Валерий Карпов: «Даем области рецепты поведения в сложных ситуациях»

Рецепт на четыре года

- Валерий Васильевич, предваряя разговор, поздравлю вас с профессиональным праздником – Днем науки и попрошу вас сказать несколько слов о себе…

- Спасибо! Можно и о себе – коротко. 12 лет был директором филиала ВЗФЭИ, сегодня это финансовый университет при Правительстве РФ. До этого отдал 30 лет политехническому вузу: пять лет как студент электротехнического факультета, после – как преподаватель, зав. кафедрой, декан электротехнического факультета, проректор… Ну а сегодня мы встречаемся в Омском научном центре, который меня пригласили возглавить.

1

- Валерий Васильевич, в конце января губернатор подписал Интеграционную программу фундаментальных и прикладных исследований ОНЦ СО РАН. Что это за программа такая?

- Начну с того, почему она вообще была написана. Идет реформа Академии наук - этот процесс связан с экономическим развитием страны. Работа всех научных центров и институтов должна быть проанализирована на предмет результативности деятельности. Сейчас идет «разбор полетов» и поиск направлений - куда развиваться науке. Свое мнение есть у Федерального агентства научных организаций (ФАНО), свое – у Российской Академии наук (РАН). Есть случаи, когда ФАНО от имени государства говорит, как и кому надо развиваться.

Можно по-разному реагировать на происходящие процессы. Можно ничего не делать – и вас закроют. У меня были встречи с представителями ФАНО и мы договорились: чтобы нам не диктовали, как нужно жить, мы сами озвучим свое видение. В итоге все академические институты Омского научного центра сформулировали подпрограммы развития на четыре года: туда вошли госзадания, есть инициативные проекты ….

- Программа включает в себя 14 подпрограмм и предусматривает – цитирую: «реализацию мероприятий по формированию сектора исследований и разработок, обеспечивающих технологическую модернизацию региональной экономики и повышение ее конкурентоспособности». Переведите… 

- Развиваться можно по-разному. Основная цель – чтобы институты обратили внимание не только на фундаментальность исследований, которые у них ведутся, но и на практическую результативность. Во всех подпрограммах есть разделы, посвященные именно результату – чем они хотят закончить тот или иной блок исследований. И сделать это нужно не просто под мифическую идею, а под проблемы Омской области.

- Какой эффект, какие бонусы должна в результате получить Омская область?

- Там этих бонусов несколько страниц. Например, три подпрограммы связаны с катализаторами – для реформинга, крекинга и так далее, и нацелены на работу с нефтезаводом и заводом Омск Карбон Групп. Или четыре программы СибНИИСХоза, который сейчас тоже в нашей структуре. Там широкий спектр исследований: новые сорта злаковых, повышение удоев и поголовья КРС, селекция мясных пород, агротехническое направление и так далее. У них связь с областью прямая.

- А что же гуманитарии: историки, экономисты?

- Экономисты помогают в разработке бизнес-программ и экономических оценок. Задача историков –   просветительская. Они проводят много раскопок, связанных с изучением нашего края. Вместе с ними мы анализируем экономические шаги развития. При деле и математики, которые свои модели пытаются внедрять в производство: всегда есть необходимость проверки разработок в определенных условиях. Делать образцы и «высокохудожественно» ломать их – очень дорого, поэтому составляются математические модели. Это сокращает расходы. Есть проекты, которые объединяют разных специалистов. Например, под медицинской «крышей» могут сплотиться не только химики и медики, но и математики и экономисты. Это касается, например, анализа последствий использования лекарств. Если коротко – вся программа в целом направлена на системность исследований. Потому я всех убедительно попросил: нужна скоординированная работа институтов РАН, вузовских структур плюс части производственных структур.

- Насколько в вашей программе заинтересована омская власть?

