Врачи функциональной диагностики «Евромеда»: «Мы видим то, что скрыто от глаз клинициста»

— Виктор Михайлович, Ольга Васильевна, что для вас профессия медика? Почему вы сделали именно такой выбор?

Виктор Семченко: Можно сказать, что медицина — это вся моя жизнь, ведь диплом врача я получил сорок семь лет назад. Желание стать доктором пришло ещё в детстве. С медициной я сначала столкнулся как пациент. Дело в том, что я ребёнком перенёс тяжёлую операцию, после которой было очень долгое лечение. Выхаживал меня замечательный доктор, образ которого для меня навсегда связался с образом настоящего врача. Именно поэтому после школы, когда почти все мои одноклассники поступали в политехнический, я твёрдо решил идти в медицинский. С первого раза не поступил — профильные экзамены сдал на «отлично», а вот с сочинением не справился. Тем не менее, о других вариантах даже не задумывался, поступил на следующий год и в 1973-м году закончил лечебный факультет омского мединститута. В то время дипломированные специалисты в обязательном порядке получали распределение. Меня, молодого врача, ждали в Кормиловке, но судьба распорядилась иначе. Как раз в это время в Омске открылся новый корпус Областной клинической больницы, куда требовалось большое количество специалистов. Вот там и начался мой профессиональный путь.

1

Ольга Фатьянова: У меня нетипичный случай. Мне приходилось выбирать между медициной и музыкой. Я выросла в Черлаке в семье, не имеющей никакого отношения к медицине. Зато у меня была замечательная учительница биологии, благодаря которой я очень полюбила эту науку. Химия тоже давалась мне очень легко. Вроде бы всё складывалось в пользу медицинского образования, но параллельно я окончила музыкальную школу, и мои преподаватели настаивали на поступлении в музыкальное училище имени Шебалина. Когда пришло время окончательного выбора, я всё же поехала поступать в Омскую государственную медицинскую академию, потому что в мечтах своих я видела себя кардиохирургом. Очень быстро поняла, что это — не женская специальность. Мой профессиональный путь начался в поликлинике, куда я пришла работать участковым врачом. Если честно, в это время я серьёзно задумывалась, не уйти ли из профессии, но когда понимаешь, сколько уже затрачено сил — упорно идёшь дальше.

— Виктор Михайлович, при таком внушительном врачебном стаже вы меняли специализацию или решение стать функциональным диагностом пришло сразу?
— Как это ни странно, определиться со специализацией мне помог тот самый «провальный» год, когда, не поступив в институт, я пошёл работать на завод электронастройщиком радиоаппаратуры. Конечно, когда я стал студентом, я и думать забыл об этом опыте. Получил диплом и в интернатуру пошёл на специальность «терапия», но мои технические знания и навыки работы с электроникой оценил Александр Исаакович Дворкин, который как раз и обучал интернов основам функциональной диагностики. Меня очень заинтересовало это направление, и, уже работая в областной больнице, я прошёл полный курс обучения этой специальности. Так что я — функциональный диагност с самого начала своей врачебной деятельности. Был момент, когда решил сменить специализацию и заняться эндоскопией, но не случилось — меня пригласили работать в Диагностический центр, который только открылся и был укомплектован самой современной на тот момент техникой. Кто же откажется поработать на новейшем оборудовании!

— Ольга Васильевна, а почему вы решили стать врачом функциональной диагностики?
— У меня был выбор — заняться ультразвуковыми исследованиями или уйти в функциональную диагностику. Моя нынешняя специальность показалась мне гораздо привлекательнее. Этот раздел медицины располагает большим количеством методов исследований. Аппаратура и сами методы год от года совершенствуются и расширяют возможности диагностирования. Когда я прошла обучение, я поняла, что, наконец-то, нашла себя в профессии. Даже не представляю, что могла бы заниматься чем-то другим. Мой путь врача функциональной диагностики начался в реанимационном зале БСМП №1, и, я считаю, что именно работа в стрессовых условиях сформировала меня как специалиста. В реанимации счёт идёт на секунды, от быстрой постановки диагноза зависит жизнь человека. За очень короткое время необходимо провести обследование, интерпретировать результаты, на основе которых, собственно, будет поставлен или уточнён диагноз, и начнётся борьба за жизнь пациента.

