постричь так, чтобы человек был вынужден усаживаться в кресло каждый месяц, а можно так, чтобы приходил раз в полгода — с благодарностью. Скорбно, что многие бренды идут по пути алчности, сиюминутной выгоды… Покупаешь автомобиль известной марки —получаешь геморрой…

— Поколение потребителей приложило к этому свою руку. Если мы будем ездить на машине двадцать лет, производство остановится. Так же и все остальные. Маркетинг и реклама заставляют нас покупать новую сумочку, кофточку, телевизор, телефон. Смотрел передачу, где говорилось, что в кухонную утварь вставляют специальный чип, который программирует агрегат через определенное время после гарантийного срока выйти из строя.

Если вернуться к разговору о бизнесе и ремесле… Да, я управляю бизнесом. И при этом ни один мастер не может мне голословно сказать: «это невозможно сделать» — все же я остаюсь профессиональным ремесленником. Действительно, есть вещи, которые не стоят тех денег, которые готов потратить клиент — но это уж другая история. И люди в основной массе умеют считать деньги, тем более сейчас, в наших экономических реалиях. Проще купить новую пару. Конечно, бывают любимые туфли, которым невозможно найти замену — их, допустим, уже сняли с производства. Да, мы можем сшить такие же, если вы готовы за это платить.

— Иногда можно услышать «У Гагика хорошо делают, но дорого!»

— Да, тоже это часто слышу. Вопрос — а с кем вы меня сравниваете? С ларьком возле дома? Погодите, но вы же не сравниваете крутон в ресторане с сухарями из пакета в «Ленте»? В VIP-салоне огромнейший выбор услуг, в отличие от ларька, где поменяют набойку и замок, и на этом перечень возможностей заканчивается. А человек все равно сравнивает. С удовольствием готов конкурировать с кем-нибудь, кто может сделать то же самое, но за меньшие деньги. Со мной по 10-12 лет работают мастера, хорошие мастера: каждый сейчас уйди, работай на себя — и будет обеспечен. Но каждый из них выбрал работать со мной, потому что я сделал это более выгодным, нежели работать на себя. По сути человек получает те же деньги — но без лишних нервов, которые сопровождают любого предпринимателя, без затрат на аренду, материалы и так далее. Мастера получают проценты, и это самый лучший стимул.

— Есть ли у тебя какие-то управленческие ноу-хау?

— Мы рассчитываем людей каждую неделю. Таким образом, человек всегда с деньгами. Эта модель еще тех времен, когда я был учеником у отца. Это очень хорошо работает. Общаюсь с известными маркетологами на бизнес-форумах. К примеру, бизнес-тренер Илья Кусакин тоже подтвердил мою точку зрения о том, что зарплата не раз или два в месяц, а именно раз в неделю очень хорошо стимулирует. Так каждому мастеру проще планировать и свое рабочее время, и занятость, и финансовый рост.

— А что ты планируешь для себя на ближайшее десятилетие?

— Ни для кого не секрет: у нас в Омске сейчас очень большая миграция. Наши клиенты уехали в Москву, Питер, Екатеринбург, Краснодар, Сочи, Калининград — и оттуда сумками привозят сюда обувь на ремонт. И все просят: «открывайтесь у нас!» Когда  задумываюсь об этом, вижу ряд проблем. Первая — мастера. Мастера вымирают. Можно сказать, что мы «последние из могикан». Найти мастеров на все города очень сложно. Пришел к такому решению: мы будем упаковывать свой бизнес во франшизу. В любом городе есть более-менее хороший мастер, который зарабатывает сто тысяч в месяц. Могу научить его зарабатывать миллион. Мне не жалко учить. Именно таким вижу путь продвижения своего бренда в регионах. Другого варианта, к сожалению, нет. Почему так долго к этому иду? Потому что надо тщательно подготовить «упаковку», разложить все по полочкам, а это титанический труд. Мы не вечны, а человеческие ресурсы истощаются. Мы делаем либо на свой век, либо на многие годы вперед. Если только на свой — можно и дальше самостоятельно всем заниматься. Но если смотреть в будущее, нужна четкая стратегия и поэтапные шаги. В Германии, например, есть сосисочная, которой триста лет, и она передается из поколения в поколение. Это уже достояние, семейный бизнес, который перешел детям. Они не зарабатывают миллионов, но все при деле.

— Ты говоришь, что часто бываешь на форумах, и не только как спикер, но и как слушатель. А каким темам уделяешь особое внимание?

