Методика доброты

— В детстве мечтала заниматься чем-то творческим, — говорит Кристина, 21-летняя студентка Омского государственного педагогического университета и дефектолог омской Школы Бороздина. — Но чтобы обязательно с детьми. Братьев-сестер от мамы с папой не дождалась, возилась со всем двором. По-моему, очень важно на работу идти с радостью.

Первый день на работе ее не порадовал. Однажды, два года назад, заскочила в детдом №1, где работал отец, и наткнулась на директора. Елена Николаевна Толпекина, выяснила, что Кристина учится на факультете дошкольного образования. «Приходи на наши занятия, — сказала, — посмотришь, познакомишься».

1

Кристина волновалась: в Школе Бороздина — дети особые, не только с физическими проблемами, но и с психическими. Но пришла.

— Елена Николаевна меня обманула: ничего я не смотрела, сразу стала работать с ребенком, — смеется она. — Потому что, если смотреть со стороны, можно на всю жизнь испугаться. Надо пробовать — не сможешь выстоять в первый раз, можно больше не приходить.

Кристина высидела в углу. 6-летний Алешка сначала обстреливал юную учительницу деревянными кубиками, потом взялся за тяжелый стул… Вопреки педагогике, Кристина взяла в руки мягкую игрушку и швырнула обратно. Мальчик, почувствовав, что ему дают отпор, притих.

— Мы с ним подружились не сразу. Первые год-полтора занимались там, где ему удобно — на полу, под столом, за шкафом. Сейчас Алешке 9, он ходит в первый класс адаптивной школы, мужественно терпит уроки и, приходя домой, сразу падает спать. Большая эмоциональная нагрузка. Дети ведь разные — кому-то надо, чтобы вокруг было много людей, за которыми можно тянуться. А кому-то лучше в узком кругу, в доброжелательной обстановке — им даже подходить к тебе не нужно, чтобы сразу понять, общаться с тобой или нет, злой ты или добрый. Если мы становимся не нужны — это победа. Но у нас дети такие, которых вообще больше нигде не берут…

Детский дом №1 закрыли в 2014-м — решено было считать, что сирот в Омской области больше нет. Как и особенных детей — Школу Бороздина закрыли вместе с ним. Приютил ее Центр реабилитации «Рассвет», и теперь здесь соединились медицина и педагогика.

— Это оптимальный вариант — когда ребенок в течение трех недель проходит медицинскую реабилитацию, а затем с ним в течение года работают наши специалисты — педагоги, психолог, логопед, дефектолог…, — считает директор Школы Бороздина Елена Толпекина. — Работаем с мамами и папами — как правило, им тоже нужна помощь, поэтому создали что-то вроде родительского клуба. Дружат, делятся опытом, играют в театральных постановках, вместе проводим праздники.

Педагоги школы не делают акцент на диагнозе ребенка, часто даже не зная его. Диагноз — это ограничение, а возможности человека безграничны. Как заметил Алексей Иванович Бороздин, новосибирский музыкант-педагог, по методике которого создано образовательное учреждение: «Перед вами маленький человек. У него есть глазки, носик, ушки. Все! С ним можно работать». С помощью изобразительной деятельности, музыки, игры, театра учителя здесь дают своим подопечным представление об окружающем мире. Особое внимание уделяется эмоциональному развитию. Ребенка не одергивают, ничего не запрещают, но и разрешают не все. Например, не разрешают делать за него работу, которую он может выполнить сам.

— Если малыш не умеет сам одеваться, а надо на прогулку, мы будем ждать его полчаса, час, — делится Кристина. — В крайнем случае будем одеваться вместе. Он должен сам — это принципиально. Мы и мамам это объясняем — они ведь обычно торопятся, терпения не хватает…

Запрещать, давить — опасно. Один из малышей, например, боялся … пирамидок. Занимался в адаптивном детсаду, где его заставили сесть за стол, задвинув стулом, дали в руки игрушку — собирай. Он возненавидел пирамидку так, что на психолого-педагогической комиссии не сумел взять ее в руки. Разбираться не стали — поставили диагноз «глубокая умственная отсталость». 10-летнюю Нина получила тот же приговор:

— Она умница, — горячится Кристина. — Все может, думает много, трудолюбивая. Но медленно все — чтобы карточку выбрать, надо всем телом повернуться, спастика сильная, потому и говорить не может хорошо. Даже в адаптивной школе ее ждать не хотят…

Терпение — пожалуй, главное качество, которое требуется педагогам Школы Бороздина:

— У нас есть девочка Маша — ее даже в соседнем здании санатория знают все, — рассказывает Кристина. — Умеет говорить, но у нее не складываются в голове логические цепочки. Первые две недели вообще кричала безостановочно — стекла вылетали, головы болят. Хочет пить, а не понимает, что надо либо учителя попросить, либо самой налить. Год уже разъясняем. С водой, кажется, справились. Но вот идет недавно с двумя мячиками в руках и мячики требует, не понимая, что они уже у нее. Но есть дети, которые не говорят — с ними еще тяжелее. Пока мы научимся друг друга понимать! А ребенок расстраивается, может на пол упасть, и силком нельзя поднимать — еще сильнее будет биться. Они не только все вместе особенные, каждый — со своими особенностями. Не сразу поняли, почему не получается общение с Сережей, хотя интеллект сохранный. Оказывается, он не может сделать что-то, пока не поймет процесса, не опробует на себе. Вот любит пельмени, но не мог маме даже показать, мол, свари, до тех пор, пока сам не освоил все этапы их приготовления!

