Инна Динкелаккер – Сергею Милютину: «Уровень тестостерона мужчины зависит от уровня эстрогенов женщины, которая с ним рядом»

Кто такая Динкелаккер?

– Инна Артуровна, вы сейчас настолько популярная медийная личность, что я отважился попросить об интервью без личного знакомства. Испытываю огромный интерес к тому, чем вы сейчас занимаетесь. Вы достаточно молодой доктор, но о вас говорят как о маститом враче, специалисте с репутацией. Расскажите, пожалуйста, о своих университетах и учителях. Ваша первичная специализация – акушерство и гинекология?

– Спасибо за приглашение на интервью! Да, я окончила Омскую медицинскую академию в 2010 году. Мой стаж еще не так велик, но студенческие годы были насыщенными. Я из врачебной семьи, мои родители – педиатры. К акушерству пришла не сразу: планировала быть анестезиологом-реаниматологом. Получилось заглянуть в настоящую медицину изнутри, потому что уже со второго курса дежурила в реанимации…

1

– Хотелось научиться оживлять покойников? Я шучу…

– Практически так. Реанимации было больше, чем анестезиологии. Мне хотелось настоящей медицины, такого пути, которым шли мои родители, но чем глубже я в нее погружалась, тем сильнее менялся мой внутренний позыв: меня влекло к здоровью и красоте женщины. Это заставило меня пойти в акушерство: хотелось работать в роддоме. Моим первым учителем и наставником, который привел меня к профессии, был Сергей Владимирович Баринов, заведующий кафедрой акушерства и гинекологии ОмГМУ. После окончания института мне прочили аспирантуру в Омске, но судьба распорядилась иначе. Неуемная натура заставила меня уехать из родного города. Семь с половиной лет я прожила в Новосибирске, там и начала свой профессиональный путь в отделении неотложной гинекологии. Работала в большом стационаре на 240 коек, увидела гинекологию со всех сторон, получила бесценный опыт.

– Выходит, вы оперировали...

– Да, пять с половиной лет работала хирургом. Внематочные беременности, миомы, кисты – всё подряд.  Там, пожалуй, и пошатнулись мои внутренние устои и поменялись взгляды на некоторые вещи, например, на профессиональную иерархию. Судите сами: я, совсем еще «зеленый» кадр, едва приехала из Омска, и на второй день попадаю в операционную, потому что за плечами – школа омского онкологического диспансера, где меня учили Александр Григорьевич Романюк, Александр Сергеевич Марьенко, Александр Иванович Гачкайло…

– Омский областной онкодиспансер – прекрасная школа!  Я тоже мечтал стать онкогинекологом, когда проходил там интернатуру. Меня учила Марина Михайловна Безбородова, заведующая отделением. На мой взгляд, очень важно, что, работая сегодня в эндокринологической гинекологии, вы как хирург видели органы изнутри, знаете анатомию и патоморфологию.

– Неотложка – еще и колоссальная школа жизни! Хирургия научила мгновенно принимать решения; была масса ситуаций, когда хотелось от страха закрыть глаза, открыть – и оказаться в совершенно другом месте…  Это такая ответственность!  У меня не было опыта за плечами, но был дух новаторства и решимость, которая позволяла делать то, что я делала. Трусость и хирургия – несовместимые понятия. Равно как несовместимы хирургия и безответственность.

2

– И как же так случилось, что после романтики хирургии вы сменили сферу интересов и оказались терапевтом, который вслепую, наобум Лазаря, ставит диагноз?

– Меня очень увлекла нейроэндокринология! Вы правы, это неожиданно – вознестись из малого таза к высшей нервной деятельности! Почему так случилось? У меня всегда был внутренний посыл к анализу медицинской информации, которую я получаю. Да, мне прочили большое хирургическое будущее, и способности у меня были, но в какой-то момент я задумалась над тем, что операция – это последнее, что должно случаться с человеком. А что пошло не так, что мы упустили и пропустили? Может, мы способны найти двери в тот узкий коридор, куда направим женщину и избежим операции?..

