Миротворец

Его почерк узнаешь в любом проявлении. Потому что так может рисовать только человек с большим запасом любви.

Гуси, коровы, деревья, старики, кошки, ангелы, дети, собаки, снег, – он в них купается, растворяется. Он знает про них всё: от рождения и до самого-самого конца.

Он пишет не красками, но сердцем. И рождаются рыжий лис, летящий над деревней по ночному небу. И рыжий лес, осыпающий землю золотом листвы. И рыжий кот, задумчиво глядящий на реку. И снежная нежность, укрывающая остывшую землю…

Как же после этого хочется жить, петь, и думать, и плакать, и улыбаться. И откуда-то с антресолей памяти достаёшь детство. И ощущение вечного лета и счастья, потому что картины художника Владимира Чупилко — добрые и домашние, как мамины булочки с изюмом.

…В Либеров-центре идёт творческая встреча с Владимиром Анатольевичем Чупилко, чья выставка под названием «Вдалеке от суеты» с 14 декабря не только украшает музейные стены, но и всяк сюда входящего утешает, обнимает и примиряет. С миром и самим собой.

На втором этаже зрителей встречают тридцать произведений, на которые художник «запустил жизнь» в прошлом и позапрошлом году. От картин идёт свет. Потому что, по словам самого Владимира Анатольевича, он «делает только то, что любит». В стеклянных витринах на картинках-лубках дружно живут-поживают «братья меньшие» художника: лисы, волки, кошки и собаки.

— Это Сайка, — представляет автор пятнистую кошку, хитро выглядывающую из-за штакетины. — Она у меня дома жила, потом умерла, и я пригласил с улицы Умбру.

— ???

— Кошка коричневого цвета, поэтому и Умбра. Художественное такое имя. А есть ещё Умбра Жжёная: она как-то зимой котёночком пришла погреться на углях, где мусор сжигают, да бочок и подпалила немножко. Так и стала Умбра Жжёная.

Заглядывает кот Приблуда. Есть Краля. Страшная — жутко! Но она же девушка, и ей очень приятно такое имя. Летом мои кошки расходятся по всяким важным делам, а зимой только окошко открою — все прыг на подоконник и ждут.

 

— А этот полосатый красавец – хвост трубой?

— Тихон мой, само спокойствие. Умер уже, вот только картинка и осталась...

— А вот Володя свою собаку нарисовал, — слева от нас дамы обсуждают чёрного пса с высунутым розовым языком. Картина называется «Это наша земля».

— Это Гром, — объясняет Владимир Анатольевич. – Когда квартиранты из соседнего дома уезжали, не знали, куда собаку деть, вот я у них за копеечку и выкупил. Грому это никаких неудобств не доставило — только через забор ко мне перемахнуть.

— А как часто над вашей деревней пролетают лисы? – интересуюсь крылатой плутовкой, парящей в ночном небе на картинке «Зимнее небо деревни».

— Пока не стреляют – летают, — смеётся художник.

— Это часом не Лис из «Маленького принца»?

— Лисички — наши, местные, не французские. Они к нам из лесу заходят. А зимние ещё и летучие, просто не все их видят.

— Судя по картинам, волки у вас тоже частые гости...

— Да не волки они! Хотя мне и самому непонятно, кто это: то ли бродячие собаки, то ли волки. Я их просто рисую. Волки — санитары леса, тоже имеют право на жизнь. Иногда они возле деревни песни поют, иногда просто гуляют…

— Интересно у вас в Кормиловке: лисы по небу летают, волки за деревней поют, кошки по заборам…

— У меня заборы старые, а чтоб не выбрасывать, я из них рамы для картин делаю. В деревне ничего не пропадает, всё идёт в дело. Всякие железки ненужные во дворе валяются – их тоже на рамку. Красиво.

— В вашей семье есть ещё художники?

— Рисуют все: внуки Прохор и Лука, дочери Евгения и Дарья. Обе «художку» заканчивали. Старшая, как я, училась на «худграфе». Профессионально они, конечно, рисованием не занимаются, но это и не главное. Главное, что это обогащает. Живопись, музыка, поэзия — любое искусство обогащает человека.

— И жена рисует?

— Нет, Людмила делает очень красивых кукол. Она с нуля создавала Кормиловский краеведческий музей, была его директором.

— Сколько времени у вас уходит на создание картины?

— От нескольких лет до нескольких часов, всегда по-разному. Киргизские работы (Серия пейзажей из весеннего путешествия по Киргизии – прим.авт.), с натуры, быстрые, потому что пленэрные вещи требуют быстроты. Китайцы говорят: художник должен пройти тысячи километров ногами, но создавать картину в мастерской. Вот и я выезжаю, набираюсь впечатлений, а потом создаю: не по памяти – по впечатлениям. Для меня важно пройти по земле ногами, ещё лучше – полежать, потрогать её руками.

— С детства художником мечтали стать?

— Рисовать любил всегда, а хотеть стать художником вряд ли. В семье никто не рисовал. Правда, как только мы переехали в Калачинск, там открыли художественную школу. Как будто специально для меня. Но даже учась в школе, я не видел себя в профессии художника. Это позже сложилось. Старший брат отучился в Омске на «ин.язе» и говорит: что ты мучаешься, иди на «худграф» – хороший факультет.