— IT-технологиям. Взять ту же «Додо Пиццу». Владелец не позиционирует ее как пиццерию — позиционирует как IT-компанию. Вкладывает в технологии и в удобство электронного сервиса. Когда Герман Греф выступал перед своими акционерами в Силиконовой долине, он сказал, что быть уникальным на уровне продукта очень сложно — но можно быть уникальным в управлении бизнесом. Есть разница между хамоватым оператором такси, которая невнятно говорит, грубит, бросает трубку, не дослушав адрес — и нынешними электронными предложениями тех же служб, правда? Если в бизнесе есть возможность уйти от человеческого фактора, нужно уходить.

— Тут же вспоминается анекдот. Сделали робота, который бреет лицо. «Как же так, ведь все лица разные?» - «Так это до первого бритья!» Гагик, как всё это вяжется с твоим производством, вся суть которого — в ручной работе?

— Всё просто: мы ведь тоже оказываем услуги. Ручной труд машины никогда не заменят, но мы говорим о бухгалтерии, CRM-системе, которые помогают облегчить оргвопросы. Когда начал упаковывать франшизу, то понял, что не хватает мобильного приложения. Все мы пользуемся мобильными приложениями, потому что это удобно! Сейчас это на пике популярности, самый короткий путь к клиенту — через телефон. Человек должен зайти в «личный кабинет», выбрать услугу, увидеть прейскурант, позвонить, написать, прочесть обо мне, увидеть свою историю… Ведь бывает, когда люди приходят и говорят: «Посмотрите, моей сумки у вас нет? А то дома найти не могу». Сервис должен быть удобным. В свое время мне пришлось разобраться, освоить и внедрить в свой бизнес «1С», хотя много лет в службе быта выписывали квитанцию под копирку. Слишком много времени отнимали подсчеты на бумажках — «на коленке». Сейчас время мобильных приложений. Цель — сэкономить и себе, и клиенту самый драгоценный ресурс –— время. Мы собираем обратную связь, просим оценить работу каждого сотрудника, поздравляем клиентов с днем рождения и даем возможность нашим постоянным клиентам обслуживаться у нас бесплатно. Какая еще мастерская в городе может этим похвастать?

— Быстрый информационный импульс — да, но хорошо бы сохранить то самое ремесленное тепло, что отличает твой подход к делу… «Нет дыма без огня» — в том смысле, что огонь — это индивидуальность мастера, а дым — уже маркетинг.

— Согласись: когда ты начинал работать, люди шли на мастера. Так было и у меня. Люди приняли то, что я делал, мою философию отношения к обуви. Но следующий этап развития бизнеса — это бренд. Все же мы сейчас говорим о бизнесе, а не о ремесле, мы же занимаемся своим делом не для того чтобы выжить или заработать на прожиточный минимум. Мы хотим развиваться. Много лет потратили на имидж бренда GAGIC, чтобы при проблеме с обувью у человека в голове щелкало: внезапно сломался каблук – GAGIC!, у сумки оторвалась ручка – GAGIC! — хотя в «2Gis» по запросу «ремонт обуви» километры мастерских. В бизнесе мелочей нет, знаю, когда выйти в зал и самому поговорить с клиентом, стараюсь передать свою философию сотрудникам.

К нам приходят: «Тут отклеилось. Можете просто подклеить как-нибудь?» — «Нет». — «Но почему?» — Да потому что это лишь следствие. Мы приклеим — а завтра опять отклеится. Вместе с нашей репутацией. Нам важно найти причину и устранить её, и только потом устранять следствие. Лучше вообще не делать, чем делать «как-нибудь».

— Страшно ли было давать бренду собственное имя?

— Более чем осознанное решение. Хотя я стеснялся… Многие критиковали эту идею. Но меня отец так учил: «Сынок, запомни, самое дорогое, что у тебя есть, — это твое имя. Какая бы не сложилась в жизни ситуация, выйди из нее так, чтобы никогда ни перед кем не опустить глаза. Пусть даже это тебе дорого обойдется». Так вот, я отвечал людям: а почему нет? Мое имя — своего рода гарантия. Стыдиться мне нечего. Люди идут на людей, а не на вывеску. Любой бренд построен на истории: откуда этот человек, кто он, как он к этому пришел.

Раньше ставил «профилактику» на дорогие сапоги Vicini, а снизу — прозрачная наклеечка GAGIC. Человек возмущался: «Зачем вы мне это наклеили? Уберите!» — не вопрос, конечно, уберем. Потом мы многое забрендировали, от салфеток и пакетов до обувных коробок, и постепенно пришло к тому, что люди, заказывая ремень, сами уточняют: «А там будет написано GAGIC?» Поэтому история с расширением и франшизой тревожит меня: как бы не растерять то, на чем мы держимся… Гарантия качества и сервиса — это основа основ.

