«Каждый имеет право на здоровую кожу»

— Елена Николаевна, Анна Владимировна, до того, как мы начнем говорить о злободневном, расскажите — как вышло так, что вы связали свою жизнь с медициной в целом и дерматовенерологией в частности?

Е.К.: Мечтала стать врачом, как бы банально это ни звучало. Никаких династий, никаких врачей в семье: мои родители — военные, отец служил в Афганистане, мама — старший прапорщик. Мой родной город — Лангепас, в 2007 году приехала в Омск поступать в медицинский ВУЗ. У меня не было никаких сомнений в выборе профессии: любила общаться с людьми, еще в школе была лидером волонтерского движения, читала лекции о ВИЧ-инфекции, а на переменах помогала школьной медсестре. Учиться было непросто, но я поставила себе очень высокую планку и не могла спасовать. Если честно, думала, что уйду в акушерство, но мне предложили углубиться в дерматологию, и я не пожалела. Хорошую базу мне дали врачи Клинического кожно-венерологического диспансера, где я работала, пока училась в ординатуре. Знала, что пойду в аспирантуру и буду защищать кандидатскую диссертацию по дерматовенерологии. Так и вышло. Сейчас у меня три диплома: врач-дерматовенеролог, врач-косметолог и специалист по организации здравоохранения, а также сертификаты повышения квалификации по направлениям «Трихология» и «Дерматоонкология».

1

А.П.: Мой отец тоже военный, полковник в отставке, тоже боевой офицер, воевал в Афганистане. Все мое детство — частые переезды: вся Россия, Польша… Я, поступая в Омский медицинский ВУЗ, мечтала стать судмедэкспертом. Но муж — а он из медицинской семьи — отсоветовал. Сам и вовсе не пошел в медицину, стал юристом, но мы смеемся, что в жены взял врача, чтобы не разочаровывать семью. И родные, и преподаватели искренне советовали заняться дерматовенерологией, обещали, что не пожалею, будет интересно. После педиатрического факультета, учась в ординатуре по специальности «Дерматовенерология», начала работать в кожно-венерологическом диспансере, вела смешанный прием по дерматологии, венерологии и сифилису. Плюс преподавала на кафедре. Непрерывный стаж работы — 13 лет. У меня первая квалификационная категория по дерматовенерологии, смежная специализация по трихологии, косметологии и по дерматоскопии — это осмотр невусов, то есть родинок.

— Елена Николаевна, чем вас, как специалиста, привлекает работа именно в «Евромеде»?

Е.К.: У клиники превосходная репутация, а мне, безусловно, хотелось работать в перспективном Центре. С лета прошлого года — с момента открытия филиала на Левобережье — принимаю пациентов в «Евромеде» на Лукашевича. Здесь хорошие условия труда, которые позволяют развиваться, не ограничивать себя какими-то рамками. Если для лечения пациентов необходим определенный аппарат, допустим, современный трихоскоп или дерматоскоп — ты обосновываешь, аргументируешь и его покупают. Врач просит оборудование для развития — и врач получает. Это очень важно. К нам можно обратиться по поводу диагностики и лечения заболеваний кожи, ногтей, волос, провести косметологические процедуры — и для всех этих манипуляций есть необходимое оборудование, а у врача, соответственно, есть нужные навыки.

В Европе процессы выстроены именно так: не нужно бегать из одного кабинета в другой, из одной клиники в другую. Вот и здесь так же. Специалист многофункционален. Часто слышу удивленное: «А у вас что, всё это можно?» Да, можно. Не нужно идти отдельно к косметологу, дерматовенерологу, онкологу. Это очень комфортно для пациента.

— Анна Владимировна, вы принимаете в Детском «Евромеде», но на приём к вам идут и дети, и взрослые. Почему, на ваш взгляд, пациенты выбирают «Евромед» — в чем для них плюсы?