- Власть всегда должна быть заинтересована в развитии региона, согласитесь. В нашей программе в отдельной графе прописаны и заинтересованные министерства. Интенсивнее всего с нашими институтами работает минсельхоз. Есть интерес и у минэкономики. Желающих с ними поработать много. Контакт полный.

- СМИ обратили внимание, что для того, чтобы согласовать Интеграционную программу фундаментальных и прикладных исследований, вы записались на личный прием к губернатору. Почему выбрали именно такой вариант встречи?

- Вопрос сроков. Нам нужно было показать и ФАНО, и региону, чем мы занимаемся. Сначала программа была презентована омскому правительству - на научно-техническом совете министерства промышленности, транспорта и инновационных технологий и на Координационном совете по развитию профессионального образования Омской области. Был сформирован президиум, куда вошли представители пяти министерств. Когда все посмотрели и высказали замечания, встал вопрос: раз все одобрили, надо подписать у губернатора. Вот и весь смысл приема. Кстати, в результате «подстегнули» сами себя: губернатор обязал регулярно отчитываться в конце года. На сегодняшний день концепция одобрена и ФАНО, и РАН – остается только выполнять.

- Подытожим: что обретет область спустя четыре года, если следовать вашей программе?

- Первое – то, что наука будет развиваться. Институты будут работать. Второе – что они будут решать практические вопросы, которые лежат в их компетенции, и приносить пользу конкретным предприятиям. Одно дело – развивать чужеродное, то, что когда-то было привезено на территорию региона. Другое – улучшать то, что возникло у нас здесь естественным образом.

Мы не можем сказать: через четыре года в области будет столько налогов и такой-то бюджет. Мы пишем: есть та или иная закономерность развития, шаги, которые предпринимают наши госорганы, политическая и финансовая обстановка, - и даем рецепты поведения в сложных ситуациях.

В то же время есть организационные технологии, которые дают отдачу. Например, сегодня мы участвуем в формировании кластеров. Учредителями вошли в агробиокластер, пытаемся помогать минпрому в создании высокотехнологичного кластера… Наш Институт проблем переработки углеводородов вошел учредителем в нефтехимический кластер.

- Ваше отношение к этому – скорее позитивное?

- Понимаете, нет одного рецепта, чтобы мы начали внезапно жить счастливо. Формирование кластера – правда, мне больше по душе термин «комплексное развитие», - это тот же вариант программы развития. Собирают предприятия вместе, смотрят взаимосвязи, «точки роста», синергетический эффект. Государство помогает, выделяет для этого деньги. Почему бы их не использовать ради благих целей? Агропромышленный кластер не произведет революцию в многогранном сельском хозяйстве, но поможет сделать хотя бы несколько маленьких шагов вперед – уже хорошо. Это не минус, это плюс. Любой организационный момент – это хорошо! И зачастую надо создать искусственные ситуации, чтобы мотивировать на развитие. Мне кажется, кластеризация работает. Возможно, отдача не такая большая – но она есть. У нас же как? Если Сутягинский решает задачи – он на виду и его тут же критикуют. Сделайте лучше! Преобладание критичности зашкаливает. Люди, которые делают – они ошибаются, возможно. Но они делают…

- Еще один «внутренний» вопрос. Недавно в омском научном центре САО РАН был создан Экспертный совет по инновациям. Зачем понадобилось создавать его дополнительно к уже имеющимся Советам? Начал ли он работу?

- Мы написали программу, и тут же возник вопрос – кто ее будет координировать? Нужен был особый орган, куда будут приходить люди, отчитываться. Президиум состоит из руководителей, у них спектр работы широкий, а нам нужны специалисты. Для этого мы сразу создали экспертные советы по направлениям науки в нашем центре: физики, химии, аграрии, экономисты, историки… Они могут оценить работы, которые предоставляются нам людьми. Часто возникает ситуация: приходит человек – «у меня 28 изобретений, последнее перевернет мир». Так, у меня на приеме был изобретатель вечного двигателя, который презентовал его на листочке, сложенном в несколько раз, протертом до дыр. Если говорить о более серьезных проектах, многие не понимают, что предлагают: никто на начальном этапе не делает экспертную оценку. Есть ряд организаций, которые дают оценку инновациям – с ними можно сотрудничать.

