Антон Панькин: «Первое самадхи "словил" в детском саду»

Есть такая профессия — сказочник. Нет, ну в трудовой книжке всё гораздо прозаичнее: творческое объединение «Legal Magic». Но кому она интересна, эта проза жизни?

Прошлой весной меня пригласили послушать шаманские импровизации. Два музыканта, извлекавшие звуки земли и огня из древних, как мир, инструментов, легко совпали с моими представлениями о северно-азиатских Орфеях, а с третьим вышла загвоздка. Он был, мягко говоря, из другой оперы. Я сразу представила его в Крестовом походе бок о бок с Бернартом де Вентадорном. А ещё так, наверное, выглядели герои романов Кретьена де Труа. Или Вольфрама фон Эшенбаха.

1

Третьего звали Антон Панькин. Он был родом из Шервудского леса. На левом плече у него сидел бледно-зелёный дракон, из-за спины скалился жёлтый лев, а под ногами мельтешили лохматые карлики-пикты в каком-то доисторическом рванье.

Углубиться в романтику Средневековья тогда не получилось, материал был на другую тему: что-то о влиянии низких обертонов на тела и души омских бизнесменов. А вот спустя год повод представился.

Накануне военно-исторического фестиваля «Щит Сибири», одним из организаторов которого является Антон, он рассказал, почему больше не участвует в рыцарских турнирах, как можно играть музыку без нот и зачем ему конь на голове.

Получился такой «винегрет» обо всём понемножку: о рыцарях, о музыке, о сказке…

Антон Панькин: 3 и 4 августа «Щит Сибири» пройдёт в пятнадцатый раз. Мы будем представлять воинские культуры разных эпох, начиная с Раннего Средневековья и заканчивая нашим временем. Гости могут попробовать себя в различных ремёслах и сразиться в поединках. Для них будут работать тиры, площадка «спортивный меч», мастер-классы по гончарному искусству и кузнечному делу, экскурсии. Зрителей ждёт турнир лучников, штурм крепости, средневековые танцы, закат над Иртышом, живой народный театр, а музыканты из Новосибирска сыграют для них на волынках и других народных инструментах.

Рассказывая о боевой славе наших предков, мы хотим заинтересовать людей историей, хотим показать, что прошлое хранит много уроков, их просто нужно научиться извлекать.

Все мероприятия фестиваля «Щит Сибири» проходят в интерактивном формате. Между участниками и зрителями нет границы. Мы создаём особую среду — сказку, если хотите, машину времени, благодаря которой переносим всех желающих во времена Средневековья и Древней Руси.

Когда участники сами подключаются к действию, историческая реконструкция происходит не только на материальном уровне. Когда мы воссоздаём доспехи и костюмы, когда люди начинают всё это проживать, играть по-настоящему, когда они понимают, что машина времени не в том, что мы переоделись, а в переживаемых эмоциях, когда они полностью погружаются в сказку, это дорогого стоит.

2

— Чем вы объясните долголетие фестиваля?

— «Щит Сибири» — старейший фестиваль в регионе. Он зародился в народе, а теперь мы взращиваем его совместно с городским Департаментом культуры. За время существования проекта нам пришлось сменить несколько локаций: сначала это была территория Омской крепости, затем парк «Зелёный остров», последние несколько лет собираемся в Парке Победы. Это живописный полуостров, место воинской славы и очень удобная нетранзитная площадка, куда люди приходят и остаются надолго.

Мы очень любим Парк Победы, мы там выросли. Когда у нас не было клубов, мы здесь тренировались. Хотелось бы и дальше развивать эту «поляну», сделать её историко-культурной, что-то построить, поставить юрту, летом — стационарную площадку. Хотелось бы ещё один фестиваль в самом центре города, чтобы на разных «полянах» были представлены все времена и эпохи. Планов много.

«Щит Сибири» существует 15 лет, значит, есть ценности, благодаря которым он удержался на плаву. Фестиваль делает одна команда. В этом году мы получили Президентский грант, поэтому впервые за много лет позволили себе скромную заработную плату, а всё остальное время существовали на чистой идее, едва сводя концы с концами.

В среде организаторов сложилась семейственность. Моя жена Наталья руководит студией старинного танца. Каждый год она устраивает танцевальный перформанс из десятка номеров в костюмах разных эпох. Она их сама шьёт. Мне приходится вести мероприятие, ей — снимать, она ещё и фотограф. Алексей Распопов — организатор фестиваля, а его супруга Юля — главный повар, Олег Булай — наш главный строитель, а его невеста Женя ведёт мастер-классы по керамике, Олег и Анна Вишня — татуировщики, наносят рисунки без всякого электричества, Кристина с Женей руководят японской темой.

Друзья говорят, что едут к нам не только за атмосферой. Здесь всё хорошо организовано: есть вода, дрова, транспорт, встречающие, программа идёт по таймингу, всё подвозится, решается. Люди очень ценят высокий уровень организации.