А.П.: Елена Николаевна права: мы можем лечить практически всё. Кроме того, мы можем предложить пациенту любую анестезию: от местного до общего наркоза. Процедуру удаления бородавки можно провести одномоментно: не нужно готовиться к ней часами, днями, годами. Вы пришли на осмотр, врач провел обследование, в случае, если кожное образование стоит удалить, пациент сразу проходит в процедурный кабинет. Максимум через полчаса он уже свободен. В штате Многопрофильного центра, как вы знаете, работают хирурги, анестезиологи, проктологи, урологи, и любой специалист готов в нужный момент подключиться к работе дерматовенеролога, если есть необходимость. Я провожу обследования на цифровом дерматоскопе: для нашего города этот прибор — редкость. Если обычный дерматоскоп увеличивает родинку в 25-30 раз, наш — в 100 раз. Мы можем рассмотреть подозрительную родинку, любой сосуд, мельчайшее пигментное пятнышко на мониторе компьютера с очень высоким разрешением. Стократное увеличение позволяет врачу быстро и точно определить структуру образования, точно его дифференцировать. Кроме того, цифровой дерматоскоп позволяет сохранять изображения диагностированных участков: через год мы можем в динамике оценить состояние родинки, которую «взяли на карандаш» — изменился ли размер, поменялся ли цвет, появились ли новые сосуды и так далее.

2

У нас есть оборудование, необходимое для оснащения дерматологического кабинета, хоть и невидимое при этом пациенту. К примеру, там, где удаляют новообразования, обязательно должна быть вытяжка, чтобы пациент и врач не вдыхали частицы того, что удаляет врач — ведь это высокие риски для человека. В «Евромеде» все оборудовано по высшему разряду, здесь максимально безопасно и работать, и лечиться.

— Расскажите, с чем сегодня омичи идут на прием к дерматовенерологу?

Е.К.: С любыми вопросами, касающимися кожи, ногтей, волос. Пациенты приходят с аллергодерматозами, хроническими заболеваниями кожи, грибковыми поражениями и нарушением структуры ногтевых пластин. Мы занимаемся мужской и женской венерологией, а также ведём детский приём. Наблюдаем определённую сезонность. Сейчас лето — и у нас растёт поток пациентов, которые хотят привести в порядок стопы, избавиться от мозолей, натоптышей, трещин на пятках и проблем с ногтями. Осень-зима — сезон лечения акне и пик косметологии: восстановление кожи после активного загара, уходы, пилинги, инъекционные методики, профессиональные чистки. Многие приходят с целью диагностики новообразований, родимых пятен. Конечно, всё это деление условно: вопреки стереотипам, к примеру, удалять новообразования можно не только осенью или зимой. Нет абсолютных сезонных противопоказаний, но есть рекомендации, чего не стоит делать после удаления новообразований, — к ним необходимо прислушаться. Бежать на пляж точно не стоит.

Одна из тревог нового времени — выпадение волос после COVID-19. Причин несколько: с одной стороны, в результате заболевания страдает иммунная система, организм теряет все свои запасы микроэлементов. С другой, для лечения зачастую в ход идут огромные дозы сильнодействующих препаратов: и антибиотиков, и гормонов. И человек замечает, что слишком активно теряет волосы. Если через три месяца скорость этого процесса не нормализуется, тут уже должны помогать врачи. «Волшебной таблетки» и одного рецепта здесь нет, лечим комплексно. Сначала проводим обследование, выясняем, что в принципе происходит в организме, потому что новый вирус бьёт везде. Проводим биохимический и общий анализ крови, смотрим, как работает щитовидная железа, нет ли дефицита микроэлементов и каков общий гормональный фон. Коррекция дефицита состояний — одно из направлений моей работы. Достаточно ли организму цинка, селена, железа, ретинола, витамина D?.. Что происходит в вашем кишечнике? Микробиота – целый огромный сложный мир, а у нас до сих пор принято мыслить стереотипами и говорить: «Ой, наверное, у меня глисты!..»

— Пандемия наложила отпечаток на пациентов ваших кабинетов. А если говорить в целом, портрет пациента дерматолога за последние пять-десять лет изменился — и если да, то как?

А.П.: К сожалению, да. Мы видим всё больше тяжелых форм аллергодерматозов, атипичные формы красного плоского лишая, частые и рецидивирующие герпетические инфекции. Всё шире их локализация: бывает поражено практически всё тело. Мы всё чаще видим токсикодермию, крапивницу, которая сопровождается сильнейшим зудом. Видим тяжелейшие аллергические дерматиты и риноконъюнктивиты у детей — об этом говорят и врачи-аллергологи. Странные, уникальные для нас дерматиты — их миллион! Например, во Вьетнаме на отдыхе девушку покусали песчаные блохи… И таких нюансов много.