– Интересно. Это просто профессиональная логика или профессиональное отчаяние?  Я ведь и сам когда-то решил уйти из скоропомощной хирургии лишь потому, что в какой-то момент ощутил эмоциональное выгорание, работая в подобном «комбинате по отрезанию органов».

– Были и моменты отчаяния, конечно. Но не только. Меня привлекало неизведанное, то, что мне было не очень понятно. Ведь хирургия – наука точная и логичная, «шаг влево, шаг вправо» – нет таких вариантов.  А вот гинекологическая эндокринология – это всегда диагностический поиск: «а может, все можно как-то отмотать?». Привлекает загадка, тайна, такова моя дофаминовая натура! Дофамин – это гормон детства, поиска, образования, новых впечатлений. Это то самое, когда ожидание праздника гораздо лучше, чем сам праздник: тяга к знаниям, новаторство, первооткрывательство. Именно это заставляет меня двигаться вперед. У меня никогда нет чувства профессионального удовлетворения, мне все время мало!

– Но как вы стали тем, кто вы есть сейчас? Кто так радикально повлиял на молодого оперирующего гинеколога?

– Здесь, пожалуй, сыграла роль неслучайная случайность: знакомство с профессором Сотниковой (Лариса Степановна Сотникова, доктор медицинских наук, профессор CибГМУ (Томск), президент Российской ОО «Союз независимых экспертов», врач высшей категории — акушер-гинеколог, эндокринолог, репродуктолог — прим. ред.). Близость регионов, приятельство, после — дружба. Лариса Степановна — мой учитель. Как и Светлана Юрьевна Калинченко, доктор медицинских наук, профессор кафедры клинической андрологии и завкафедрой эндокринологии РУДН, вице-президент Российского филиала Европейского общества по изучению вопросов старения у мужчин. К ней я уже пришла со своей определенной базой…

– Калинченко предложила понятие «Квартет здоровья» — концепцию комплексной метаболической терапии. Как вы к этому относитесь? Это некое упрощение и обобщение для докторов или пациентов?

– Для меня это фундамент эндокринного здоровья, идеология, резонирующая с моим клиническим мышлением. Согласно «Квартету здоровья», каждому из нас необходимо постоянно поддерживать нужный уровень половых гормонов, витамина D, Омега-3 полиненасыщенных жирных кислот и антиоксидантов. Всего четыре компонента.

Мне раньше казалось, что царица медицинских наук — хирургия. Но потом поняла, что это совершенно не так. Сейчас для меня во главе угла даже не терапия, а эндокринология. Любое наше поведение, любое «такой уж у меня характер!», красивые мы или некрасивые, счастливые-несчастливые, умные-глупые, добрые или злые — все это удивительным образом подчиняется гормонам.

3

– И все наши архетипы? Интроверсии, экстраверсии, флегматичность, холеричность – это…

– Да! Это все гармония или дисгармония наших гормонов.

Про медицину «5П», анти-эйдж и биохакинг

– Вы исповедуете принципы превентивной медицины. Объясните, пожалуйста, нашим читателям, что это такое.

– Превентивная медицина – профилактическая. Я поддерживаю концепцию «5П-медицины», и считаю, что за ней будущее. Что такое «5П-медицина»? Персонализированная – индивидуальный подход, отказ от «стандартов» лечения. Предиктивная – способная предсказать, какие болезни могут ожидать человека. Профилактическая – предупреждающая любые заболевания. Партисипативная, или, по-другому, пациент-вовлечённая – пациент должен стать помощником врача. И, наконец, позитивная – всё излечивается! Именно таким должен быть настрой у врача и пациента. А еще это умная медицина, с элементами SMART-диагностики, индивидуальными гормональными паспортами, точными прогнозами на основании секвенирования генома, минимальным медикаментозным вмешательством при максимальном использовании способностей самого организма к восстановлению. 

– А если не получается, не лечится?

– Если мы не вылечили, значит, не нашли центральное звено или ключевую проблему. Или не смогли убедить пациента настроиться на позитив. Негативные мысли ведут к выработке холецистокинина, а также гормонов стресса – кортизола и адреналина.

