Комментарии читателей «ВОмске» к статье Елены Рониной о бюрократическом давлении на преподавателей

Саму статью доцента кафедры лингвистики и перевода факультета иностранных языков ОмГУ им. Ф.М. Достоевского Елены Рониной можно почитать здесь. 

 

1

Жанна Беспалова: Сжалось сердце... Давеча не то, что нынче... Давеча было иначе. Вспомнилось, как сдавали старославянский язык Мордвинову (Александр Борисович Мордвинов (1950-1999) — доцент кафедры общего языкознания ОмГУ— ред.) по 8 раз и ничего.. Сейчас бы его сгнобили сразу, если бы дожил... Печально, что ценности так поменялись. Что остаётся сказать, держитесь, старая гвардия! Мысленно с вами..

Евгений Сухарев: В технических вузах — всё то же самое. РПД, ФОС, компетенции и т.п. бред. Я не ставлю откровенным лентяям, но они как-то доходят на 4-го курса на «защиту» ВКР, так и не сдав мне ничего. Это ужасно развращает студентов. Корковыдача какая-то вместо образования.

Игорь Федоров: С долгами никто не может выйти на защиту ВКР.

Евгений Сухарев: Игорь Федоров, резонно. Значит, кто-то поставил в обход преподавателя.

Игорь Федоров: Евгений Сухарев, ну все бы так ставили))

Елена Исаева: Эмоций много. Да, все устали. Традиционный способ делить вуз на «посвятивших себя» преподавателей и «абсурдную» администрацию — чистая манипуляция. Если преподаватель хочет встать на место проректора по учебной работе, пусть встанет. И попробует организовать аккредитацию университета в условиях, когда все остальные тоже очень «творческие и преданные делу», а аккредитация идёт в рамках законодательства, которое, в общем, не такое уж дикое и безнравственное. Поскольку работала по обе стороны, могу сказать, что у преподавательского состава вузов есть сильная проблема «короны», когда человек, защитив диссертацию или проработав 20-30 лет, считает, что это единственные мерила профессионализма. У администрации вузов другая беда — трудно управлять и требовать порядка, когда внутри всё построено на «индивидуальных соглашениях». К качеству образования ни то, ни другое отношения не имеет.

Евгений Сухарев: «А аккредитация идёт в рамках законодательства, которое, в общем, не такое уж дикое и безнравственное» — всё идёт сверху, с этим не поспоришь.

Елена Исаева: Евгений Сухарев, неверно прочитали мысль. Снова попытка переложить ответственность. В текущих очень рамочных стандартов никто не ограничивает преподавателя в содержании предмета. Но описать результаты своего курса в рабочей программе многие не могут. Или считают, что они выше этого)

2

Евгений Сухарев: Елена Исаева, про «многих» не стану говорить, могу лишь за себя. РПД раздулась до 40 страниц, это факт. Информация в них часто повторяется под разными «соусами». Формулировки т.н. «компетенций» — это полный бред, в большинстве случаев. Ну и т.п.

Елена Исаева: Евгений Сухарев, макеты РПД разрабатывают сами вузы. И это принимается на всяких учебно-методических советах. Поэтому 40 стр. — это творчество конкретного вуза. А не закона.

Евгений Сухарев: Елена Исаева, дело не только в РПД же.

Elena Ronina: Преподаватель хочет, чтобы ему позволили обучать студентов, повышать свой профессиональный уровень, и не хочет тратить время на горы бумаги. А особенно не хочет получать выговоры за поставленную нерадивому студентку двойку. 

Евгений Сухарев: Elena Ronina, особенно бесит, когда студент попросту не ходил, ну не нужна ему эта специальность, а мне объясняют, что я «сокращаю контингент».

Elena Ronina: Евгений Сухарев, в этом корень всех зол. Государство самоустраняется от финансирования бюджетных образования и медицины. И весь низовой менеджмент дружно скажет, что черное — это белое, лишь бы студент принес свои деньги.

Евгений Сухарев: Elena Ronina, оно от многого устраняется. Но налоги при этом повышает.

Ivan Zhukov: Елена Исаева, «Если преподаватель хочет встать на место проректора по учебной работе — пусть встанет». Ха-ха-ха, да кто ж даст))) И огромное количество людей в родственных отношениях в административных структурах вузов — это тоже чистая случайность. )))) Знаете, в Ваших словах, конечно, есть определённая логика. Вот только люди с «короной» учебный процесс не тянут. Они скидывают его на своих аспирантов и пр. А среднее звено преподавательского состава, которое как раз и занимается основной работой, страдает и от чиновной придури, и от старческого снобизма.

Евгений Сухарев: Ivan Zhukov, да я бы не встал, даже если бы предложили. Это место между молотом и наковальней, должность тупой пешки.

Елена Исаева: Ivan Zhukov, я много лет проработала в университете. Поэтому тоже немного знаю. Про «родственность» и мертвые души тоже согласна. В общем, не хотела никого обидеть, но со всех сторон есть что нужно переделывать.

3

Сергей Костарев: Начнём с того, что никакая аккредитация вузам не нужна. Её придумали бюрократы по классической схеме: сначала поставим шлагбаум, который никому не нужен, а потом будем его поднимать и опускать по желанию контролёра. Единственное, что может быть нужно — лицензия по техническим параметрам, а рынок, в котором будут участвовать и государственные заказчики (бюджетные места), отрегулирует процесс за несколько лет. А попытка регламентировать учебный процесс вплоть то фиксации каждого чиха — это маразм, никакого отношения не имеющий к развитию человека обучающегося.

Александр Агапов: Сергей Костарев, аккредитация, кроме технических параметров, нужна ещё как способ убрать псевдо-вузы, которые просто были фабрикой по выдаче корочки, где преподаватели просто читали выжимку из 2-3 учебников, сами не владея методиками. Вся их технология обучения сводилась к опросу по желанию, тест, дополнительное сообщение и решение кейсов методом болтологии. Не методиками, не фактами, а просто болтологией. Если уж, чего греха таить, такие кадры преподавали в ОмГУ, да и сейчас такие есть, но в псевдо-вузах, или на непрофильных факультетах (которые открыли, чтобы зарабатывать деньги) таких пруд-пруди. Они болтались между разными вузами, факультетами, очники, заочники, ускоренники. Ничем другим они не зарабатывали. Они не востребованы на рынке труда как специалисты. Они не являются экспертами, к которым обращаются. И чему они могут научить? Такая аккредитация тоже нужна. А регламентировать каждый чих, конечно, не надо. Это уже бред чистой воды.