Получилась «связка»: президиум, научно-технический совет минпрома и экспертный совет по инновациям. Она должна работать. Прийти к нам легко, двери открыты, если что-то стоящее – мы поддержим. Человеку проще будет презентовать работу у нас в центре и, дай бог, внедрить ее. Совет сейчас формируется.

 

На страже безопасности региона

- Валерий Васильевич, многие ли ученые в Омске могут похвастать практическим результатом?

- Обо всем судить не берусь – в области ВПК, например, моя «картина мира» сумбурна. То, что называется фундаментальной наукой, сосредоточено в Академии наук. Есть академические институты – Институт проблем переработки углеводородов, который появился путем слияния двух институтов: ВНИИТУ и Института катализа. У них есть конкретный результат в виде тех же катализаторов и других продуктов, например, для медицины. Есть ряд позиций, которые нашли практическое применение в промышленности. Сейчас Нефтезавод строит катализаторный завод у себя на территории именно под наши катализаторы.

- Валерий Васильевич, какие вообще промышленные предприятия вы считаете сегодня самыми инновационными, передовыми с точки зрения соответствия мировым стандартам?

- Сложный вопрос. Опять же, могу говорить о тех предприятиях, которые с нами сотрудничают. Первое – это нефтезавод, с ними сотрудничаем уже не первое десятилетие. Там отлично отработана цепочка от возникновения идеи до ее реализации. То же самое могу сказать о заводе технического углерода, который сотрудничал с ВНИИТУ. ВНИИТУ был какое-то время отраслевым, а в 90-е годы ушел в Академию наук, теперь это часть академического института. Та же цепочка: идея, образец, внедрение, серийный выпуск – работает прекрасно. О «Полете» и других предприятиях, с которыми у нас нет столь тесной связи, говорить и обсуждать, насколько они передовые или нет, просто не возьмусь… Это серьезные вертикальные структуры, но у нас нет институтов, которые с ними в постоянном контакте.

А так у нас – историки, экономисты, есть группа физиков. У всех есть государственное задание. В рамках госзадания мы все проводим фундаментальные исследования, а финансирует нас агентство научных организаций. Сверх того, оказываем услуги научного характера: проводим исследования, разрабатываем программы. Я с 2000 года в структуре РАН, мы 16 лет активно взаимодействуем с министерством экономики, министерством промышленности, участвуем в разработке программ развития Омской области, документов стратегического характера. Я считаю, что со взаимной пользой.

- Как может формулироваться федеральное задание?

- Пример из моего направления. Ставится задача разработать модели, методики, программное обеспечение для того, чтобы рассчитывать экономические процессы и сделать прогноз. Если проанализировать, как развивался раньше тот иной субъект, можно предсказать, как он будет вести себя в будущем. Это та отрасль, когда ты не можешь поставить реальный эксперимент – как в случае с определением границ прочности металла, например. Смоделировать социальные процессы невозможно, но можно создать описывающие их имитационные модели и по результатам моделирования сделать выводы.

Госзадание формируется на четыре года, проект расписывается по годам, мы обязаны отчитываться ежегодно.

- Чем измеряется результативность подобных фундаментальных исследований?

- Публикациями в изданиях разных уровней. Раньше учитывался лишь российский индекс цитирования, сегодня их несколько, включая международные. Если результаты исследований интересны, тебя цитируют. По этим критериям пытаются оценить, как работает тот или иной ученый. Не цитируют – либо это никому не интересно, либо автор пишет непонятно. Хотя есть в нашей среде профессиональные шутки: напиши какую-нибудь абракадабру, тебя начнут ругать, и все будут цитировать. За счет плохого пиара будешь иметь зашкаливающий индекс.