Вот почему меня увлекла превентивная медицина: это дух конкуренции, это дофамин! И здесь не вопрос моей «медийности» или «выхода за рамки» – для меня это означает в профессиональном плане идти на два шага впереди, предугадывать, предвосхищать…

– ...подобно шахматному гроссмейстеру, который прогнозирует ситуацию на три-четыре хода вперед? Обычный доктор видит только симптомы и патогенетическую часть, то есть болезнь. А в понимании причины болезни он зачастую не умнее больного. На любимый вопрос всех пациентов «Доктор, отчего это у меня?» такой доктор должен честно ответить, что «нас не учили «отчего», нас учили устранять последствия»…

– Да, нас научили, нам «поставили руки», дали в эти руки всевозможные методы диагностики и лечения, но в ответах на вопрос «почему» не преуспели. В итоге сегодня поиск причины болезни – разрозненный, узкопрофильный, он распределен по десяткам кабинетов с разными табличками...

4

– Левая ноздря – один доктор, правое ухо – другой! А ведь еще древние римляне говорили: «Лечи больного, а не болезнь!»

– Да, у нас «где болит, там и причина, где симптом, там и орган». Интегративная, она же холистическая медицина, стирает эти заблуждения. Сегодня мы возвращаемся к натуропатии, интеграции, к тому, чтобы заново внимательно посмотреть на пациента, чтобы лечить не анализы, а человека. Как горько выразился Рошаль, «все больше пишем, все меньше лечим!» С этими реалиями современной медицины я не могу смириться. Поэтому на своих приемах берусь за все, что только можно. В большей степени занимаюсь женским здоровьем и уверена на сто процентов, что красота женщины невозможна без внутреннего здоровья и той самой «гармонии гормонов». Уверена, что в будущем мы будем дарить детям генетические паспорта, потому что это удивительно и интересно! Когда сделала свой генетический паспорт, узнала, например, что у меня генетическая склонность к ожирению. Но существует понятие эпигенетики…

–  …эпигенетика: образ жизни, характер питания?

– Конечно же! Пожалуй, самое ёмкое и в то же время точное определение эпигенетики принадлежит выдающемуся английскому биологу, нобелевскому лауреату Питеру Медавару: «Генетика предполагает, а эпигенетика располагает». Это бурно развивающееся в последние годы направление современной науки изучает факторы, управляя которыми мы смогли бы обеспечить генетическую стабильность клеток, замедлить процессы биологического клеточного и системного старения и большинства возраст-ассоциированных заболеваний.

– Как вы относитесь к популярным терминам «биохакинг» и «анти-эйдж-терапия»?

– Не люблю слово биохакинг, потому что оно пришло к нам из ИТ-отрасли, от хакеров, и это «взламывание» – совсем не моя философия. Моя, наоборот, – не «хакнуть», не взломать, а настроить тонкие гормональные струны без какого-то грубого вмешательства. Понятие «анти-эйджинг» также имеет ненужный двойственный смысл из-за своей морфемики. Любое «анти» – это «против», вопреки. Но ведь это противоестественно: мы все будем стареть! И здесь, скорее, важен красивый и здоровый «эйджинг». Вот то, к чему мне хотелось бы привести своих пациентов, и преуспеть в этом профессионально.

Сон, секс, спорт и сало

– Итак, что вы относите к ключевым факторам эпигенетики? На что мы можем повлиять? Нормализация сна, рациональное питание, физическая нагрузка, фармацевтическая поддержка… Вообще, наверное, надо начинать с ментального здоровья?

– Конечно, ведь психоэмоциональная составляющая в нашей медицине стандартов настолько еще «за гранями»!... Даже не могу вспомнить предмет в вузе, где нас как-то к этому подводили. И близко не было.

– Тем не менее, какие научно обоснованные методики помогают выбросить дурные мысли из головы? Другими словами, как сформировать в сознании пациента тот необходимый позитивный настрой? НЛП, эриксоновский гипноз, молитва, медитация?

– Мечта моей интегративной медицины – команда с адекватным превентивным психотерапевтом, потому что более чем в половине случаев на своих приемах я применяю некоторые суггестивные практики, иначе говоря, внушение. Чем глубже в это погружаюсь, тем больше убеждаюсь в невероятной целостности человеческого организма с ног до головы. И в том, что внутри головы творится самое важное!