Сергей Костарев: Александр, без обид, но нужно знать, что такое аккредитация и хотя бы раз пройти её как преподаватель, а потом рассуждать, для чего она нужна. Повторяю, она никак не может улучшить качество образования, и не надо придумывать фантастические обоснования. Аккредитация — это способ унизить преподавателя и повысить статус чиновника. И всё.

Александр Агапов: Сергей Костарев, я имел ввиду, что она должна убирать псевдо-вузы. Что происходит на самом деле, мне не известно. Я имел ввиду цели аккредитации. Чтобы у нас не появлялись вузы-пустышки, чтобы не преподавали дилетанты, у которых диссертация — это компиляция. И т.д.

Сергей Костарев: Александр Агапов, не нужна аккредитация для того, чтобы убрать псевдовузы. А вот разрушить нормальный процесс обучения как раз у неё получается. И это не «ошибки на местах», а основополагающий принцип контроля преподавателей по надуманным формальным показателям. Преподаватель должен нести ответственность за результат (качественный выпускник), а не за совпадение процесса с предписанным чиновниками алгоритмом. И когда по прошествии 10 лет меня на улице случайно видел бывший студент, которого я уже и не узнал, и благодарил за обучение — вот это и есть оценка услуги, а не то, как я написал в РПД название предмета — в кавычках или без.

Ivan Zhukov: Александр Агапов, псевдовуз как раз может с успехом пройти аккредитацию. Ибо это сложная, долгая, муторная, но формальность. Говорят, на одной кафедре все РПД за преподавателей делала лаборант (секретарь). За профессоров, докторов наук и пр. Аккредитация в современном виде — это просто трата тысяч человеко-часов и тонн бумаги впустую. Невозможно отрегулировать высшее образование таким образом.

Александр Агапов: Я имел ввиду, что аккредитацию надо делать так, чтобы псевдовуз ее не прошел. Надо ее совершенствовать.

Ivan Zhukov: Александр Агапов, увы, это, скорее всего, невозможно. Я сам много думал над этим и пришёл к выводу, что не получится. Смотрите. Допустим, вы миннауки. Вам надо оценить вузы. Вы можете либо заставлять их писать бумажки (как сейчас делается), либо тестировать студентов (как сейчас делается, но это профанация), либо проверять преподавателей (это сложно, т.к. для этого нужны профильные специалисты, как минимум, аналогичного уровня). Плюс вы имейте в виду, что контрольные мероприятия тоже денег стоят. Представьте, во сколько обойдётся регулярная отправка в КАЖДЫЙ вуз десанта из профильных спецов по всем направлениям? Я думаю, что если дать вузам самостоятельность, улучшить финансирование, то ситуация заметно улучшится. То, что обсуждают сейчас, — априори ущербная ситуация. Невозможно заставить работать лучше людей, получающих за серьёзный труд по 15-25 т.р. А когда они пытаются об этом говорить, то начинается — «ой, вы политизируете», «ой, да это провокация, какое-то шоу».

Нателла Кисилевская: Так выкашивают целые отрасли. Поляны неугодных. Но с преподавателями вопрос обстоит особенным образом — они учат. Они создают людей, из которых будет строиться система. Как соты в улье. Чем смогут наполнить свои соты бестолковые неучи с корочками дипломов? С трепетом отношусь к нашим преподавателям. И чтобы написать такое сложное и откровенное письмо, ситуация должна быть из ряда вон!

Андрей Шабалин: Была система, которую сломали. Возвели новую, в которой оценки «неуд.» нет в принципе. Кто хочет что-то знать, тот учится. Кто не хочет — получает тройки. И так везде в Омске, ОмГУ — не исключение. Слабое утешение, конечно, — температура по вузам ниже средней достаточно давно...

4

Александр Агапов: Это ещё не самое дно. «Протесты цветных студентов в США на тему «Черные жизни имеют значение» получили неожиданный поворот в Калифорнии. В одном из подразделений Калифорнийского университета — школе менеджмента Андерсона — некий «белый союзник» чернокожих студентов потребовал от преподавателя бухучета Гордона Кляйна освободить тех от экзамена или хотя бы выставить всем положительные оценки. Мотив — непередаваемые страдания афроамериканских студентов из-за гибели Джорджа Флойда. Профессор ответил на запрос язвительным письмом. Он указал, что ведет лекции онлайн и не может оценить степень темнокожести студентов. Он отметил, что непонятно, как завышать оценки студентам смешанного происхождения — может быть, наполовину? Он напомнил слова Мартина Лютера Кинга, считавшего, что «человека нельзя оценивать по цвету его кожи». Возмущенные студенты настучали на «расиста» декану. Профессор Кляйн был незамедлительно отправлен в принудительный отпуск. «Белый союзник» чернокожих — это теперь в США практически официальный чин — запустил в интернете петицию с требованием об увольнении профессора. Ее подписали более 20 тыс. человек».

Ivan Zhukov: А я всё ждал, когда появится тот, кто переведёт тему на Америку. Она ж важнее.

Александр Агапов: Ivan Zhukov, она могла быть и про Австралию или Африку. Какая разница? Идея не в Америке. А в абсурдности происходящего, когда выбирается любой предлог, чтобы убрать преподавателя или оказывать на него давление.

Ivan Zhukov: Александр Агапов, вы совершенно правы — там много идиотии. В Азии много идиотии тоже наверняка. В Африке её вообще полно. В Латинской Америке тоже. В Европе куча. В Австралии — даже представить страшно. Но зачем нам обсуждать их идиотизм? Своего мало?

Игорь Федоров: Ivan Zhukov, наш идиотизм списан в 90-е оттуда.

Александр Агапов: Я думаю, что ответ на вопрос автора здесь: «Почему такие протесты инспирируются с самого верха? Да потому, что они отлично отвлекают учащихся от истинного положения дел и реальных проблем образования. Еще недавно студенты выходили на митинги за снижение и отмену платы в вузах, за большую доступность обучения. Это были реальные, конкретные цели. Правительствам было нелегко справиться с этим протестным движением. Тогда же, очевидно, возникла идея его перенаправить. Сейчас студенты митингуют против чего угодно, строчат доносы, проводят «партсобрания», однако продолжают исправно платить за свое пребывание в стенах вуза. Такой протест позволяет им выпустить пар, а руководству вуза — продолжать спокойно на них зарабатывать». «В марте в Альбертском университете, одном из ведущих вузов Канады, попросили подать в отставку преподавательницу Кейтлин Лоури. Будучи профессором антропологии, она сообщила студентам, что биологически человечество делится на два пола — мужской и женский. Возмущенные до глубины души этим научным фактом учащиеся донесли на преподавательницу. Лоури отстранили от работы.