— «Импортные» блохи, наверное, всё же, меньшее из зол. В чём, на ваш взгляд, главные причины подобного общего ухудшения здоровья?

А.П.: Причины — в самом развитии нашей цивилизации, нашего общества. Вот пример: существует такое заболевание как онихолизис — это отслоение ногтевой пластинки от ногтевого ложа. Пять лет назад мы видели одного человека в полгода с этим недугом, а сейчас — по пять человек в неделю. Потому что раньше причиной были в основном травмы, а сегодня — тотальное женское увлечение гель-лаком. Или синдром навязчивых движений: дети всё более психоэмоционально нестабильны, они кусают и облизывают губы, а у нас на пороге появляются с пероральными дерматитами, которые раньше мы тоже видели гораздо реже.

В чем причины всех этих нетипичных форм и новых проявлений старых заболеваний у детей и взрослых? Во-первых, это нестабильное питание, которое очень сложно сделать здоровым, даже если употреблять в пищу только то, «что доктор прописал»: что сегодня добавлено в продукты, каким будет химический анализ той же куриной грудки или стебля сельдерея из заморских стран — неизвестно. Во-вторых, это общая химизация нашего быта. В-третьих, широкое и бесконтрольное применение медикаментов, в том числе стероидных препаратов. Человек год-два мажет себя гормонами «для здоровья кожи», а потом приходит к нам со стероидным дерматитом.

3

Безусловно, «гран-при» в этом списке — у экологии, а также растущих социальных нагрузок и стрессов, которые влекут за собой снижение иммунитета. В результате меняются и наши протоколы лечения: 80 процентам пациентов мы назначаем системные препараты, которые помогают бороться с тяжелыми формами, снимать отеки. Крем — «за неделю все как рукой снимет» — увы, в таких случаях уже не работает.

— На многие из этих факторов повлиять крайне сложно. Как же всё-таки профилактировать заболевания кожи?

А.П.: Обращаться к дерматологу на ранней стадии. Пожалуйста, не занимайтесь самолечением! Пациенты приходят к нам после курса лечения, который сами себе назначили: клиника стёрта, анализы сбиты, кожа в стрессе — от неправильного лечения не меньше, чем от самого заболевания. С учётом сложных форм дерматитов, о которых я говорила, надо ещё исхитриться, чтобы понять, что там было изначально — до лечения народной медициной, уринотерапией и припарками с чудо-составами.

Для наших широт характерны особые климатические условия: то палящее солнце, то сухой ветер, то лютый мороз. Поэтому я, например, часто слышу в голосе пациентов отчаяние: «Вы мой десятый доктор, пожалуйста, сделайте хоть что-нибудь». Да, на климат и экологию мы — если не собираемся брать билет в один конец — никак не повлияем. Но надо выкраивать время на полноценный отпуск, и, желательно, на море. Это и другой воздух с целительным для кожи уровнем влажности, и громадное подспорье иммунитету, и снижение уровня стресса.

А пока вы не в отпуске, летом защищайте кожу одеждой, носите головные уборы, солнцезащитные очки с хорошими стёклами — ищите на них пометку UV400. Пользуйтесь солнцезащитными средствами с SPF 50, пользуйтесь ими правильно! Не загорайте на активном солнце с 10:00 до 16:00. Старайтесь не обгорать в принципе — никогда. Сбалансированное питание, отсутствие вредных привычек, полноценный сон — всё это простые и понятные вещи — и есть лучшая профилактика проблем с кожей. Дам ещё пару коротких советов: как показывает практика, такие мелочи порой способны в прямом смысле спасти жизнь. Итак, никогда не выдергивайте волос, который растет из родинки. Так вы травмируете ее изнутри, провоцируя перерождение тканей. Вопрос эстетики? Возьмите ножнички, обрежьте волос! И ещё один важный момент. Осматривайте друг друга, будьте внимательны к близким людям — не только к детям, но и ко взрослым. Вы не можете знать, какие новообразования у вас на спине — вы просто не видите себя со спины, а между диспластическим невусом и меланомой очень тонкая грань… Очень важно не упустить момент, вовремя заметить, вовремя прийти — или привести близкого — к врачу.