– Хорошо. Перейдем ко сну. Сейчас понятно, что сон для организма – это не только и не столько отдых. Инна Артуровна, как его нормализовать? Вот, например, оранжевые очки защищают сетчатку от голубого свечения дисплея и позволяют не блокировать синтез мелатонина, который, как выяснилось, является не просто «гормоном сна», но запускает целую цепочку обменных процессов.

– Каскад этих реакций, запускаемых мелатонином, не существует отдельно: это только часть нейроэндокринных взаимодействий. Нет, там настолько все тесно связано… Одним мелатонином обмен веществ не улучшить.  Мы еще очень мало знаем об этих связях. Сейчас появились исследования, раскрывающие роль мелатонина, например, как мощного антиоксиданта, в том числе, в контексте COVID-19…

– И все-таки, какие дозы мелатонина вы рекомендуете? На полках появились уже 10-граммовые таблетки...

– Это так не работает! Большие дозировки не работают. В первую очередь, нужна естественная регуляция сна и четкое понимание: если мы не уснули до 23.00, наш собственный эндогенный мелатонин не будет вырабатываться. Циркадные ритмы – не выдумка, при несоблюдении режима дня центр регуляции выходит из строя очень быстро. Сон нам дан для того, чтобы навести порядок в «центре» и реализовать его на периферии. Назначение мелатонина в качестве заместительной терапии должно быть обосновано. До 45 лет гормональная заместительная терапия вообще не показана. Конечно, это среднее популяционное правило, есть исключения.

– То есть лучше ложиться в сумерках и вставать с солнышком?

– Именно. Моя рекомендация по приему мелатонина – только с целью профилактики джетлага и других рассогласований циркадного ритма человека с природным суточным ритмом, в помощь нашему естественному адаптивному механизму.

– Окей, идем дальше. Что у нас с физической нагрузкой? Зачем тренировать мышцы?

– Без физической нагрузки совершенно невозможно!  Дело в том, что мышца – это тоже «эндокринный орган». Невозможно говорить об антивозрастной терапии, постоянно находясь в релаксации, медитации и занимаясь только «жимом дивана лёжа». Ведь старение всегда связано с понятием инсулинорезистентности. Что это означает? Простыми словами: у человека вырабатывается достаточно гормона инсулина, однако клетки печени, мышц и жировой ткани его «не видят». Клетки теряют способность реагировать на гормон, в результате сахар не усваивается, а остается в крови. Это значит, что клетки не получают нужной энергии, а молекулы глюкозы разрушают стенки сосудов: атеросклероз – это нарушение расщепления и выведения жира и нарушение синтеза белков.  У всех интересующихся своим здоровьем людей должно сложиться четкое понимание о физиологической возрастной инсулинорезистентности, которая неизбежна.

Своими мышцами мы как бы помогаем нашей эндокринной системе, повышаем скорость метаболизма и успешно сопротивляемся инсулинорезистентности в период истощения нашего гормонального запаса. Это несмотря на то, что ресурс наших митохондрий, которые обеспечивают клетку энергией, рассчитан на 12 десятилетних циклов! 120 лет – вот возраст, «запрограммированный» в наших митохондриях, однако всю жизнь мы ведем себя таким образом, чтобы эту программу сократить...

– Это впечатляет. Во второй половине ХХ века в связи с успехами сельскохозяйственных технологий зерновые стали очень дешевыми. Никогда за 40 тысяч лет истории рода Сапиенс углеводы не были такими доступными.  Древние люди после хорошей охоты ели мясо, вытапливали жир, осенью наедались впрок, зимой худели.  Продуктов с высоким гликемическим индексом в рационе человека практически не было: сладенький корешок, яблоко, ягоды – редкость. Эволюционно запасать энергию из жиров для нашего организма – норма, но основным рационом современного человека стали дешевые быстрые углеводы. Получать энергию из углеводов, окислять их – это еще и неэкономно: надо съесть, условно говоря, в два раза больше углеводов по сравнению с жирами, чтобы в остатке получить такое же количество энергии. Правильно я понимаю, что здоровое будущее человечества будет связано с отказом от углеводов? Мы все перейдем на кетоновые диеты? Как вы относитесь к сливочному маслу, свиному салу?