Примерно в то же время Йельский университет в США отменил курс по истории западноевропейского искусства. Дело в том, что все искусство эпохи Возрождения было создано белыми цисгендерными мужчинами. Что оказалось совершенно невыносимо для представителей меньшинств. С той же точки зрения регулярно критикуется содержимое курсов истории литературы — «белые мертвые мужчины» писали совершенно неполиткорректные, по нынешним временам, вещи.

Уже давно в рамках гендерных штудий идет переписывание всемирной истории с точки зрения женщин, а в ходе расовых штудий — с точки зрения угнетенных цветных меньшинств. Гуманитарное образование все больше отрывается от реальной истории и сводится к набору идеологических кричалок». 

Elena Ronina: Да, правильно указана еще одна причина потакания двоечникам. Но во всех подобных случаях виновен не жираф, а тот, кто крикнул из ветвей «студент «страдает»/платит, значит, ему можно всё».

Олег Рой: В вузах сформировалась уже целая прослойка людей, проводников этих абсурдных идей, в т.ч. и на небезвозмездных условиях. Искоренить этот маразм из высшей школы уже почти невозможно.

Сергей Костарев: Сложная тема, но сейчас российское образование захватили крайние бюрократы — это самое страшное для обучения и развития творчества. Имея более 30 лет собственного профессионального опыта преподавания в вузе + несколько десятилетий работы моих двух родителей (доцентов вузов), заявляю — такого ужаса и кошмара не было ни в советской, ни в раннероссийской системе высшего образования.

Прогноз неутешительный, к сожалению. А выход — это ликвидация всех чиновников от высшего образования как класса и свобода преподавательской деятельности (руководить сферой должны сами преподаватели, нанимая своими решениями менеджеров). Да, первые 5-10 лет будет штормить, но затем победит лучшее (оно всегда побеждает, если специально не уничтожать на этапе первых идей). Если этого не сделать, то вузы (за исключением нескольких привилегированных) сведутся до уровня контор по штамповке дешёвых (в смысле значимости) дипломов, а все умные студенты уедут учиться в другие страны.

Василий Цой: Образование, в частности, её качество, имеет отдалённые последствия, поэтому устроителям образования их ошибочные новации не сразу дают отрицательный результат.
Устроители образования рассматривают само ОБРАЗОВАНИЕ как некое механистическое устройство — на входе N-ое количество абитуриентов — на выходе должны получить строго N-ое же количество людей с дипломами (не специалистов, а людей, считающимися специалистами). Для организации этого механистического устройства не нужны Преподаватели, а нужны люди, считающиеся преподавателями, ведь основная задача прогнать нужное количество студентов через процессы без последствий для студентов, считающимися студентами. Вот и имеем ОБРАЗОВАНИЕ, считающееся образованием — получаем специалистов, считающимися специалистами, а Россия получает ЭКОНОМИКУ, считающуюся экономикой. В такой системе настоящим ПРЕПОДАВАТЕЛЯМ не место — они, по наивности, тормозят генерацию N-го количества специалистов, считающимися специалистами.

Ivan Zhukov: Очень удобно считать высшее образование просто услугой. Студент (его родители) платит, взамен вуз «обязать» дать ему корочку. В основе такой абсурдной системы лежит копеечное подушевое финансирование, вынуждающее унижаться и «бороться за контингент». Плюс разросшийся бюрократический аппарат, занимающийся имитацией бурной деятельности.

Сергей Костарев: Иван, мне представляется, что вы описали не услугу, а товар. В отношении обучения это действительно абсурд. Обучение — процесс обоюдный, как, например, фитнес или спорт, но для ума. Невозможно обучиться, ничего не делая самому под руководством преподавателя. И нормально, когда платят именно за услугу, а не за «корочку». Но я согласен, что отношение к высшему образованию (которое на самом деле в современном мире должно быть обучением) у российских чиновников такое, как вы описали. И это плохо. В итоге студенты поступают как в известной байке: купил билет и не поехал.

Игорь Родионов: Ivan Zhukov, дело не в этом. Дело в том, чтобы начать относиться к студентам как к клиентам. Они пришли к вам за знаниями и навыками, вы оказываете им образовательную услугу. Диплом лишь подтверждение того, что студент честно выполнил свою работу.

Вы несёте ответственность моральную перед студентами за уровень подготовки который подтвержден дипломом. Если вы снимаете планку, «продаете» дипломы вы обесцениваете бренд вашего вуза и дипломы ваших выпускников.

И вот такой взгляд на вещи не нравится сотрудникам вузов. Деньги они привыкли получать от государства по подушевому принципу. Студенты для них это объекты их образовательной деятельности. Некоторые тоскуют, что пороть студентов запретили. Идею, что студент имеет право дать преподавателю обратную связь, считаю опасной по соображениям мести.

Ivan Zhukov: Игорь Родионов, спасибо, что рассказали мне, в чём состоит моя ответственность. Вообще-то сотрудникам вузов не нравится не то, что их «работать заставляют» (как вы полагаете). Им (то есть нам) не нравится другое. Во-первых, то, что нам пытаются мешать реализовывать свои права, предусмотренные даже таким «контрактом» (т.е. отчислять плохо учащихся). Ведь если следовать вашей логике, то контракт предусматривает права обеих сторон. Во-вторых, обилие тех, кто не понимает, зачем вообще пришёл учиться. Перед тем, как срывать покровы с мотивации преподавателей, поймите одно — подушевое финансирование настолько небольшое, что никто из преподавателей не жаждет этих денег. А слова про то, что кто-то тоскует о порке студентов, вообще бред какой-то. Всё смешали в одну кучу.

Кстати, ответственность вообще-то обоюдная. Студент также несёт её за свой уровень подготовки. Это взрослый человек, не надо пытаться их дитятками выставлять. Преподаватель и студент — равноправные участники образовательного процесса, стало быть, и ответственность делят. А то у вас как-то интересно получается: все права — студентам и чиновникам, вся ответственность — преподавателям.

Ivan Zhukov: Сергей Костарев, тут могут быть разные подходы, ИМХО. Например, посещение занятий может быть и свободным, а вот сдача экзаменов — платной. Зависит от традиции скорее (где она есть).

Возможно, стоит говорить о товаре. Но я всё же говорил скорее об услуге, т.к. речь идёт о том, что от нас требуют соблюдения неких ритуалов. Т.е. я должен заполнить бумажки, физически присутствовать в аудитории, а чем я там занимаюсь — никого не колышет.
Но проверить качество, например, моего преподавания сложно, т.к. для этого требуется несколько как минимум равных по компетентности преподавателей (чтобы исключить предвзятость). Успешность студентов — тоже спорно, т.к. я, например, веду (условно) PR, а студент устроился и успешно работает в Минсельхоз. Оценивать проявленные каждым студентом компетенции? Это невозможно.