Мамам — а в большинстве случаев больного ребенка тащат на себе все же они — часто не хватает не только терпения, но и понимания. Многие не могут принять своего ребенка — иного… Одного ученика с синдромом Дауна мать привозила закутанного, как шпиона, и .. с шапкой, натянутой на глаза, зеркало души. Говорила, что даже родственники про него не знают.

— Конечно, это тяжело, — не осуждает Кристина. — Особенно, если люди не слишком сильные морально. Тем более, что никакой поддержки в роддомах нет. Очень многие рассказывают, что, когда рождается ребенок с проблемами, им сразу медики начинают втолковывать: «Отказывайтесь, он овощ, вырастет, но от шкафа вас не отличит». Ни педагоги, ни психологи к таким семьям не прикрепляются. Какие-то общие службы, про которые далеко не все знают.

В Школе Бороздина ученики разного возраста — есть двухлетние, есть 20-летний… Но все — дети. Тонко чувствующие — недоброжелательность их пугает без всяких слов. Много понимающие, но не всегда способные это выразить…

— Я сначала думала, что учу их, а теперь понимаю, что это они меня больше учат… — признается Кристина. — Нам Алексей Иванович Бороздин объяснял, что надо отвлекаться, забывать про недуги. Ну мало ли, идет не так, руками машет — ведь и здоровые так ходят, балуются, например. Им, конечно, трудно — общество воспринимает плохо. Папа один недавно рассказывал, как подрался с другим папой на детской площадке за то, что тот назвал сына дураком… Если бы у нас рассказывали побольше о том, что такое — психические заболевания, как с ними жить, было бы уже проще. Я ведь и сама раньше видела детей с физическими недугами, а про душевные не знала. Люди бывают агрессивны как раз от незнания — неизвестное пугает. Если бы наши ребята могли общаться с обычными сверстниками хотя бы раза два в неделю в обычной школе, играли, проводили мероприятия вместе, это всем бы помогло. И нашим, и обычным — они бы уже не стали такими «папами»…

Пока ученикам Школы Бороздина удобнее общаться с собаками, чем с чужими людьми. Канис-терапия дает серьезные результаты. 6-летний Славе Юрченко, у которого детский церебральный паралич, недавно пошел с помощью пневмокостюма «Атлант». Кинезиотерапия с его использованием — один из методов, разработанный профессором-реабилитологом, доктором медицинских наук Валидой Исановой. Ее система модулей движения заставляет работать даже те мышцы, которые давно бездействовали. Но вот беда — мышцы Славика уже могли двигаться, а голова мешала.

— Собаки у нас большие, красивые, добрые. Увидел, и забыл все страхи — пошел обниматься, — смеется Кристина.

Каждые две недели в Школе проводят мониторинг, демонстрируя родителям видеосъемку занятий, рисунки и поделки ребенка. Методика Бороздина быстро дает результаты, и, как никакая другая, способствует тому, что аутисты, которых здесь большинство, выходят на второй уровень работы. Он более сложный, приближен к школьным занятиям. Дети на занятиях уже объединены в пары. Методика позволяет педагогам взаимодействовать даже с наиболее «тяжелыми» детками, готовить их к коррекционной школе. Но главное в любой « методике», как считают здесь — человечность и любовь к детям.

— Тимофея мама привела в летний лагерь с одним желанием — пусть он хоть однажды ее поцелует, — вспоминает Кристина. — Это действительно очень тяжело, когда нет эмоционального отклика от ребенка. Он может даже выполнять то, что говоришь, но — как маленький робот. Стали разбираться. Мама молодец, сына очень любит, он стал для нее стимулом в работе — организовала свое дело, стала генеральным директором. Но устает, слишком вросла в эту роль. А мальчик очень любит тепло — и душевное, и физическое. Он три месяца у нас в лагере был, мы его так залюбили! Мам приходит однажды, а он — с разбегу ей на шею! Она растерялась, а он опять, и так полчаса — и усталость, и счастье необыкновенные. Им всем очень не хватает тепла — то, что обычным детям достаточно, мало.

Работа у Кристины тяжелая. Иногда хочется окунуться в другую жизнь. Конкурсы красоты — ее хобби: там учат красиво танцевать, правильно ходить, вести себя строго по этикету. В общем, не думать…

— Многим кажется, что конкурсы красоты — это глупость. А я вот недавно была в Москве на «Мисс офис». Там девочки — менеджеры, директора, экономисты… Окунусь в другую жизнь — красивую, но какую-то «вынужденную», и понимаю, как скучаю по своим детям, по своему коллективу. На всякий случай стараюсь не рассказывать, кем работаю — чтоб не завидовали, — совершенно искренне говорит светлая девушка Кристина Запольских.