— Виктор Михайлович, сейчас ваша коллега сформулировала главную специфику работы врача функциональной диагностики — обследование состояния пациента при помощи имеющегося арсенала аппаратуры для постановки верного диагноза?
— Совершенно верно. Для медика главной целью является постановка диагноза, так как от него всецело зависит тип последующего лечения. У врача-клинициста имеется свой арсенал методов оценки состояния пациента, но только инструментальные методы исследования дают полную картину. Объективность и точность диагноза как раз и обеспечиваем мы — врачи функциональной диагностики. Зачастую заболевание даёт такую патологию органов и тканей, которую можно разглядеть только при помощи высокотехнологичной аппаратуры. Например, врач не может уверенно определить, есть ли у человека порок сердца, есть ли ишемическое заболевание, кардиограмма тоже недостаточно информативна в этом случае. Иногда даже наличие инфаркта у пациента определяет только эхокардиография — ультразвуковое исследование сердца. Есть ведь такое понятие как «немой» инфаркт, когда человек уже пережил приступ, но никаких симптомов он при этом не почувствовал. Это возможно, если у пациента нарушена проводимость нервных импульсов или высокий болевой порог. ЭхоКГ позволяет оценить камеры сердца, клапаны и их дефекты, при его помощи можно обнаружить аневризмы после перенесенного инфаркта.

— Ольга Васильевна, мастерство проведения эхокардиографии вы тоже оттачивали в реанимации?
— У меня с этим связан незабываемый случай. В реанимацию привезли двухлетнего ребёнка, состояние которого на глазах ухудшалось, но причина этого состояния была неясной. Когда я проводила ультразвуковое исследование, то обнаружила в полости сердца инородное тело. В первый раз я даже поверить в такое не могла. В правом предсердии малыша оказался катетер, потоком венозной крови принесённый туда в результате осложнений, возникших при медицинской манипуляции.

—Наука и современные технологии двигают медицину вперёд. Какие новейшие виды исследований и диагностики вы освоили в последние годы?
В.С: Одним из новых и наиболее информативных методов обследований больных с сердечно-сосудистыми заболеваниями я бы назвал программу отслеживания движения миокарда в трёхмерном режиме. Эта программа даёт нам возможность увидеть и проанализировать динамику сердечных сокращений, смещение и направление движения миокарда и многое другое. Грубо говоря, если во время исследования мы видим, что какой-то участок сердечной мышцы плохо сокращается, то это означает, что коронарные артерии, снабжающие кровью данный участок сердца, засорились, на этом участке наблюдается недостаточность коронарного кровообращения. Сердечно-сосудистые заболевания у нас ведь до сих пор занимают первое место по смертности, потому что, как правило, человек начинает обследоваться и лечиться, когда болезнь развилась и дала яркую симптоматику, а исследования, о которых я рассказываю, позволяют поставить диагноз на самых ранних этапах ишемической болезни или коронарного атеросклероза.

О.Ф.: Когда я пришла работать в «Евромед», у меня появилась возможность научиться такому методу, как тканевая цветовая допплерография. Для проведения такой процедуры требуется высокотехнологичное медицинское оборудование. Наш центр как раз таким укомплектован. Тканевое допплеровское картирование использует ультразвук для определения направления и скорости кровотока в различных участках сердечно-сосудистой системы. Исследуя, например, диастолическую функцию сердца, мы можем сделать вывод о том, достаточно ли расслабляется сердечная мышца, хорошо ли наполняется сердце кровью. При обследовании кардиологических больных без данных тканевой допплерографии невозможно точно поставить диагноз.

2

— Виктор Михайлович, результаты вашей работы напрямую зависят от качества используемой техники, а что означает определение «оборудование экспертного класса»?
— Это оборудование высокого уровня разрешения. Оно, в отличие от обычных образцов, имеет множество дополнительных функций и укомплектовано дополнительными программами. Экспертное оборудование выдаёт изображение очень высокого качества, следовательно, оценка функционирования органов и систем на таком оборудовании будет максимально точной. Когда мы говорили о новейших разработках в функциональной диагностике, я рассказывал о программе отслеживания движения миокарда. Это — просто программа, но очень дорогая, поэтому одна клиника может её себе купить и установить, а другая — нет.