Остаётся одно — мнение моих коллег по кафедре и мнение студентов, которое они доводят до коллег по кафедре. А для этого надо дать больше самостоятельности вузам и кафедрам.

Сергей Костарев: Ivan Zhukov, я считаю обучение услугой, в том смысле, что это процесс обучения студента, а не передача готовых знаний. Для передачи знаний вообще никто сейчас не нужен — гугли, яндекси, читай литературу, смотри видосы. Кто-то этим и ограничивается. Но в университет идут не за этим (и всегда шли не за этим), если говорить про правильную мотивацию. Высшее образование — это формирование особых когнитивных способностей — нужно научить учиться самостоятельно, а не рассказать знания.

По поводу посещений и прочих требований. Не надо никаких общих стандартов типа РПД. Профессор сам способен организовать обучение по своим предметам, как и сами предметы придумать. Ходить или не ходить — это не столько вопрос дисциплины и порядка, сколько методологии обучения. При партисипативном обучении невозможно не быть на занятиях — это аксиома. А другое обучение лично я по своим предметам считаю неэффективным.
P.S. Абсолютно верно — надо дать полную свободу вузам, как институтам обучения, и кафедрам — как самодостаточным единицам процесса обучения.

Ivan Zhukov: Сергей Костарев, вы дискутируете со мной, хотя я согласен с вами. ))) Мы объясняем зачем-то друг другу суть образовательного процесса. )) А ненужность РПД — это понятно. Вы снова так пишете, словно я выступал за РПД. Да никогда! А тем более с учётом того, что их приходится переписывать каждый год. И дело не в лени «привыкших получать на халяву деньги преподавателей», как тут некоторые считают. А в том, что это просто неэффективно. Если перечислены компетенции, которые студент должен освоить, то необходимо как минимум лет пять, чтобы понять, как они реализуются. Чтобы студент отучился, вышел на рынок труда и начал работать. А каждый год их менять и заново переформулировать — тупость.

Сергей Костарев: Ivan, я не дискутирую, а позиционирую. Да и другие тоже читают — пусть разбираются в хитросплетениях преподавательской деятельности))

Александр Агапов: В основе такой системы лежит неспособность руководства таких университетов создать организацию, которая бы зарабатывала на научных исследованиях, консалтинге, обучающих тренингах, социологических исследованиях, издательской деятельности и т.д. Если для ведущих вузов страны и мира обучение студентов — это одно из. То для ОмГУ — это основная статья доходов, наверное. К примеру, ОмГТУ получил лицензию на свою лабораторию при кафедре «Метрологии». И теперь зарабатывает деньги на поверке счетчиков, калибровке и т.д. То, что делает ФБУ ЦСМ. Это как пример. Что мешает ОмГУ зарабатывает ещё на чем-то? Есть химфак, который мог бы проводить лабораторные исследования для Заказчиков, изготавливать реагенты какие-нибудь. Есть филфак, который мог бы зарабатывать переводами. Есть истфак, который мог бы зарабатывать издательской деятельностью в случае, если бы монографии издавали бы не для того, чтобы они где-то были, а их реально покупали бы люди и читали. Есть кафедра «Социологии», которая могла бы проводить платные социологические исследования. Есть ФКН, который мог бы зарабатывать как минимум на создании сайтов и их поддержке. И далее, далее, далее. Если руководство ВУЗа такую систему не создает, под которую и кадровый состав нужен соответствующий, то остаётся делать то, что обозначено выше. Только и всего. Из-за этого происходит и размывание статуса диплома такого университета, и дальнейшее сокращение. Если раньше Омск был студенческий город, куда приезжали учится с Севера, с Казахстана. То сейчас сами омичи уезжают учится в другие города. ОмГУ, к сожалению, вошёл в пике ещё при Геринге. Из этого пике его никто не вывел. Проблемы уже тогда пошли. Просто было наследие, и не было ЕГЭ ещё, которое уравняло шансы поступить в любые ВУЗы страны. А подушевое... когда я был студентом ОмГУ, я не понимал зачем государство платит за 4 бюджетные группы истфака ОмГУ, где учились 2 моих одноклассника. Сколько из этих выпускников пошли работать по специальности? Даже Ремнев не работает историком, а пошел в ОНХП к Зуге заниматься социальными проектами. Зачем государство платило тогда за их обучение? Много вопросов. По сути-то, это были гос.деньги на ветер.

Tatiana Yashuk: Александр Агапов, проект Анастасии Сергеевны Костюченко, доцента кафедры органической химии, «Фотохимическая циклизация как ключевой подход к рациональному дизайну конденсированных производных тиофена и 1,3-тиазола» получил поддержку Российского научного фонда! ОмГУ им. Ф.М. Достоевского является единственным вузом Омской области, представители которого получили поддержку Российского научного фонда в этом престижном грантовом конкурсе, являющегося частью Президентской программы. Конкурс связан с поддержкой нового поколения научных лидеров. Фонд выделяет гранты для молодых кандидатов и докторов наук в возрасте до 35 лет. Размер гранта — до 5 миллионов рублей ежегодно, его продолжительность — 3 года с возможностью продления на конкурсной основе до 5 лет. За эти средства молодые исследователи должны не только предложить интересную идею, но и собрать вокруг себя молодежную научную группу с тем, чтобы реализовать этот проект в качестве руководителей. В конкурсе приняли участие более 1,5 тысяч заявок, поддержку экспертного совета нашли 220 проектов.

Также поддержку Российского научного Фонда получил проект доцента РГГУ Евгении Андреевны Долговой «Советская наука как индустрия: кадры, инфраструктура, организационно-управленческие практики (1920-1970-е гг.)». Одним из исполнителей данного проекта является доцент кафедры всеобщей истории ОмГУ им. Ф.М. Достоевского Ольга Вадимовна Метель! Сотрудничество наших ученых с научными коллективами ведущих вузов страны и их поддержка главными отечественными фондами лишний раз подтверждает высокий научный уровень и профессионализм преподавателей Омского государственного университета. В проекте также участвуют представители вузов-ведущих научных и гуманитарных центров страны — Екатеринбурга, Москвы и Санкт-Петербурга.

Александр Агапов: Tatiana Yashuk, это отлично. Гранты есть и у Половинко, и у Апенько, и у других людей. Речь не об этом. Речь о продуктах, услугах и товарах, которые производил бы университет помимо обучения студентов. Даже 5 млн грант — это немного ж. Какая в нем доля на зарплату уйдет? И на исследование плюс. Это ж не заработок. Это финансирование работы. И мотивация оставить талантливого ученого в университете. Тут скорее речь надо вести о том, что будет проведено исследование и оплачена работа исследователей. И потом, возможно, это можно будет довести до ума и сделать продукт, который будет востребован на рынке.