— Мы знаем, что ультрафиолет — главный фактор риска онкологии кожи. Давайте поясним, что такое крем с SPF 50 и как наносить такую защиту правильно.

Е.К.: SPF — Sun Protection Factor — солнцезащитный фактор, содержащийся в средстве для кожи. Это вещество, которое защищает кожу от пагубного влияния ультрафиолетовых лучей. Что означают те самые цифры на упаковке с кремом? Они указывают на то, сколько времени можно провести на солнце, не получив ожога. Для этого нужно цифры умножить на количество минут, за которые вы обгораете на солнце. К примеру, средство с фактором 30 позволяет провести на солнце безопасные 150 минут, если ваша кожа краснеет за пять минут. Но не всё так просто! Обеспечит ли средство с SPF 50 в таком случае защиту на 250 минут, то есть на четыре с лишним часа? Увы, нет. Дело в том, что любое солнцезащитное средство теряет свои защитные свойства спустя пару часов после нанесения, ведь на коже происходят тысячи различных реакций, кроме того, мы потеем. В чём тогда разница? Высокий фактор защиты имеет значение для людей с чувствительной кожей или с большим количеством родимых пятен. Так, SPF 15 защитит нас от 93 процентов UVB-лучей, SPF 30 — от 97 процентов, а SPF 50 — от 98-99 процентов UVB-лучей.

— Скажите, как нужно следить за родинками и что должно в действительности стать поводом для визита к врачу?

4

Е.К.: Асимметричность невуса, изменение цвета или границ — вот поводы для настороженности. Обратиться к врачу стоит, если вы травмировали родинку, появилась корочка, язвочка, эрозия, шелушение или покраснение вокруг. Или же она стала доставлять неприятные ощущения — зуд, покалывание, жжение. Сегодня пациенты знают о меланоме, часто обращаются с целью диагностики новообразований, такая онконастороженность пациентов и забота о своём здоровье не может не радовать. У родинки же края гладкие, ровные. Никакого самолечения, манипуляций или удаления! Чем раньше пациент обратится к дерматологу, тем благоприятнее будет исход.

— Как происходит удаление новообразований?

Е.К.: Удаление происходит радиоволновым методом на аппарате «Сургитрон», который называют «холодным хирургическим ножом». Доброкачественные новообразования таким образом можно удалить на любом участке кожи. Это однократная процедура, повторная манипуляция не требуется. Радиоволны воздействуют исключительно на патологическую зону, здоровые ткани при этом не травмируются. Период реабилитации крайне короткий, никаких перевязок и швов. На месте удалённого новообразования формируется аккуратный рубчик или пигментное пятно.

А.П.: Мы занимаемся и коррекцией рубцов. Опыт позволяет очень точно спрогнозировать исход регенерации тканей. Лицо, грудина, шея — в этих местах мало жировой прослойки, и у дерматолога свои хитрости, какое средство назначить, чтобы после удаления не осталось выраженных рубцов. Хочу сказать, что чем больше я работаю, тем меньше я удаляю. Раньше — практически всем. Но когда ты проходишь десятки обучений, а через твои руки проходят тысячи пациентов, у тебя появляется какое-то шестое чувство, врачебная интуиция. Она тренируется практикой. Есть объективные медицинские причины, а есть желание пациента, когда, например, родинка расположена в месте повышенной травмоопасности, она мешает, не очень эстетична. Но это не означает, что нужно удалять, и немедленно. Возможно, родинка ещё растет. Или на её месте однозначно будет рубец, и немалый, гораздо менее эстетичный, чем сама родинка.

— После удаления полученный материал всегда отправляется на гистологию?

Е.К.: Только при необходимости. Существует ряд новообразований, при удалении которых гистологическое исследование не требуется. Если я заподозрила, что новообразование злокачественное, или есть признаки меланомы, пациенту даётся заключение по дерматоскопии новообразования и направление к врачу-онкологу, который ведёт пациента в дальнейшем. А вот папилломы, к примеру, отправлять на гистологию не нужно.