— Я каждый этап проходил, как и ты, через «маргариновую» стену неверия. Потом слышал извинения: «Прости, Вадим, не верил, что у тебя это получится!» Общепит и парикмахерская? Да еще и за три месяца? Без отрыва от основной работы?.. В итоге приходится побеждать неверие даже в самом себе – этакий червячок, который тебя точит…

— Генри Форд говорил: «Когда кажется, что весь мир настроен против тебя, помни — самолет взлетает против ветра». Это как в истории лягушек, которые тонули в крынке молока. Та, что оказалась на свободе, выбралась не потому, что взбила масло, а потому, что была туга на ухо и не слышала остальных, которые в унисон квакали: «Это невозможно!»

— Хорошая интерпретация!

— Веришь — обязательно сделаешь, если никого не будешь слушать. Идешь и идешь. Так же и с моим брендом случилось. Когда открывал свою первую мастерскую, вокруг стояло пять ларьков по ремонту обуви. Над моей висела вывеска «Пошив и ремонт обуви». Саша Гоголь (владелец сети обувных магазинов StepClub — прим. ред.), когда мы начали сотрудничать, сказал мне: «Гагик, я к тебе отправляю людей с дорогой обувью, давай напишем хотя бы "VIP-салон"». Согласился. А спустя годы уже и свое имя зарегистрировал как товарный знак. Сами обстоятельства подтолкнули к тому, чтобы написать имя на вывеске над новым входом, когда приключилась та история с соседом-бизнесменом... Меня постоянно что-то выталкивает из зоны комфорта. Один пожар чего стоил…

— Знаю эту ужасную историю, когда сгорел киоск со всем содержимым! Кстати, как себя повели люди — там же находилось столько дорогой обуви!..

— Первая мастерская располагалась здесь, неподалеку. 2003 год, начало сотрудничества с Гоголем, активное развитие, всё хорошо... За нашим помещением стоял склад мягкой игрушки. Что-то случилось с проводкой, пламя перешло к нам. Сторож звонит мне в два часа ночи: «У нас пожар!» Прилетаю в одних трико — и на моих глазах всё сгорает, несмотря на старания пожарной бригады. А обуви там на два миллиона по тогдашним ценам… Сумма очень и очень приличная.

— Как ты поступил?

— Уехал домой, был готов залезть под одеяло, уснуть и не проснуться. «Все что нажил непосильным трудом… три кинокамеры заграничных, три портсигара, куртка замшевая… три!» На самом деле, кроме шуток, очень тяжело. Но даже в шоковом состоянии понимал, что самое ценное осталось: это мастера и клиенты.

Утром приехал на пепелище. Пришли и мои мастера. Машины мимо проезжают, останавливаются: «Я только вчера обувь вам сдал… нет больше? Все сгорело?» Одни рукой махнули — ну и черт с ним! Другие спрашивали, что теперь делать. Естественно, мне пришлось взять себя в руки. Сказал мастерам, что если они пойдут искать работу, то я их пойму. Если подождут, то постараюсь все восстановить. Более того, сказал: «Если буду знать что вы со мной, то восстановлю, а уйдете — не буду поднимать». Они согласились, остались.

Естественно, мы позвонили всем клиентам, объяснили ситуацию. Попросили принести чеки и квитанции, чтобы предъявить в суде для возмещения убытков — ведь мы такие же потерпевшие. Запустили процесс возмещения. В основном люди готовы были ждать, отнеслись к беде с пониманием. Самое интересное, что нашлись клиенты, которым было все равно, кто что будет мне возмещать: мол, «отдай здесь и сейчас, а дальше крутись, как хочешь». Еще и угрожали, что работать в городе не дадут.

Когда понял, что судебный процесс затягивается, а, по мнению пожарных, никто не виноват и спросить не с кого, то завел три тетрадки. Записал туда фамилии клиентов, разбив их по «срочности» возмещения ущерба. Продал квартиру, вложился в материалы, взял помещение, и мы начали работать. Предложили вариант «рассрочки» возмещения ущерба: если сапоги стоили, например, 15 тысяч, то эти деньги записываю клиенту на депозит, и буду обслуживать на эту сумму, пока не рассчитаюсь. Очень многие вошли в наше положение, по сей день им страшно благодарен. Все же первая тетрадь — «здесь и сейчас» — получилась, слава Богу, самая тонкая…

— Сколько же лет вы с мастерами так работали?