 

Оксана Тришина: А помнит ли кто-то, что университеты считались когда-то средоточием мысли, либерализма, философии? Сейчас как и в принципе в стране: главное — бумажка. Бюрократия сожрала всё, но всё никак саму себя не сожрёт и только плодится и жиреет... Странно слышать о том, что это происходит в моём университете, учёбой в котором я горжусь 20 лет, о котором я говорю, что у нас именно учили, что мы были там взрослыми, что там не брали денег за зачёты (говорю за свой факультет). Очень странно и обидно, что всё так изменилось. Елене Анатольевне сил и терпения. Диплом студенты должны получать за знания, а не за деньги. Если администрация университета считает иначе, позор такой администрации.

Юрий Белогорохов: Как человек, который никогда не имел официального статуса преподавателя и не понимает как устроена сейчас система высшего образования, но выучил своему нехитрому ремеслу довольно много людей, хочу задать простой вопрос, за который мне даже стыдно.
Зачем вообще высшее образование?
Это вопрос о стратегическом целеполагании.
А то некоторые товарищи из крайнеправого положения уже хотят качнуть маятник в крайнелевое, упразднить всю администрацию и, как мне кажется, тем самым на образовании поставить жирный и окончательный крест.
(Исаку Азимову — привет.)

Игорь Федоров: А мне интересно, что опять у нас звучит ОмГУ. Довели вуз...

Елена Исаева: Игорь Федоров, это вообще интересный способ решать проблемы университета в социальных сетях. 

Ivan Zhukov: Елена Исаева, простите, а что плохого в том, что люди обсуждают то, что их искренне волнует? Другие формы коммуникации, например, встречи с рабочим коллективом, почему-то так себе работают. У ОмГУ мало каких-то уникальных специфических проблем — в основном то, что волнует преподавателей из большинства остальных вузов страны.

Игорь Федоров: Ivan Zhukov, да нет проблем, шоу под названием «Падение ОмГУ» должно продолжаться. 

Ivan Zhukov: Игорь Федоров, выражение мнения вы считаете шоу? Видимо, вам милее тихий развал. Довольно типичная точка зрения.

Игорь Федоров: Ivan Zhukov, нет, я не люблю развалы. Но ОмГУ идет по пути громких развалов. Для меня это уже не удивительно. Я с этого и начал ветку, Елена поддержала.

Елена Малышева: Я не считаю, что обязана строго следовать тем часам и формам занятий, которые прописаны в РПД, мы варьируем и берём новые формы, невзирая на те, что нам «советуют» наши управленцы. И литературу меняем в зависимости от появления нового и интересного. Но критерии оценивания на «зачтено» прописывать приходится вдумчиво: студенты и их родители теперь знают «слабые места». Наши, своих знать не хотят. Впрочем, имеют право эти требования знать. Недавно смотрела наши программы дисциплин 20-летней давности. Было две страницы. Но были методички, планы практических, семинаров. Всё, что могло помочь. Грустно всё это. Но при чём тут развал именно нашего вуза? Большинство честно преподаёт и вынужденно терпит разгул бюрократии. По всей стране, а не только в ОмГУ.

Elena Ronina: 1. Где в моем тексте про развал ОмГУ? А уж что какой угодно можно «вывод» сделать из читаемого, все мы, преподаватели, знаем. 2. Давай не будем про «вынужденно терпит». Кто-то терпит, кто-то участвует, а у меня вот терпение кончилось. И меня не утешает, что везде одно и то же. Надоело жить в перевёрнутом мире, надоел чиновничий раж, надоело слушать возмущение в кулуарах и поддержку начальства в его присутствии.

Elena Ronina: Елена Малышева, кстати, мне не сказали, разумеется, кто в этот раз поставил тройку девице. Ты участвовала в комиссии?

Елена Малышева: Elena Ronina, да. Завкафедрой из лингвистического университета иногороднего вуза, вроде бы из Нижнего Новгорода, но могу ошибаться. Спрашивала и беседовала долго))) Не знаю, что у вас там происходит, но тот самый учебный проректор  не совсем чиновник, все же учёный, и настоящий, преподаватель с опытом. Что происходит, не понимаю, неужели невозможен разговор на одном языке?

Elena Ronina: Елена Малышева, ну давай ещё раз. 1. На оплату работы иногороднего преподавателя, ради цели выдать диплом неучившейся девице, деньги у университета нашлись. На надбавки преподавателям за работу — нет. 2. Ещё два года назад я требовала не включать в комиссию людей, не знающих ни слова по-испански. Что там спрашивала иногородний преподаватель, по каким материалам какого уровня? Этого не знаем ни ты, ни я. Зато я точно знаю, что программу девица не освоила. К тому же я подозреваю, что, как и в аналогичной ситуации два года назад, девица сдавала финальный экзамен, а долг за седьмой семестр ей так просто поставили. Ноу-хау проректора. 3. Я не злопамятная, просто разозленная, и память у меня хорошая. Когда студентка на экзамене говорит: «Про фразеологию я ничего не помню, а про словообразование...» и начинает рассказывать про звуки, а потом не может в своем тексте найти ни одного слова с суффиксом, то это, конечно, три. Поставленная голосованием настоящих учёных, докторов наук. 4. Никакого разговора с администрацией нет уже давно. Попытки Смелика разговаривать с коллективом закончились, едва начавшись. Смирнова ни разу не появилась на этих встречах. В текущем кейсе ректорат разговаривает со мной путем выговора по абсурдным основаниям. Я пять служебных написала всем действующим лицам, ни звука в ответ. Только один раз Смелик лично позвонил и «посоветовал» в комиссии не принимать участия, как будто эта комиссия законна. И я понимаю ректорат: им нечего мне ответить. Я ответила на твой вопрос, что происходит?

Елена Малышева: Elena Ronina, ответила и ещё больше расстроила. Что у вас за студенты такие, как доходят до защиты? Мы комиссией у двоечников принимаем, не ставим тройку, протокол заполняем, но они никуда с жалобой не идут, восстанавливаются потом, когда мотив обучаться приходит. Нет запрета на отчисление, самых-самых неподдающихся и наглых надо ведь останавливать. А тут доходит человек уже до защиты, все у них сдано, все поставили, остался один долг, и начинается...

Просто обидно. Вы же хороший преподаватель, видела наученных вами в деле (Кирилла Шамшуру с истфака, в Мексике вместе были), а без конца такие нервы...