– Организм на высокоуглеводном питании однозначно будет испытывать дефициты. Мы из этой пищи не возьмем для себя ничего. Чтобы утилизировать углеводы, нужны колоссальные энергетические затраты.  Мы берем их изнутри клетки, из наших энергетических станций – митохондрий, таким образом, мы их преждевременно истощаем.

Метаболизм жиров важен, в первую очередь, потому что они обеспечивают работу центральной нервной системы. Наш мозг питается не глюкозой, как принято считать, а кетоновыми телами. И когда человечество перешло на углеводный тип питания, мы сразу столкнулись с дефицитом полиненасыщенных жирных кислот, а, например, широкое применение статинов, снижающих липиды в крови, породило всплеск болезни Альцгеймера. Мозгу нужны жиры!

Что касается диет, тут все очень индивидуально. В каких-то случаях я назначаю кето-, суть которой – жиры плюс белки, в других – нет, потому что есть пациенты, которые чувствуют себя при этом хуже. Всем без разбора эту диету не рекомендую, это не персонализированная медицина, и это не моя философия.

– Правильно я понимаю, что вы не даете никаких общих рекомендаций?

– Какой-то минимум. Само собой, я против трансжиров, и, само собой, я против глютена. Помню рассказы моей бабушки, как в детстве они варили из муки клейстер для обоев. У меня образное мышление, и эта картинка стоит перед глазами: вижу, как ворсинки кишечника залипают, залитые вот этим клейстером-глютеном. В такой кишечник ничего не всасывается, и мы получаем состояние дефицита белка, микроэлементов, других питательных веществ. Когда кишечник, принимающая сторона, не работает, хоть запринимайся: сколько бы и чего бы ты не съел, все мимо. Это так называемый «синдром протекающего кишечника».

Или вот еще пример: пациенты с избыточным весом и инсулинорезистентностью. «Что вы ели на завтрак?» – «Ну я же худею, поэтому утром немного овсянки на воде…».  Стоп!  Ваш организм в состоянии дефицита витаминов, питательных веществ и строительного материала, он может накопить только жир и воду…  Для того, чтобы худеть, нужно есть! Нам нужен строительный материал для синтеза гормонов, для наших рецепторов. Нам абсолютно необходимы белково-жировые комплексы. 

Колоссальная проблема сегодняшнего дня – люди не понимают, что нужно есть…

Про (не)правильное питание

– Удешевление и массовое бесконтрольное продвижение на рынок еды, содержащей опасные концентрации глютена, гидрогенизированных жиров, быстрых углеводов – это «скрытое преступление» против человечества со стороны пищевой промышленности.  Это трудно осознать, но это факт. Как и с табачной промышленностью, нам предстоит большая просветительская работа в отношении вреда этой «еды».

– Да, это момент психологического восприятия еды. Мы перевернули с ног на голову пирамиду удовольствий. На вершине пирамиды не польза и не качество, а вредные пищевые привычки, культивируемые с детства: «ты молодец, ты хорошо все сделал, на конфетку!» Это давно известно, однако за последние 30-40 лет мало что изменилось. И пока мне непонятно, как это изменить.

Понимаю, что моя идеология в принципе не для широкой публики, потому что огромную роль в успехе терапии играет сам пациент. Далеко не каждый готов на это. Из всех «5П»-составляющих новой медицины для меня важнее всего вовлеченность пациента. Всегда говорю, что врач – всего лишь инструмент, и моя задача – дать вам полную и достоверную информацию о вашем здоровье, дать вектор терапии. Вся ответственность за то, что дальше будет происходить с вашим здоровьем и вашим организмом, – на ваших плечах, не на моих. Зачастую у пациента совершенно другой настрой: ответственность лежит на плечах доктора. Человек должен точно понимать, зачем он ко мне идет, потому что сегодня сходить к Инне Артуровне стало престижным. Можно хэштег в инстаграме поставить «ябылауДинкелаккер» – и это гораздо привлекательнее, чем серьезно заняться собой. Не могу сказать, что это меня слишком радует. Женщины, к слову сказать, еще как-то мотивированы долгожданной беременностью, своей красотой, а вот мужчины зачастую на вопрос «что вас ко мне привело?» прямо отвечают: «Посмотреть, кто такая Динкелаккер…»

– Вам приходилось объяснять, что удовольствия могут быть другого характера? Кроме вкусно поесть-сладко поспать? Меня лично мотивировала идея после 50-ти выполнять весь тот объем функций, на которые был способен в 35.  Это же круто!