— Ольга Васильевна, какой вид диагностики вам приходится проводить чаще всего?
— Чаще всего обследую пациентов, которые приходят по направлению от терапевтов с диагнозом «артериальная гипертензия». Как правило, люди, страдающие гипертонией, имеют проблемы с сердцем и сосудами, поэтому для них разработан определённый план обследования, в который входит и ЭКГ, и эхокардиография, и дуплексное сканирование брахеоцефальных сосудов. Очень много исследований проводим для кардиологов. Ишемическая болезнь сердца сейчас один из самых распространённых диагнозов для людей пожилого возраста. На самом деле для формирования ишемии требуются годы, но большинство людей откладывают визит к врачу и приходят обследоваться уже на выраженных стадиях заболевания. Сердечные заболевания часто протекают бессимптомно. Совсем недавно приходилось обследовать пациента, которому слегка за сорок, и жалоб на работу сердца у него нет. Но технику не обманешь, аппарат фиксирует малейшие нарушения функций миокарда. В итоге этот пациент получил заключение о нарушении диастолической функции сердца. Он сможет начать лечение совсем на ранней стадии и избежит серьёзных осложнений.

— Виктор Михайлович, какие ещё специалисты работают в «связке» с функциональными диагностами, и какие обследования чаще всего проводите вы?
— Очень часто проводим исследования для исключения или подтверждения инфаркта, выявления постинфарктных осложнений. Эхокардиография, как метод исследования, в этом случаю даёт развёрнутую картину. Можно сказать, что за время своей работы я видел все пороки сердца, описанные в медицине и занесённые в номенклатурный перечень, кроме одного. Есть такая крайне редкая аномалия, характеризующаяся перекрещиванием потоков крови. Порок этот называется criss-cross. За всю историю медицины описано примерно сто случаев, а я за пятьдесят лет его так и не увидел. Наверное, пока не увижу его собственными глазами, буду работать.

Для каких специалистов чаще всего готовим заключения? Пульмонологам требуется наша помощь в оценке состояния дыхательной системы, лёгких. Часто принимаем пациентов по направлению эндокринологов для исследования сосудов нижних конечностей. Сейчас хирурги, которые готовят пациента к оперативному лечению, в обязательном порядке направляют пациентов для исследования венозного кровотока. Не может хирург проводить операцию, если не имеет данных о наличии скрытых тромбов. Послеоперационный тромбоз лёгочной артерии с летальным исходом никому не нужен. Функциональная диагностика, к счастью, сейчас располагает аппаратурой, которая может сканировать сосуды, начиная от коронарных сосудов мозга и завершая сосудами конечностей.

— Ольга Васильевна, сейчас люди уделяют повышенное внимание собственному здоровью из-за коронавируса. Во время обследования вашими методами можно разглядеть последствия COVID?
— Конечно, мы не обследуем пациентов с подозрением на коронавирус — не наш профиль. Мы выявляем последствия перенесённого инфекционного заболевания. Например, плеврит, который мы обнаруживаем во время ультразвукового исследования, вполне может быть последствием заражения коронавирусом. Кроме того, COVID, как и любое вирусное заболевание, может давать серьёзное осложнение на сердце. Очень часто инфекция провоцирует воспаление сердечной мышцы — миокардит. В этом случае эхокардиограф зафиксирует очаговые изменения миокарда. Ещё одним возможным осложнением после перенесённой коронавирусной инфекции может стать перикардит — воспаление наружной оболочки сердца. Он также фиксируется во время УЗИ сердца.

— Какое из ваших исследований самое сложное?
В.С.: В качестве самого сложного я бы назвал дуплексное сканирование вен и артерий. Этот метод позволяет выявить не только нарушения кровотока, но и их причины. В результате этого исследования мы получаем полную информацию о состоянии кровеносной системы пациента, но здесь очень многое зависит от опыта и знаний врача, проводящего этот вид диагностики. Конечно, крупные, так называемые магистральные, сосуды исследовать проще, но кровеносная система включает в себя ещё и множество мелких и мельчайших сосудов. Особенно трудно оценивать состояние венозной системы. Дело в том, что у каждого человека венозная сеть развивается по-разному, и важно учесть все особенности её строения, к тому же мелкие вены достаточно хрупкие. Часто пациент приходит с отёками, и тогда затрудняется визуализация. В общем, непростое это исследование, но очень информативное.