Elena Ronina: Елена Малышева, это очень смешно. Я тебе практически открыто говорю: ты участвуешь в беззаконии, а ты причитаешь, что у нас за студенты. Нормальные у нас студенты, за мизерным исключением тех, кто по причине наличия «заступника» считает, что на него правила не распространяются.

Позволь также сказать, что технологии размазывания ответственности, разработанные товарищем проректором, шиты белыми нитками. Чтобы в случае чего — я не я, и хата не моя. Клеветнические кляузы пишут как бы студенты и родители. Выговоры подписывают первые проректоры. Комиссии создают как бы деканы, они же давят на преподавателей, «давайте ещё раз послушаем студента», — по собственной инициативе что ли? Ты идёшь в комиссию, не зная испанского. Ректоры делают вид, что как бы не в курсе происходящего. Программа моя коверкается и на сайт не под моим именем выставляется как бы деканатом. 

Александра Кудрявцева: Вот поэтому я и не хочу работать в этой системе. Я практик, предпочитаю учить и учиться сама!)

Татьяна Будылина: Елена Анатольевна, поддерживаю полностью! Терпения Вам и студентов, которые пришли в ОмГУ за знаниями, а не за корочкой!

Александр Штерн: Уважаемые коллеги, возможно, это не очень этично, но я не могу удержаться. Так вот, я проработал на математическом факультете ОмГУ (ныне ИМИТ) более двадцати пяти лет, а сейчас работаю на Факультете математики НИУ ВШЭ (правда, на небольшую часть ставки). И там, и там деканат и службы факультета очень много делают для того, чтобы прикрыть преподавателей от того чудовищного потока бессмысленной бюрократической работы, который льётся на их головы с начала 2000-х. Например, я никогда не тратил время на описание «компетенций», а делал в программах содержательную часть, после чего отсылал свои программы в деканат, где их каким-то стандартным образом доводили до соответствия формальным требованиям. Даже тогда, когда строился совершенно новый курс, я только на содержательном уровне объяснял, что буду делать и чего хочу добиться. Безо всяких стандартов и компетенций. За что искренне благодарен всем своим деканам и сотрудникам соответствующих служб. У математиков дело обстоит именно так))

Игорь Федоров: Это хорошо, когда есть возможность содержать армию УВПэшек, которые сделают за вас всю «грязную» работу.

Александр Штерн: Игорь Федоров, не было армий ни в том, ни в другом случае. Ресурсы привлекались довольно ограниченные. Просто деканаты серьезно работали над формализацией этого процесса прямо на уровне работы с файлами. В первом случае многое делал декан лично. Потому что понимал, что альтернативой могут быть только массовые увольнения преподавателей и обрушение учебного процесса. Это объективно делало его союзником сотрудников в борьбе с бюрократической бессмыслицей.

Игорь Федоров: Александр Штерн, я, конечно, гиперболизировал слегка. Проблема в том, что кто-то должен сделать за преподавателя эту работу, пусть даже частично автоматизировав, а до того — формализовав. Но в итоге мы все равно упремся в дополнительных людей, которые за преподавателя будут делать все это. Хорошо, когда есть такая возможность и такие люди. Но не у всех они есть.

Elena Ronina: Александр Штерн, важный тут момент тот, что у математиков развито чувство собственного достоинства и нет страха не найти работу, уволившись. Там, где преподаватели в массе молчат и покорно ставят тройки бездельникам по требованию начальства, боятся хоть на грамм отклониться от РПД и прочих бумаг, там всё не так. Наши УВП нам тоже помогают, в чем могут, а вот уже декану сложно и не хочется уклоняться от распоряжений такого рода, хотя бы он и был на стороне преподавателя.

Александр Штерн: Elena Ronina, Вы совершенно правы. Я бы даже предположил, что первична именно возможность трудоустроиться, а не чувство собственного достоинства)) Собственно, не только возможность. Почти все преподаватели нашего ИМИТ, кроме преподавания в университете, работают в компьютерных фирмах, допобразовании школьников, получают серьезные гранты и т.д. И это понимают и в ректорате. Поэтому боятся уж сильно прессовать декана. Уйдет, и где другого искать? Отродясь на факультете никто не рвался ни в деканы, ни в заведующие кафедрами. Ну, почти никто))

Сергей Сочивко: С вами поступают настолько сколько вы (преподавательское сообщество) позволяете! Боритесь, пишите, митингуйте, или кто-то за вас все решит?

Люба Немирова: А в ОГИСе разве не боролись? Одна часть боролась, а другая тихо делила их нагрузку... Уж давайте будем честны в отношении преподавательского сообщества.

Евгений Багоцкий: Я не специалист в вашей области, но смею высказать мнение, что изучение иврита в современных условиях было бы полезней изучения древнегреческого. 

Инна Ветренко: Я очень люблю свой университет. Мое образование в ОмГУ, полученное в сложное переходное время 1989-1994 г.г. — моя гордость и путевка в жизнь. Но я с болью в сердце смотрела последние годы, до моего ухода из него, что с ним вытворяли представители администрации. А в университете, действительно, много отличных педагогов, которые задавлены бюрократией и завалены бумагами. Разумеется, это проблема всего нашего образования, но отношение администрации к преподавателям разное. Есть вузы, где оно человеческое, но только не в ОмГУ последние лет так 6-7!(

Игорь Федоров: Инна, а с чем это связано, как по-вашему?

Ольга Иванова: Понятно, что цели преподавателей и цели администрации очень различны, в некоторые моменты — прямо противоречат друг другу. Преподы хотят (правда, хотят) обучить тех, кто хоть как-то способен или хочет обучиться, а остальных — отчислить, потому как они представляют из себя пустую трату времени и нервов. Администрация хочет (и должна) подгонять функционирование университета под требования текущего законодательства и обеспечить финансовое выживание, которое, в том числе, зависит от количества учащихся, поэтому «студенты — это деньги, а преподаватели — это расходы», копирайт проректора по учебной работе. Но какую-то меру, совесть, здравый смысл и/или самоуважение надо же сохранять. У нас уже не заведение профессионального образования, скоро будет и не высшего, а может, и вообще не образования, потому что начальство или боится (аккредитациябожемойнасзакроют / авотонипойдутжаловатьсявпрокуратуру), или понтуется на пустом месте (градообразующий ВУЗ, ага), или просто делает вид, что проблем не существует. А между тем среди преподов царит уныние пополам с апатией, которые вообще не способствуют хоть сколько-нибудь вдохновенной и продуктивной работе.