– Да, и не просто рассказать, а показать. Каждый год приезжаю на конгресс Международного общества по старению мужчин (ISSAM) и вижу его президента Бруно Люненфельда, человека, который сделал иконой тестостерон, подарил миру возможности ЭКО… Ему почти 95 лет, но уровень его нейроэндокринных связей потрясает! Он в абсолютно трезвом уме, в сохранном теле. В кулуарах рассказывает о своих совершенно реальных приключениях: в прошлом году, например, он был в экспедиции в Антарктиде, присылал фото… За ним не успевают молодые, он совершенно неуемная натура. Он не скрывает, что в течение 23-х лет – на гормональной заместительной терапии, и именно она дает ему возможность сохранить тело, дух и интеллект. До 45 лет мы должны беречь свои собственные гормоны, а после должны быть готовы компенсировать их дефицит индивидуально – так много, как нужно, и так мало, как возможно.

– Я тоже не скрываю, что восемь лет – на ЗГТ…  Инна Артуровна, мы подошли к интересной для меня как для владельца аптечной сети теме: какую роль играет фармацевтическая поддержка в ваших методах работы?

– Без фармацевтики я бы ничего не смогла. К сожалению, когда пациенты начинают мне рассказывать, как потрясающе, сбалансировано, разнообразно и гармонично они питаются, приходится объяснять, что это вовсе не так. Даже в идеальном образцово-правильном рационе катастрофически мало необходимых нам нутриентов. Согласно одному из последних американских исследований, для того, чтобы покрыть суточную норму витаминов, минералов и других необходимых питательных веществ, в сутки нам нужно съесть около 50 килограммов пищи. Но это невозможно! Современная пища потеряла как свою энергетическую ценность, так и свою значимость по содержанию микроэлементов.  Сегодня в продуктах огромное количество скрытых углеводов, о которых мы даже не подозреваем.

В современном глобальном мире мы почти ничего не берем из еды, у всех одинаковые тотальные дефициты – йода, железа, витамина D, цинка, магния. И это не проблема «серого Омска с его страшной экологией». Мои пациенты с Кипра, из Турции, из Арабских Эмиратов, из Германии и из Бельгии имеют тот же дефицит витамина D и половых гормонов, и совершенно не имеет значения, кто где живет. Нам неоткуда брать минералы – их в почвах нет!

– Но какие-то витамины или минералы вы можете рекомендовать без проведения тестов? Каким маслом кашу не испортишь?

– Без тестов всем без разбора – это не моя концепция.  Омега-3 – да, без жиров жизни нет, мы об этом уже говорили, но ведь остается вопрос дозировки. Нужно оценить, как работают рецепторы, каковы индивидуальные потребности. Нет такого витамина или минерала, который я назначаю вслепую, ориентируясь просто на какой-то свой опыт или многочисленные исследования. Нет! Все, что нельзя измерить, определить, исследовать, я априори не назначаю. Современная лабораторная диагностика нам позволяет провести почти все нужные исследования, чтобы понимать, что мы компенсируем. Самый частый вопрос от пациенток в моем микроблоге: «что мне попить для профилактики? А ребенку?» Но это так не работает! То же касается пробиотиков: как врач я против бесконтрольного назначения даже профилактических доз бактерийных препаратов. Какими бы высокоочищенными ни были эти бактерии и штаммы, они никогда не станут частью нас. Цель применения пробиотиков – создать условия, при которых наша собственная микрофлора будет активно восстанавливаться и размножаться.