— Во всем мире ежегодно наблюдается пятипроцентный прирост заболевания меланомой — это общемировая тенденция…

Е.К.: Да, меланома, действительно, выявляется часто. Никто не защищён от её появления: даже самая маленькая родинка может оказаться меланомой. Чаще всего это связано с появлением нового невуса, а не с перерождением уже существующего. Неправильная форма, странная пигментация, субъективное беспокойство, которое доставляет невус: если вас это настораживает, идите к врачу. Никто не наругает и не отправит за дверь за то, что вы перестраховались. Меланома кистей и стоп очень коварна, коварнее, пожалуй, только беспигментная. За год мы выявили у себя в кабинете три злокачественных новообразования. Очень хочу донести до читателей важную мысль: никто не умирает от того, что ему удалили родинку. Плохо бывает тогда, когда нет достойного и полного обследования или выбрана неправильная тактика. Успокою немного: у детей меланома — редкость.

А.П.: Наша задача — обнаружить меланому на ранней стадии, потому что тогда прогноз благоприятный. Меланому 2-й и тем более 3-й степени — когда родинка «провалилась», над ней серо-голубая «вуаль», свободные сосуды — любой человек видит уже невооруженным взглядом. Наша цель — меланома-1. В мире ежегодно диагностируется 230 000 новых случаев меланомы, в 28 процентах случаев заболевание приводит к летальному исходу, так как выявляется на поздних стадиях. Поэтому в конце мая в России в тринадцатый раз прошел День диагностики меланомы. Данный проект поддерживают врачи-дерматологи из 33 стран Европы. Любой желающий в этот день мог прийти в «Евромед» на бесплатную диагностику: мы, врачи-дерматологи, также приняли участие в акции, которая направлена на повышение качества раннего выявления меланомы кожи. Радует, что люди всё же становятся более грамотными и порой приходят целыми семьями.

— Кто ваши самые сложные пациенты?

Е.К.: К диагнозам это не имеет отношения. Сложные пациенты — те, кто в силу особенностей характера ведёт себя агрессивно, не верят тебе, ставят под сомнение каждое твоё слово и так далее. А больше всего я люблю своих маленьких пациентов, несмотря на то, что с ними тоже бывает ох, как непросто. Убеждена: чтобы вести детский приём, нужно самому быть родителем. Одно дело — знать в теории, другое — понимать, что вот эту огромную таблетку ты ребёнку в рот не засунешь. Или знать, как ведёт себя кожа под памперсом. Или что суточный ритм ребёнка — не пустые слова... Так что сейчас я очень хорошо понимаю мам, которые приходят ко мне на приём со своими малышами. К слову, радиоволновым методом очень хорошо убираются бородавки у маленьких деток. Анестезия, 15-минутная процедура — и всё. Никаких мучений с жидким азотом из нашего собственного детства.

— А в лечении акне дерматологи с годами продвинулись?

Е.К.: Да, безусловно. Мы лечим и детей, и подростков, и взрослых — и лечим успешно. Варианты есть всегда, и не всегда всё сводится к системным ретиноидам, хотя если есть показания, мы будем использовать и их. Тут очень важно грамотное обследование, в том числе и кишечной микробиоты. Пожалуйста, не занимайтесь самолечением! Акне могут иметь совершенно разную природу, кроме того, часто путают акне и розацеа, а тактика ведения при этих заболеваниях разная.

А.П.: Сейчас каждый второй ребёнок с акне, мы видим и очень запущенные случаи угревой болезни — это папуло-пустулёзная форма или конглобатная форма, которая характеризуется глубокими узловато-кистозными рубцующимися высыпаниями. На это влияет и наследственность, и питание, и изменение гормонального статуса, и особенности работы ЖКТ. И если раньше мы лечили местно, то сейчас всё чаще это не помогает, потому что не влияет на основное звено патогенеза. Акне — мультифакториальное заболевание, и лечения требует комплексного. При тяжёлых формах мы используем системные ретиноиды — они наши хорошие, но не единственные помощники. Вам не нравится ваше отражение в зеркале, и вы отчаялись что-то изменить, а косметологические уловки бессильны? Сделайте самую простую вещь: придите к врачу! Каждый имеет право на здоровую кожу.

 

Лицензия ЛО-55–01–002699 от 20.04.2020 г.

℗