— Шесть лет возмещали ущерб. Делали бесплатно. Закрыли долги и сделали наш салон лучше и круче. Люди зауважали это. У меня была возможность уехать из города и никому ничего не выплачивать. Начать заново в другом месте. Но я пошел по сложнейшему пути, сохранив доброе имя, как учил меня мой отец. Все восстановил, и люди это оценили. Они поняли, что этот человек отвечает за свои слова и поступки. Мы в буквальном смысле возродились, как феникс из пепла. Потом сосед этот появился — но мы снова из минуса сделали плюс. Да, это болезненно, но стимулирует. Сейчас вот опять... Если бы не ситуация с миграцией из Омска, то о франшизе бы и не задумывался.

— Упал спрос?

— За два года мы почувствовали на себе отток клиентов. Уезжают самые активные, именно те, на кого мы всегда ориентировались. Как выживаем? Производственную площадь в 800 квадратов сократили до 500. Мастеров сократили втрое. Пошив пока приостановили. Сейчас плотно будем заниматься франшизой и продвижением. Для меня это тяжелый путь, не могу сказать, что прошел его до конца. Всё впереди…

— Дай тебе Бог сил, что бы резонанс был больше и круги по воде шире. Ни разу не видел настолько качественно сформулированной философии ремонта обуви. Мне кажется, это искренне. Глубоко. Достойно. Культурно.

— Порой шучу, что у меня уже такой большой рюкзак опыта, что меня в любой точке страны выброси — и смогу сделать на пустом месте нечто такое же, с любовью к ремеслу, а не просто ради денег. Естественно, мы хотим жить достойно. Но меня учили делать хорошо, а деньги потом сами придут. Папа говорил: «Научись делать хорошо! А плохо потом уже не получится». Это как чесотка — ты не сможешь остановиться.

Мне, например, женщина клатч заказала под красные лаковые туфли Dolce&Gabbana. Сделал, но он мне не понравился. Полностью готовую сумочку выкинул и сшил новую. Чем не понравился предыдущий, сложно сказать: какие-то нюансы, а главное, знаю, что могу лучше. Мне проще извиниться, что заставил ждать, зато не будет стыдно за результат.

— А каких принципов ты придерживаешься в воспитании детей, Гагик?

— Во-первых, очень их люблю. Дочери исполнилось 15. Мальчишкам по семь: я не только обувь парами делаю, детей тоже. (Смеется.) Будущее не загадываю — как и мой папа не загадывал, а просто плавно ввел в мою жизнь это ремесло. Конечно, постараюсь привить им любовь к труду, но — честно признаюсь — даже не спрашиваю их, кем они хотят быть, потому что понимаю, что прогресс надвигается с космической скоростью. Будучи школьником, читал книжки про далекое фантастическое будущее, где в повседневной жизни нас окружают роботы. И что теперь? Посмотрите вокруг. В торговом центре кофе я покупаю у автомата, продавец уж не нужен. Чтобы позвонить в другой город, не нужно заказывать переговоры и ждать в маленькой кабинке: могу звонить по видеосвязи в любую точку мира, не выходя из машины, которая сама паркуется. Билеты в кино или на самолет покупаю, не вставая с дивана... Мы воспринимаем все это естественно, потому что это вошло в нашу жизнь постепенно. Верю, что, возможно, еще нет той профессии, которую выберут дети. Уверен, что многих специальностей спустя пять-десять лет уже не будет, как исчезла профессия оператора-телефонистки.

Детей сейчас трудно удивить — прошли те времена, когда мы коллекционировали этикетки от спичечных коробков, и прятали в карманах дворовые «сокровища»: плиточку от стены или найденный подшипник. В магазине изумить их сложно: у них всё есть, во всё играли... И все же стараюсь. В сентябре летал в Москву, насобирал каштанов, бросил в рюкзак, привез домой: «Вау, папа, а что это? Круто!» — и чуть ли не в драку за них…

— Мы часто слышим негативные отзывы об Омске: мол, нечего тут ловить, пора уезжать… Тем не менее я здесь, ты здесь. Как ты на подобные слова реагируешь?

— Эти ребята рассуждают как потребители, а не как созидатели. Собирают чемоданы: «В Краснодаре хорошо, поеду туда». Но там это «хорошо» кто-то сделал! И чем больше таких «потребителей» туда уедет, тем хуже там станет. Если каждый из нас сделает пять метров пространства вокруг себя лучше — представляете, каким цветущим станет город? Надо не только брать, но и давать.

— На сто процентов с тобой солидарен!