Андрей Машонкин: «Куклачев сказал: «Не лезь в этот цирк!» – и я точно понял: мне сюда»

— Андрей, вы выступаете дуэтом «М’Арт.Ру» — вместе с сыном Иваном. У сына был выбор, кем стать?

— Ему деваться некуда было — он же рос рядом со своим папой! Родился Ваня, как и все в нашей семье, в Рязани. Конечно же, выбор был, но пока Ваня рос, его папа четыре года учился в Измайлово в Мастерской по подготовке новых программ и аттракционов, которая сейчас носит название «Центр циркового искусства». До этого — пединститут в Рязани, спортивный факультет: папа Вани хотел стать тренером по самбо, потому что 15 лет отдал этому виду спорта.

1

— Почему же потенциальный самбист стал клоуном?

— Потому что с детства болел клоунадой! Никулин, Карандаш, Попов — всех их я просто обожал. И не только по телевизору. Роль сыграл и наш рязанский цирк — хороший и к тому же рядом с Москвой, потому на гастроли часто приезжали таланты. И у них были свои поклонники — в моем лице точно.

— Чем привлекал цирк?

— Своей честностью, в отличие от театра, где все наиграно, или кино, где можно делать множество дублей. А тут — все взаправду! Все как в первый раз, с полной самоотдачей. Я был без ума от клоунады, я в ней разбирался. К тому же тоже любил поднимать настроение. Рассказывал анекдоты, травил байки, отпускал шутки. Родителям и учителям это нравилось, друзьям тоже. Если бы я не стал клоуном, стал бы нормальным учителем, это точно. Преподавал бы физкультуру, хотя мне нравилась и история, и литература, и иностранные языки, и я мог бы состояться как учитель по этим предметам. Уверен, у меня получилось бы вызвать у детей интерес к истории и литературе: я и сам очень люблю читать, к тому же у меня были замечательные учителя, особенно по истории. Самым интересным для меня историческим периодом был конец 19 – начало 20 века: почему свершилась революция, что ей предшествовало…

— А любимый литературный персонаж?

— Иешуа Га-Ноцри из романа Булгакова.

— Неожиданный и неюмористический ответ.

2

— Я очень серьезный человек по жизни. Читаю философа Ошо в свое удовольствие. Когда собрался в цирк, мне сказали: «Куда? Ты же серьезный парень!» В институте любимым предметом была психология. Всю жизнь как спортсмен доказывал, что голова не для того, чтобы «в нее есть».

— Какова психология правильной клоунады?

— Наша профессия нужна людям как чистый воздух. Люди приходят в цирк на праздник, чтобы хотя бы на время забыть о своих проблемах. Жизнь нынче сложная… Задача — сделать так, чтобы люди вышли после программы немного посветлее, что ли. Излечить и оградить от всех невзгод мы не сможем, но можем немного скрасить их. Папа мне и так сказал, когда посмотрел первое мое выступление вживую: «сын, я получил глоток свежего воздуха». Запомнилось. Как вы уже понимаете, я не из цирковой семьи, папа у меня фрезеровщик, мама — фельдшер.

Каждая реприза должна чему-то учить, иметь свой подтекст. Общий принцип таков: как бы сложно ни было, ты можешь найти пути преодоления рамок и способ выйти за границы. Ведь в любой клоунской репризе, с чего бы она ни началась, все хорошо заканчивается. И зритель это видит. Надо расширить восприятие проблемы и тогда ты найдешь путь её решения. Да еще и легко, и с юмором. Таковы уроки клоуна.

— Вы сами авторы своих реприз?

— 50 на 50. Что-то пишем сами, что-то — режиссер. Мы работаем с замечательным человеком по имени Виктор Яковлевич Франке. Все дружно стараемся в хорошем смысле оригинальничать. Для манежа у нас есть прекрасная злободневная реприза о двух дикарях, которые начинают драться из-за куска мяса в каменном веке, а в итоге проходят долгий путь и приходят к ядерной войне. Этакая притча… Когда мы работали в Санкт-Петербурге, к нам после программы подошла школьная учительница со словами благодарности и попросила показывать номер регулярно: мол, именно на него она приводит своих учеников.

Омский зритель увидит другие номера, потому что его ждет уникальный цирк на льду. Мы и сами здесь работаем на коньках.

— Хорошо катаетесь?

3

— Как все нормальные люди, зимой мы всегда ходили на каток. Мы с Цирком на льду уже два года, у меня есть значок «Юный фигурист». Коньки я люблю. Я вообще люблю преодолевать трудности! (Смеется.)

— Часто приходится?

— Наверное, что-то пришлось преодолевать по пути от мечты стать клоуном к ее реализации. Честно говоря, я, скорее, оптимист. Всегда вижу свет в конце тоннеля и пру к нему изо всех сил. Мечта стать клоуном — она ведь с детства. Но и я сам, и окружающие не относились к ней серьезно. Знаете, мало ли кто-то там кем мечтает стать: клоуном, космонавтом… А потом, на третьем курсе института, я понял: все-таки да.