- Этим пользуются не только ученые…

- Пожалуй. И у вас, журналистов, и у политиков это срабатывает… Так вот. Институт может иметь несколько проектов – это определяется наработками, традициями, а самое главное, кадровым составом. Например, мы сегодня сформировали программу экономической безопасности региона – от группы омского научного центра. Это широкая область исследований. Мы выбираем проблему, формулируем ее и определенными методами предлагаем решать. Не просто так: я написал, все согласились. Это рассматривается на уровне Сибирского отделения, а потом на уровне России: есть эксперты, которые это анализируют.

Работали над программой несколько лет, поскольку необходимо вести постоянный мониторинг развития области. Есть количественные показатели, статистические данные от Росстата и Омскстата. Мы все их классифицировали, выбрали рейтинговые индикаторы, постоянно ведем расчет, делаем выводы, как обстоят дела с преступностью, услугами, развитием промышленности и так далее. Если постоянно сравнивать эти показатели, можно говорить о тенденциях развития, обосновывать, почему у нас что-то ухудшается или улучшается, сравнивать с другими регионами и корректировать векторы развития. Если, как говорил Жванецкий, нужно «что-то там в филармонии подправить», делать это нужно не «с кондачка».

 

Отлично «нахимичили»

- Валерий Васильевич, какие самые серьезные проблемы видит на сегодня в развитии науки в России, в Омске?

- Они связаны с подходами к реструктуризации науки. Сама РАН в 90-х уже проводила реформу, сокращала количество своих учреждений с тем, чтобы повысить оплату труда – тогда зарплаты были действительно смешными. Решили повысить эффективность работы и сейчас – но методы, на мой взгляд, выбраны чересчур радикальные. Создали Федеральное агентство научных организаций, отдали ему все деньги и все имущество. РАН теперь без денег, но формирует и утверждает научную проблематику. Получается разрыв интересов. Раньше РАН определяла, и что делать, и количество денег на это «что делать». А сейчас в некотором роде «глухой телефон» - и это на фоне сложной экономической ситуации. Проблемы не в самой зарплате, а в организации научных исследований.

Поясню на примере нашего омского Центра коллективного пользования. Там стоят дорогостоящие приборы. Денег на их обслуживание у меня нет. А как любое «железо», они требуют обслуживания, не говоря уже о расходных материалах. Сложные микроскопы, приборы для молекулярного анализа… Высочайшая точность и глубина исследований. Оборудование все импортное. Но - нет финансовой возможности содержать его на должном уровне. И подобные проблемы – во всей стране.

- Традиционный, наверное, вопрос – об «утечке мозгов» из России, из Омска…

- Традиционный ответ. Проводили исследование экономической демографии. Отток идет из Сибири, не только из Омска, в европейскую часть страны: в Москву, в Петербург, в Новосибирский Академгородок. Молодежь мигрирует. Наши финансовые возможности не дают возможности расширить штат и взять туда молодых в том количестве, как хотелось бы. Поэтому холим и лелеем… Как можем.

- Каковы, на Ваш взгляд, самые заметные достижения омских ученых? Какие направления у нас лучше всего развиты?

- Не хочу никого обижать, все работают, трудятся, пишут в год по одной-две монографии. Но все же выделил бы химиков. Опять хочется сказать про институт проблем переработки углеводородов, который работает с нефтезаводом и заводом технического углерода. Он прекрасно работают именно в «практическом поле».

 - Валерий Васильевич, вы всю жизнь – в Высшей школе и науке… А увлечения у вас есть?

- Всегда старался быть рядом со студентами: это не дает возможности зачахнуть. Это для души, а для тела старался всегда заниматься физкультурой – поплавать, пробежаться на лыжах. Или сыграть в бильярд. У меня два сына и уже пять внуков: четыре хлопца и шестилетняя барышня. Общение с ними – огромная радость и настоящее счастье.