«И дар божественных видений…»

Поэтический театр — один из самых доступных как для артистов, так и для зрителя. И один из самых сложных одновременно: метафоричный, символический. Здесь может оказаться очень тонкой грань между высоким пафосом и чрезмерным драматизмом. Легко переиграть! «Скифы» удались лицеистам, потому что они молоды – это они адресаты поэзии Блока. И они сами — поэты.

В афише этого спектакля два художника — Сергей Козача и Игорь Рыбалка. Один из них, Сергей, по-прежнему служит в Лицейском (в настоящее время не работает в театре. — ред.), другой — давно расстался с театром.

Игорь Рыбалка не только художник, скульптор, дизайнер, но и поэт. Могу это сказать без капли лести, потому что было время, когда от руки переписывала в девичью тетрадочку тексты его песен.

— Расскажите, как вы вообще оказались в Лицейском.

— Там был достаточно тесный круг знакомых — часть по студии Вадима Станиславовича, ещё до Лицейского театра, часть – по универу, по студии Нины Александровны Козорез, где также играли будущие лицеисты. А когда появился театр, его директор Лена Попова (Коновалова) пригласила меня на работу. Тогда мне казалось, что это место, в котором я готов доработать до пенсии. Но получилось иначе. Спектакль «Скифы» как раз был на излёте моей работы в Лицейском.

— И где вы теперь?

— Мы с супругой ушли в дизайн. Обзавелись тремя детьми, купили загородный дом. Строимся, обживаемся. 50 километров от города, а как будто другой мир.

— Что вами было сделано за время работы в Лицейском? Спектакли, оформление, логотипы…

— Был сделан логотип, но сейчас он мне не нравится. Работал над спектаклем по Кальдерону «Дама-приведение», затем был «Комок» по Слаповскому. Потом — череда детских спектаклей, которые ставила Зинаида Николаевна Костикова, ставил Сергей Тимофеев…

— Про спектакль «Скифы» скажите.

— «Скифы» практически полностью делал Сергей Козача, я участвовал по касательной. Это был круто поставленный спектакль — там всё было жёстко сделано постановочно, мне это нравилось. А я был на костюмах: это был мой первый опыт такой работы. Я сделал эскизы — помню два мужских костюма и женский — платье из синего бархата. Мужские костюмы: один на Веню Скосарева, царствие ему небесное, и второй на Женю Бабаша — шились в разных ателье и получились очень разными. На сцене это видно.

Да, для меня «Скифы» были уже горячо на излёте: с каждым спектаклем становилось всё меньше жизненных сил. Тогда я просто не умел их распределять, не умел восстанавливаться. Всё вытягивал только на своей конской энергии и на благорасположении Вадима Станиславовича. Он говорил: ты мой соавтор, и это обязывало.

— Вам не приходилось самому выходить на сцену?

— Нет, я не актёр. И мне интереснее было петь своё.

— Что это был за феномен доверия к творчеству молодых людей – и актёров, и других талантливых сотрудников театра — со стороны Вадима Решетникова?

— У Вадима Станиславовича первое достоинство — он был умный, и второе — прозорливый. Он разбирался в людях. И в то же время он очень нуждался в людях сам — ему постоянно их не хватало. А ещё он был не мелочным. Полностью отдавался тому, чем занимался. При этом он считал, что занимается самым главным делом на свете. Соответственно, и от других требовал полной самоотдачи.

— Театру в этом году исполняется 25. Что пожелаете бывшим коллегам?

— Найти себя, реализоваться в профессии. Актёрская работа тяжёлая: если артист в чём-то себя не ограничивает — сам себя выедает. Желаю ребятам избежать этого. Чтобы работа дарила радость!