— Что стало «точкой невозврата»?

— Спектакль Юрия Куклачёва. Он приехал на гастроли в Рязань. Я нашел силы и смелость подойти к Маэстро и признаться, что хочу бросить институт и быть клоуном. «Бросай, — кивнул Юрий Дмитриевич. — Бросай эти мысли и не лезь в этот цирк!» Тогда я совершенно точно понял: сюда мне и надо!

Устроился в цирк униформистом, чтобы изнутри посмотреть, нужен — не нужен, смогу — не смогу… Смотрел, общался, наблюдал, показывал клоунам репризы, прислушивался к критике…. Меня очень сильно притягивало то, что артисты никогда меня, неофита, не отталкивали. Акробат учил стоять на руках, жонглер — кидать кольца и булавы... Я ходил по канату, делал каскады, катался на моноцикле. Чем больше умеет клоун, тем ему проще. Клоун должен петь, танцевать… много чего. Клоун должен владеть… да всем! Владеть миром!

— Когда вы впервые вышли на манеж как клоун?

— В 1992 году в Харькове — это был мой первый город. Я стал частью клоунской пары «Фома и Ерема», у которой уже был свой репертуар. «Фоме» понадобился новый напарник. Вместе с нами потом начинал и мой сын Иван: «Фома, Ерема и Емеля». Ну а потом мы уже стали выступать с сыном в дуэте. Два года назад нам предложили попробовать себя в цирке на льду.

— Чем будете удивлять в новой омской программе «Белые медведи на льду»?

4

— Два товарища пришли на речку поиграть в хоккей. И вдруг белый медведь рушит лед и друзей на ледяном плато уносит в неизвестную страну… У программы великолепная режиссура, сквозной сценарий, со своей логикой повествования. Под него мы придумали множество новых реприз. Всего не расскажу, но мы, к примеру, жонглируем ведрами, а потом собираем из них гигантскую башню. Играем в хоккей так, что зрителю будет смешно. Конечно же, взаимодействуем с залом. Тут тоже интересно: зрителя на лед не вытащишь, сам на коньках в зал не выбежишь, тем не менее, контактировать со зрителями будем очень тесно.

— Кто ваш любимый зритель: дети или родители?

— Все должны получить свою порцию радости. Взрослые — это ведь всего лишь большие дети, только некоторые это тщательно скрывают.

— Под какими масками на манеже прячетесь вы сами?

— Грим и клоунские носы — минимум, а костюмы — обычные, жизненные, повседневные. В этом шоу мы простые люди, которые случайно оказались на льду…

— Кстати, чем, на ваш взгляд, клоун отличается от обычного человека?

— Он не боится быть смешным. Ситуации, в которых все мы оказываемся, ведь по большому счету, одинаковы, цирковой ли это манеж или реальная жизнь. А когда мы боимся казаться смешными, то… выглядим еще смешнее.

— Жизнь тоже любит пошутить. Как она шутила с вами?

— Пошел как-то в библиотеку за стихами Лермонтова, а мне книгу не дали, сказали — цирковым не даем, они всегда с собой увозят, не возвращают. Как же так! Я страшно расстроился. А если серьезно, жизнь шутит по-доброму и, как правило, помогает. Я ведь занимаюсь тем, чем люблю, — потому мир и отзывается.

Когда я вернулся из армии девушка, с которой я тогда крепко дружил, спросила: и куда теперь? «В цирк». А она: «А я цирк не люблю». Так и пробежала между нами трещинка — и в итоге не срослось. Не лежит душа — зачем насиловать себя и других. Чтобы работать в цирке, надо жить цирком, а для этого надо любить цирк.

— Обижаетесь, когда слышите: «Цирк люблю, а вот клоунов — нет»?

— Не обижаюсь совершенно. Все люди разные. Вот Юрий Никулин когда работал: для нас он икона, но были люди, которым даже он не нравился. «Не люблю» — ну и молодец. Люби других. Наш цирковой коллектив мне нравится гораздо больше, чем театральная тусовка. Там все шестьдесят актеров претендуют на главную роль — сплошное соперничество. А в цирке у всех главные роли. Чем смешнее клоун, тем лучше дрессировщику: больше публики в зале. Чем сильнее дрессировщик, тем лучше клоуну: больше публики в зале… Не надо доказывать, что ты сильнее, круче, смешнее.

— Вас самого легко рассмешить?

— Элементарно! Никакой профессиональной деформации. Я люблю ходить в цирк, люблю смеяться над проделками клоунов, как и в детстве. Не с условным блокнотиком, куда записывал бы недочеты или, напротив, чужие удачи. Я страшно благодарный зритель с открытым сердцем и ладонями, всегда готовыми к аплодисментам. Когда предлагают сидеть в ложе, я отказываюсь: чем ближе к зрителю, тем лучше. Папа с воздушным шариком, мама в красивом платье, ребенок в сладкой вате — зачем ограждать себя от такого позитива балконом ложи?.. 

℗