Месяц без штанов

– Медицина превратилась из таинства в сферу услуг и весьма часто предлагает пациентам не то, что им действительно нужно, а то, что умеет делать. Ей надо продавать эти услуги. Чаще всего нам предлагают исследования, в которых мы не нуждаемся. Или же корень зла в малообразованности публики?

– Хватает и того, и другого. Настоящее врачевание – это не про бизнес.  Существует принципиальная разница между лечить и вылечить, и я ориентирована на вылечить. Потому что лечить можно очень долго и это экономически выгодно… Я редко переадресую пациентов к другим специалистам, наоборот, замыкаю их на себе, и если чего-то еще не знаю, то пойду на новую учебу: так быстрее можно вылечить.

– Сегодня модно покупать эксклюзивные услуги, у самых лучших специалистов. Сложно быть модным доктором?

– Нет, всегда внутренне стараюсь держаться особняком. Говорю, что у каждого есть свой доктор, и не факт, что именно я вам подхожу. Более того, у меня нет желания угодить всем: это невозможно. Но с пациентами мне удивительно везет! К счастью, стали обращаться и по поводу профилактики, это меня радует. Моя миссия – гормональное здоровье нации. Пусть на уровне микроблога, пусть на уровне личных бесед, но из таких крупиц складывается просветительство. Рассказывали, что после моих эфиров слушатели целыми организациями замораживали капсулы Омега-3.  Это такой тест на качество: капсула хорошего препарата через 30 минут после размораживания не должна отличаться от той, которая в банке. Еще рекомендую раскусить капсулу Омега-3 и попробовать: должен присутствовать вкус черной икры. В свое время я протестировала всю Омегу-3, что продается в аптечной сети. 

– И какие выводы?

– Лучше свежего дикого лосося ничего нет! Шутки шутками, но, как рассказывала профессор Калинченко, она в своей жизни видела лишь одного человека, кому не нужно было принимать Омегу-3: ему с раннего детства мама утром совала в рот ложку черной икры и ложку красной. И он так рос, и своих детей так растит, и у них прекрасные Омега-3-индексы…

– Инна Артуровна, а как вы растите своего сына? 

– С любовью и вниманием! Кстати, это и про любовь к себе, в том числе.  Правильный контакт с детьми дает правильную отдачу: организм начинает синтезировать окситоцин. Дети, контакт, объятия, тело, танцы, встречи, близкие – все это окситоцин и «женские энергии». Многие мои пациентки жалуются на потерю «женской энергии».  Считается, что у каждого из нас есть доминантный гормон, определяющий наше поведение в социуме, но когда мы начинаем жить в «мужских энергиях», то начинаем болеть мужскими болезнями, потому что тело и дух неразрывны. Часто стали встречаться эндокринные нарушения в молодом возрасте, а ведь это проблема не одной только женщины: уровень тестостерона мужчины зависит от уровня эстрогенов женщины, которая с ним рядом. Когда такая женщина «выплывает» из «эстрогенного озера», иногда рекомендую практику «месяц без штанов»: только платья, только юбки.

– Ваш рецепт поддержания на должном уровне своей собственной энергии?

– Дала обет с 2021 года спасать себя от работы... Хоть немного! Пошла на курсы ораторского мастерства к Любови Петровой. Занимаюсь мобильным фитнесом – для здоровья суставов и спины. Рекомендую его и своим пациенткам. Я за адекватность и регулярность: не кроссфит, не тяжести, не железо: оставим это мужчинам. Несколько лет занималась художественной гимнастикой, а сейчас хочу вернуть в свою жизнь латиноамериканские танцы, сноуборд и, возможно, какие-то женские практики.

– А какие книги посоветуете широкому кругу читателей, Инна Артуровна?

– «Как дела? – Еще не родила!» Риммы Павловны Ефимкиной – о возможностях психотерапии в исцелении бесплодия, о беременности и «принятии себя». «Как химичит наш организм» Константина Заболотного – о принципах правильного питания. «Восходящая спираль» Алекса Корба – о нашем мозге, эмоциях и отношениях с окружающими. «Инсулин и здоровье» Юрия Бабкина – для тех, для кого актуальны вопросы снижения веса.