О.Ф.: Я бы выделила в разряд наиболее сложных все виды нагрузочных проб. Если вы посмотрите название этих процедур, вы поймёте почему. Приставка «стресс» говорит сама за себя. Обычно на такие обследования направляются пациенты для окончательного подтверждения ишемической болезни сердца или для определения толерантности к физическим нагрузкам. Пациент при этих видах исследований получает дополнительную нагрузку, а мы смотрим на реакцию сердечно-сосудистой системы. При этом реакция может быть непредсказуемой. Такие исследования мы всегда проводим совместно с реаниматологом.

3

— Виктор Михайлович, могут ли врачи функциональной диагностики выезжать на дом к пациентам? Какие исследования при этом возможны?
— На дому мы можем сделать не только элементарную электрокардиограмму, но и провести более сложные виды диагностики. Проводили мы и дуплексное сканирование артерий и вен, и холтеровское исследование, и эхокардиографию. На дому возможны любые исследования, для которых не требуется компьютерное программное обеспечение. Компьютер, конечно, мы с собой не понесём. Самым запомнившимся случаем выездной практики для меня, наверное, был выезд в больницу, где врачи боролись за жизнь десантников из 242-ого учебного центра ВДВ. Ровно пять лет назад случилась эта трагедия. Очень много сложных случаев тогда пришлось разбирать врачам, и мы поехали помогать коллегам.

— Ольга Васильевна, ваша специальность требует от вас сосредоточенности, внимательности, точности анализа и интерпретаций. Как вы отдыхаете? Есть ли у вас увлечения?
— Лучший вид отдыха для меня — это отдых с семьёй. У нас с мужем двое детей, и почти всё свободное время мы проводим с ними. Очень любим семейные прогулки, часто выезжаем за город. Да, специфика работы такая, что лучше всего расслабиться и восстановить силы получается на природе. Муж очень увлекается рыбалкой и нас с детьми всегда берёт с собой. Конечно, не забываю о физической форме, стараюсь регулярно ходить в спортзал.

— Виктор Михайлович, у вас уже взрослые дети, кто-нибудь из них выбрал медицину в качестве профессии?
— У меня два сына, и оба они стали военными. В моей семье так сложилось, что все мужчины кроме меня выбрали военную службу. Я и сам мечтал о карьере военного врача, на четвёртом курсе мединститута хотел перевестись на военный факультет в Томск, но медицинскую комиссию пройти не смог. Мой отец прошёл всю войну танкистом, в мирное время работал в военкомате. Старший брат тоже был кадровым военным и тоже имел боевой опыт. Он прошёл Афганистан, участвовал в чеченских кампаниях. Вот и сыновья выбрали такой путь. Правда, сыновья подарили нам прекрасных внуков — на двоих у них пять дочерей и один сын. Кто знает, может быть, среди них найдётся желающий сделать медицину своей профессией. Хотя не знаю, хочу ли я этого. Трудная у нас работа.

— Ольга Васильевна, а вы хотели бы, чтобы ваши дети стали врачами?
—Дочери исполнилось шесть лет, она увлечённо занимается фигурным катанием, о медицине даже не задумывается. Сын совсем маленький, всего два годика. Слишком рано задумываться о профессиональном выборе. Вообще делать какие-то прогнозы относительно профессионального будущего своих детей — дело неблагодарное. Вот мы, например, с мужем оба получили медицинское образование, но я работаю врачом и считаю, что нашла себя в профессии, а он ушёл в смежную с медициной специальность.

— Виктор Михайлович, во все времена были люди, которые, попробовав себя в медицине, уходили в другую сферу, а вот обратных случаев крайне мало. Врач — это призвание?
— Уверен, что медицина — это призвание! За свою жизнь ни разу не пожалел, что стал врачом, если и хотел что-то поменять, то не саму сферу деятельности, а только направление. А то, что в медицину не переходят из других профессий, так это потому, что медицинское образование — это долгий и трудный процесс. Он не каждому по силам. Более того, в медицине образование не заканчивается с получением диплома. Мы учимся столько же, сколько работаем.

 

Лицензия № ЛО-55-01-002699 от 20.04.2020 г

℗