Судья: Учитывая опыт ведущих ВУЗов страны, студенты жалуются везде, тогда как администрации их в этом поддерживают. Документы, регламентирующие образовательный процесс, в данном случае разрабатываются в большей степени самим преподавателем и призваны обеспечить его защиту. Изучите практики и формулировки того же МГУ, СПбГУ и ВШЭ, где четко регламентируются условия и критерии оценки «неуд» и т.п. К сожалению, проблема ОмГУ в том, что даже при наличии хороших РПД, механизмы управления образовательными программами не работают. По-сути существует выборочное правоприменение: «друзьям все, врагам — закон». Административный персонал напрямую аффилирован с учебными структурными подразделениями и находится сам у себя в подчинении. Смирнова, на сколько я ее знаю, пытается выстроить систему, при которой согласуются общие нормы и стандарты Министерства с университетскими «обычаями». Она вынуждена сохранять неэффективную и мутную архитектуру учебного процесса, так как некоторые деканы финансово и политически в ней заинтересованы. В случае сопротивления, эти же деканы способны одним звонком отправить человека в длительный неоплачиваемый отпуск или, того хуже, на казенное содержание. Поэтому ваша проблема создана не проректором по учебной работе, не законами об образовании, а конкретными процессами паразитирования власть имеющих на бюджетах. Вы же скорее всего просто стали жертвой данной ситуации. Желаю Вам удачи в поиске хорошей работы в сфере образования или в частной практике!

Елена Ронина: Жертвой я становиться не собираюсь. Поэтому и вынесла сор из избы. Точно так же я не собираюсь пока уходить в частную практику. С какой стати? Вместе с коллегами я на пустом месте создала работающее дело, выучила массу блестящих людей, которые учатся и работают по всему миру.

И по поводу вашего следующего комментария. Нет ничего более далекого от меня, чем банковские счета и неудовольствие друг другом внутри администрации. Почему я должна учитывать этот контекст? Почему я вообще должна реагировать на чьи-то анонимные предположения? У меня с проректором своя личная война, и не надо к ней примазываться неким недовольным. Открывайте свой фронт.

Судья: Кстати! Один из моих коллег предположил, что данный нарратив может являться заказным по отношению к Смирновой, так как, по некоторой информации, среди «царьков» ОмГУ находятся недовольные своим банковским счётом. Я бы учитывал этот контекст при формировании текста, если Вы хотите публично выразить своё несогласие.

Татьяна из ОмГУ: Вот это ни в какие ворота не лезет. Наша администрация ведёт себя настолько нагло и вызывающе, что тут и заказывать ничего не надо. Скорее Ваш комментарий заказной от администрации ОмГУ. Большая половина преподавателей в такой ситуации находится, как Елена Анатольевна. Перед каждой сессией нам поступают ЦУ от деканов по поводу невозможности поставить двойку. А студенты не дураки, они в курсе всего этого цирка, они знают, что находятся под защитой декана и Смирновой. Поэтому борзеют. Спрашиваю на экзамене в открытую, после отказа отвечать на первые 2 вопроса в билете, ну расскажите хоть что-нибудь, что выучили. Ничего не выучил, но сидит ухмыляется. Потому что знает, что придёт наш декан и всем нарисует тройки. Единственный факультет, который в этой вакханалии не замешан, это математики. Там декан все время говорит, что деньги не главное. Там со студентов спрашивают ого-го как и отчисляют без жалости даже очень хороших, но недоучивших.

Плёт: РПД и ФОСы — боль и горе всех преподавателей. А также активно сменяющие друг друга Образовательные Стандарты, которые эти РПД и ФОСы и еще тьму всяческих бюрократических изобретений плодят и заставляют перманентно исправлять, вносить коррективы и полностью загружают и без того явно не имеющих свободного времени ни для саморазвития, ни для самого обычного отдыха преподавателей. Ваши мысли понятны и справедливы, однако «вынесение сора» не изменит ничего, поскольку это системная патология. Увы.

Елена Ронина: Ну, тут как и вообще в общественных делах. Системных патологий воз, но если молча участвовать в их развитии, то тем более ничего никогда не изменится.

ёёё из ОмГУ: Безнравственность — это профпризнак любой администрации. Но есть в ОмГУ и хитрые деканы — тянут двоечников до предпоследнего семестра (чтоб денежки с министерства шли), а потом отчисляют. Все равно придет доучиваться, но уже за свои денежки.

РПД умно писать надо, на зачете/экзамене спрашивать теми же словами — тупой все равно не ответит, а преподаватель защищен. Это просто.

Елена Ронина: Очень много лет так и было: у меня бесполезно, например, списывать, я с двух вопросов установлю истину. Но вот теперь я в ситуации, когда неуспевающий студент какую угодно несёт чушь на экзамене, а тройку ему ставит голосованием комиссия, не знающая ни слова на том языке, который студент сдает.

Я понимаю, что здравым людям в такое сложно поверить. Но это вот так.

ёёё из ОмГУ: Верю. У нас и в ГАКе сидят люди, ничего не понимающие в предмете ВКР. Оценку ставят не за качество работы, а за пионерский задор в шоу. Открытым текстом декан говорит, мол, меня качество не интересует. Сейчас время пиара и имиджа.

Diana Apakidze: Не могу поверить, что Вам пришлось с этим столкнуться, Елена Анатольевна! Жаль, что перестали ценить качество! Никогда не забуду, как в далеком 2009-ом, когда в Москве собеседовалась с французом на испанском, он спросил, с кем я выучила этот язык. Каково было его удивление, когда он узнал, что это в Омске так обучают, да еще русскоговорящий человек. Он записал Ваше имя, кстати :) И это я еще не лучшей была в испанском ;) Качество —это наше все! Терпения Вам и если нужна поддержка, ну Вы знаете!

Tatiana Lind: 100% поддерживаю! Продолжаю мысль Дианы: я Вам рассказывала про ООН, то же самое, ноль подготовки, только по полученным от Вас знаниям.

Oksana Sannikova: Я могу много рассказать историй, когда hispanohablantes («испаноговорящие», — ред. ) чуть ли не падали в обморок от удивления, когда слышали мой-ваш-испанский! «Откуда ты?» — «Русская!» — «У тебя были преподаватели из Испании?!» Отнюдь! У нас просто был преданный делу, превосходный преподаватель! Но самая главная история — это когда на решающем интервью для американских документов испаноязычный офицер проникся ко мне, именно когда я рассказала по-испански про своё образование в далёкой Сибири. Именно тогда он решил, что быть мне, с моей любовью к испанскому языку и культуре, гражданкой США!

Анна Безвинная: Грустно читать, ещё грустнее понимать, что описываемый бред — реальность, в которой прекрасному преподавателю приходится работать и таки пытаться научить студентов чему-то полезному...

Елена Ронина: Анна, грустно, Анюта, но пока я не впала в маразм, собираюсь учить. Тех, кто хочет учиться, несмотря на гнилую систему.