К нам едут на автобусах из Новосибирска, Барнаула, Тюмени, Екатеринбурга, едут сотни километров, чтобы два дня прожить, как в сказке. А потом говорят: «Мало, хотим ещё!» Про Парк Победы говорят, что лучше места нет: посражался — искупался, вокруг — лес, красота, а если ещё и музыку соответствующую включить, то и шума дороги не слышно, реальное погружение.

— Вы продолжаете музицировать на дудуке?

3

— Я играю на армянском дудуке, турецком кавале, ирландском вистле. Когда мы делали «Щит Сибири», у нас не было музыкальной группы, и я решил, что это не дело: фестивалю нужна музыка. Мы заказали инструменты и стали играть средневековый фолк.

— А ноты где взяли?

— Ну какие ноты в народной музыке? Всё на слух. Садимся, играем, рождается музыка. Всё начинается с традиции, которая предполагает переигрывание. Играешь, переделываешь, переосмысливаешь — ум-то есть. Ничего, кроме ума, не надо. А если не думать, ноты упали, музыка закончилась, беда.

Мы тут приглашали музыкантов, они просят: «Напишите нам ноты». Но вы же, говорим, слышите музыку?!

Мне кажется, все нормальные музыканты играют без нот. Ноты используют те, у кого в репертуаре, к примеру, 300 композиций, и им нужно выучить их за неделю. А мы играем авторскую музыку, один альбом можем шлифовать два года.

Раньше музыка всегда сопровождала какое-то действо, ритуал, а нынешняя, она для ног, чтобы развлечься. Такая музыка мне неинтересна, она ничего не даёт и проходит мимо меня. Настоящая музыка гармонизирует, настраивает, уравновешивает, дарит опыт, который
разрешается внутри…

— Я прочитала, что вы не только фестивали устраиваете и фолк-музыку играете. Есть ещё, йога, Восток, медитация, эпоха Средневековья…

— Я действительно много чем занимаюсь: организую и веду мероприятия, исполняю музыку, я историк по образованию, я люблю путешествовать, но не могу что-либо возвести в доминанту. Меня больше интересует моя внутренняя природа, то есть то существо, которое находится внутри меня. Это мой главный интерес, а всё остальное — контекст, который позволяет ему
проявиться. Для меня это всё-таки контекст роста, потому что растёт фестиваль, расту я, меняется музыка, меняется контекст города, страны, меняюсь я — и всё это исключительно для моего развития.

«Щит Сибири» — открытое мероприятия для всех людей. Мы говорим о воспитании, культурной преемственности и каких-то вневременных ценностях, я это действительно проживаю, но для меня это в первую очередь формат личного роста.

4

Мне важно, что люди могут поверить в сказку, отвлечься от серой действительности; здесь они отдыхают иначе и вспоминают о том, что жизнь увлекательна.

На фестивале создаётся среда, в которой вы будете искренне увлечены происходящим и забудете, что жизнь — это сплошные заботы и дела.

— Вы ощущаете себя сказочником?

— На сто процентов. В этом году жена сделала мне шляпу Гендальфа, в ней я вёл фестиваль «Небо и земля»…

Наше творческое объединение называется «Legal Magic», в его рамках возникают не характерные для Омска направления, такие как уличный площадной театр, или перформанс-группа, или арт-мастерская, ориентированная на создание массивных скульптур. Для меня всё это народная инициатива.

Когда мероприятие делает народ, в этом что-то есть. Я — за кооперацию, за то, чтобы общественники учились работать с властью. Нам нужно дружить и доказывать свою способность делать мероприятия и расти.

Мне радостно, что в Омске проходит много всего интересного, и Любинский стал центральным проспектом. Но городская культура интересует меня в меньшей степени, потому что она очень разношёрстная, а я люблю более концептуальные вещи.

— Какую роль вы исполните на предстоящем фестивале?

— Я исполню роль себя. Были времена, когда я не только вёл фестиваль, но и сражался. Но потом, в силу ментальных перемен, отошёл от этого: пропало желание бить людей по голове железными палками.

Я не перестал любить соратников, образ жизни которых сильно отличается от моего. Я не употребляю мясо, алкоголь, воздерживаюсь от грубых слов, а среди реконструкторов это в порядке вещей, по-доброму. Просто я понял, что это не помешает мне дружить с людьми.

— Историческая реконструкция — вещь настолько же увлекательная, насколько и дорогая. Где, простите за нескромный вопрос, деньги берёте?

— Не знаю. Правда… Во-первых, мы много планируем: бюджет, задачи, сроки, компетенции, персоналии. Планируем развитие концепции. А по финансам превалирует вопрос приоритетов, у каждого они свои: кому-то нужен новый компьютер, кому-то — новый костюм. Это примерно
соизмеримые вещи. В среднем комплект можно собрать за 20 тысяч рублей. Это минимум и это очень просто. Хороший костюм обойдётся в 50-70 тысяч рублей.

У тех, кто занимается реконструкцией, чаще всего денег немного, но они много делают своими руками.

На заре своей реконструкторской деятельности я пытался что-то там шить, кроить, красить, клепать, ковать, но ручной труд — не то, что легко для меня открывается, поэтому костюм мне сшила жена. И реконструкцией с упоением я не занимаюсь…

— Вы идейный вдохновитель, сказочник, автор машины времени…

— Да.

— А как вы пришли к жизни такой?

— Есть вещи, которые мы каким-то образом присваиваем, а есть те, которые существуют сами по себе, благодаря тому, что такова природа человеческого ума. Если говорить о таком явлении, как медитация и концентрация, то первое самадхи, то есть сосредоточение, я «словил» в детском саду.

Я помню, когда учился в школе, там, где сейчас каток «Тополиный», было большое озеро. Я садился на берег и просто смотрел на воду. Я не могу сказать, что какие-то события развернули меня в сторону моей природы. Скорее, это были и люди, и события, было много всего. Более того, я скажу, что только это и есть, потому что для меня это самое важное.
Много чего дала первая поездка в Индию, первый ретрит випассана, болезни, которые подтолкнули к тому, что нужно заниматься здоровьем. Пришло понимание, что гасить ангину антибиотиками — это не выход: рано или поздно она меня просто доконает.

— Сейчас не болеете?

— Болею, как не болеть, организм же не молодеет, а стареет, это обычное дело. Вон какая-то простуда выскочила. Лето жаркое, безумное, ни отдыха, ни сна. Организм не справляется, ну ничего страшного.

— И как вы спасаетесь?

— Практика, только практика, медитация, ничто больше не способно уравновесить человеческий ум. Ничего запредельного: только присутствие и уравновешенность, которая позволяет принимать происходящее и самого себя в этом мире как есть, не субъективно, не оценивая категорично.

Мир наполнен такими событиями, которые кажутся нам нескладными. Я сегодня уезжаю в Москву, мне надо переделать тысячу дел, ну, да ладно, в поезде доделаю…

— А вы тратите драгоценное время на этот разговор…

— Всё время драгоценное. Я просто стараюсь откликаться на происходящее.

— Вы называете себя «вольным путешественником». Какие страны особенно запомнились?

— Безусловно, это Камбоджа, Шотландия, Индия… Индонезия с экваториальными островами — очень мощно. Узбекистан — моя большая любовь, я проехал его практически весь. Центральная Европа мне тоже нравится, но каких-то необыкновенных открытий с ней не связано.

Китай просто свёл меня с ума. Это была моя крайняя поездка, она случилась два года назад. Я поехал туда, считая себя опытным путешественником, но попал в такую среду, где не то чтобы сложно, но поднималось столько негативных эмоций. Китайцы — это же вообще жесть,
они английский не знают, с ними общаться невозможно. А как они относятся к людям, к природе, к животным! Как они относятся к своей культуре, которой уже нет.

Мы приехали в Пекин, потом путешествовали по разным городам, добрались до Малого Тибета. Сидел я в Малом Тибете у большой печки, возле заброшенного дома, ломал дерево, кидал дрова в огонь и думал: «Когда я уже уеду в Россию?»

И так всегда, в любом путешествии: когда мы уже уедем домой, и я начну готовить очередное мероприятие?

— Конечная цель любого путешествия — соскучиться по дому…

— Да.

— А лошадь над ухом вам зачем?

— Красиво. Люблю лошадей.

— А почему на голове?

— В фильме «Властелин колец» есть такой эпизод, где Фродо с Арвен пересекают реку, а назгулы едут следом, и вот она читает заклинание, и река превращается в лошадей, и они несутся. Я подумал, что хочу таких же. А где изобразить? Наверное, на голове. Это было в Питере, я позвонил менеджеру, спрашиваю, можно меня записать на татуировку? Мне отвечают, к сожалению, места нет. Я говорю, мы сегодня уезжаем из города, больше не вернёмся. В общем, записали меня. Я скинул мастеру эскиз, а он либо не получил его, либо что-то не так понял. Мне, говорит, администратор сказал: «Маленькая татуировка на ноге». Я объясняю, нет, лошадь на голове. Ладно, вздохнул, рисуем.

— Она вам что-то даёт?

— Расковыряли всё-таки… Есть такой шаманский обряд, благодаря которому человек знакомится с конкретным животным. Моё животное силы — это лошадь. Но данная лошадь не находится со мной, она сейчас гуляет на вольных хлебах. После Питера я её отпустил. Она такая белая, в серых яблоках. А это — её олицетворение. Это мой резерв, но сейчас я им не
пользуюсь, парадигма сменилась. После того, как я стал больше практиковать, подобные вещи отошли на второй план, но вычеркнуть их из своей жизни я тоже не могу. Это шаманская история, и она немного другая…