Юлия Ивановская: Держитесь, Елена Анатольевна!

Елена Ронина:  Юлия, спасибо. Хотя слово «держитесь» в этот раз с излишком описывает мое состояние. Я спокойна, то ли потому, что осознала как следует, что на моей стороне и правда, и возможность плюнуть на маразм и уйти. То ли потому, что опыт, полученный в первом раунде, помогает. Плюс я не держусь, а бунтую не торопясь. 

Юлия Ивановская: Да, верно, всегда можно уйти, но мне бы очень хотелось, чтобы логика, правда и адекватность восторжествовали. Вот в наше время было всё честно, может стоило даже пораньше отчислять (я про себя), но зато справедливо это было, за дело.

Елена Ронина: Юля, я очень уважаю тех студентов, кто, не освоив программу по тем или иным причинам, честно шел в академ, потом возвращался и доучивался. Таких сейчас становится всё меньше, к сожалению.

Юлия Ивановская: Elena, система сама гниёт и необходимо много сил и энергии, чтобы идти против неё. Вот пусть будет больше сил и ресурсов!

Екатерина Майер: Елена Анатольевна, я возмущена! Я возмущена тупостью и некомпетентностью людей. Моя мама преподает в колледже, обучает будущих машинистов, тройки не рисует, т.к. профессия ответственная. За это регулярно получает люлей от администрации. (К слову, там есть тётки, которые ни одной пары в своей жизни не провели, не педагоги и вообще без в/о). (И как будто на поездах не ездят, ну или бессмертные). Их логика такая: раз у вас есть неуспевающие студенты, значит, вы задаёте сложные задания. Задавайте задания проще. (К преподам, забившим на свои пары, вопросов нет, их даже в пример приводят). А студенты научились жаловаться и садиться администрации на шею. Это просто дичь, что такие классные преподы, как вы, вынуждены бороться с бюрократией и просто общечеловеческим тупизмом. Вы нас учите вопреки всей системе образования (которая устроена так, чтобы ничему не научить), а этим пендехам ещё что-то не нравится. 

Огромная часть моих экскурсий в Мексике — это информация с Ваших пар. (А иногда я болтаю от рассвета до заката). Могу ссылку оставить на отзывы на меня на трипадвайзере, если нужен будет аргумент, что Ваши пары пригодились студентам в жизни. А возмущаются обычно те, кому банальное спряжение глаголов выучить лень, зато жалобы писать не лень, на это ж много ума не надо. Лексика из стихов, кстати, пригодилась вся, включая тмин и сельдерей из стишочка про похороны помидора. Маты и сленг тоже пригодились все.

Елена Ронина: Спасибо, Катя. Маме передайте от меня респект и поддержку. Два года назад, когда я положила на столы декана и ректора пачку объяснительных от студентов и выпускников, рассказавших, где и как они применяют полученные знания, администрация несколько сбавила тон. В этот раз первому проректору хватило осмотрительности не начинать по новой скандал вокруг просторечия, хотя девица, написавшая кляузу, и проректор по учебной опять пытались предъявить мне претензии по этому поводу. Так что посмотрим, как будут разворачиваться события. За поддержку спасибо и Вам, и всем моим студентам, кто не молчит. Ради вас только и продолжаю работать в универе. А то пошла бы во фриланс переводить что-нибудь и помидоры на даче выращивать.

Анна Безвинная: Дорогая Е.А., помидоры подождут! Я все же хочу верить, что господа из администрации включат мозг и поймут, что им ну никак нельзя оставаться без Вас. И то же самое будут доступно объяснять студентам, пишущим жалобы. Я никак не могу переварить, как можно таким образом решать проблему с отсутствием какого-либо знания в собственной голове — обвинять преподавателя в предвзятости? Уж насколько наша группа могла бунтовать и высказывать своё фи, но представить себе такое мы не могли...

И, кстати, если действительно нужно поддержать в письменной форме, только подмигните.

Елена Ронина: Анна, времена меняются, и в худшую сторону. Я вон уже даже в группе вывесила этот текст и ругалась на эту моду, докатившуюся и до нас: двоечник преподавателя делает виноватым, администрация заставляет тройки покорно ставить бездельникам. Слава богу, что мне досталось только три таких персонажа, написавших кляузы.

Спасибо за готовность поддержать. Посмотрим, как будут развиваться события.

Анна Безвинная: Три?! Это не только, это много... Удачи этим ребяткам в дальнейшей жизни, когда на работах и вообще их, конечно, все будут любить, хвалить, ценить, слова поперёк не скажут и вообще будут к ним лояльны-прелояльны. Приятного в этой ситуации мало, но правда на Вашей стороне! Киплю от возмущения третий день и если чем-то смогу помочь, то буду только рада. 

Елена Ронина: Анна, для точности: двое в первом раунде два года назад и одна сейчас. А то кому-нибудь может показаться, что три кляузника — это и впрямь показатель моей неправоты.

Яна Дрынь: Недавно вспоминала стих про верблюда, стоя в ванной и собираясь на работу. Как им объяснить, что прагматика ныне — тренд, я не знаю. Бюрократический мозг, по всей видимости, бьется в экстазе лишь от теоретического аспекта, ибо контролировать его, и правда, легче. Дал трансформации — спросил трансформации. Спросил же на экзамене какой это все-таки цвет — «цвет Изабеллы» — отправился в психушку.

У меня вообще четвёрки были сначала. Психовала #маманегорюй. Потом с таким очешуительным ощущением после Вашей первой контрольной вышла: «Доказала!». Оказывается, можно просто было накатать на несправедливость включения в предложение «тмина». 

О Вашей лояльности я вообще шутки шучу после «Яна, мне кажется вы дембельнулись раньше времени» за пару недель до защиты диплома с написанной половиной.

Крутой Вы препод. Шлите всех аль карахо.

Елена Ронина: Яна, спасибо за неизменную поддержку. С удовольствием вспоминаю Вас, сидящую на перемене на столе, и что-то обсуждающую со мной и с группой. Вы себе не представляете, какое это счастье — учить живых людей, желающих учиться и могущих и препода чему-нибудь научить.

Анна Рощина: Ужас! Елена Анатольевна, держитесь. Вы самый лучший преподаватель, который не просто учит студентов, согласно плану, а вкладывает в них душу. Будем надеяться, что вседозволенность закончится, и вернутся «здоровые» отношения между Преподавателем и Студентом, и ВУЗы, с позволения администрации, перестанут выпускать дефективные кадры.

Елена Ронина: Спасибо за поддержку, Аня. Надежд, честно говоря, крайне мало. Но пока еще дают учить хотя бы тех, кто учиться хочет, я преподаю. А там посмотрим.