— Ни разу не пожалели?

— По молодости были переживания. Мама — медсестра, отец — лесник, а я какой-то разгильдяй. Мама людей лечит, папа деревья сажает, а я хожу, рисую что-то, что в общем-то никому не нужно. Но потом с годами стал очень благодарен небесам, что Господь такую профессию дал. Творчество ведь очень сильная вещь. Это качество, присущее Богу. Творчество — элемент небесного, возможность быть сопричастным Творцу. Муки творчества тяжелы: когда что-то не получается, можно и кисточку сломать, но радость творчества не сопоставима с муками.

— А самая любимая на этой выставке картина есть?

— Самая любимая та, которую делаешь. Переживаешь за неё, болеешь. А когда написал, немного отстраняешься, думаешь: можно было и по-другому нарисовать. В какой-то момент каждая из этих работ была любимой.

…Искусствовед и куратор выставки Галина Лузянина говорит: художники не любят рассказывать о себе. А чтобы зрители смогли узнать их поближе и задать вопросы, существуют творческие встречи.

— Сегодня, вдалеке от суеты, мы встречаемся с личностью, которая аккумулирует в себе русское духовное начало, — Галина Егоровна представляет собравшимся в зале виновника выставки, который, по-моему, не требует никакого представления. Человек, похожий на Дон-Кихота из старого советского фильма, в своих работах всё сказал. Без единого слова. — Художник определил для себя свой мир: очень добрый, чистый гармоничный. Важно, что он сохраняет своё мировоззрение, и этим определяется его творчество, его идеалы, его православная вера.

Каждая тема требует своего подхода, конечно, Владимир Анатольевич вынашивает замысел, конечно, его питают поэзия, литература, музыка, понятно, что его творчество тоже стремится к синтетическому сплаву. Есть здесь и звуки природы, и музыка, и чистота, и простота, и гармония – то, что сегодня так необходимо человеку.

Владимир Анатольевич легко расстаётся со своими работами, много дарит — бескорыстная душа! — и вообще не считает, сколько он создал работ. А между тем своими произведениями он создаёт свой Храм, на одном холсте соединяя, казалось бы, несоединимые вещи. В итоге получается по-доброму красивая, тёплая и, главное, искренняя работа.

Володины работы проникнуты духом православия, чистотой и святостью. И когда мы утром приходим в зал, где располагается его выставка, у нас возникает такое же отношение, как к храму. Не во всякой экспозиции почувствуешь себя так комфортно, как «Вдалеке от суеты».

— Все мы вышли из Советского Союза, — говорит директор музея «Либеров-центр» Елена Андреевна Буйнова, — все наши художники, все мы прошли одни советские школы, воспитание у нас в одном духе и образование в одном стиле. Но, посмотрите, насколько разные сформировались мастера. Мы, искусствоведы, можем описать картину, но как художник пришёл к ней, к этому образу или к этой манере – великая загадка. Название выставки — «Вдалеке от суеты» — изображает отношение Владимира Анатольевича к творчеству. Это его внутренне состояние — творить вдалеке от суеты. Поэтому и возникают такие умиротворённые, вдумчивые, философски направленные, очень тонкие работы.

Участники встречи спрашивают художника про любимое время суток.

— Я, наверное, неправильный художник, — отвечает Владимир Анатольевич, — но люблю ночь. Когда тихо и спокойно, когда особое состояние времени: что-то поскрипывает, вздрагивает, всхлипывает. Ночью слышишь звуки, которых днём не ощущаешь. Ночь позволяет настраиваться на нужный лад.

Всем присутствующим в зале не даёт покоя картина «Замирание». Она удивительная и многослойная. Наверху — засыпанная снегом деревня, а под снегом — яблоневый сад в бело-розовом облаке бесчисленных лепестков, и двое — он и она — лежат на траве, а между ними растёт яблоня. И все, конечно, просят художника, чтобы он поведал: что да как.

— Она из разных мест души, — улыбается Владимир Анатольевич. — Из разных переживаний: жизнь, смерть, любовь, зима, весна… Многосложная, одним словом. Любую картину надо прожить, как стихотворение. Есть придуманное, но оно всё равно прожито. Художнику нельзя рассказывать про свои картины. Я бы хотел услышать, что вы скажете по этому поводу. А то я расскажу и навяжу своё мнение, убью в вас художника.

— Давайте я начну, — предлагает одна из участниц встречи, — времена года меняются: после зимы наступит весна, и будет цвести яблоневый сад. Яблоня — символичное дерево, символ плодородия. У пары, лежащей в её корнях, нет страсти и огня, но это и не нужно. Есть спокойствие, тихая любовь, что вместе, до старости, до самого-самого конца…

— Как поэты говорят символами, так и Володя, — подхватывает «эстафету» поэтесса Светлана Курач. – Это образность, близкая к поэзии, художник пришёл к символизму. Несмотря на академическую школу, он использует схематичность в изображении человека. У тебя (обращается к художнику) одинаковое с Шагалом состояние духовной емкости, оторванности от земли. Из двоих вырастает яблоня, и не надо никаких портретных изображений — надо передать духовную составляющую взаимоотношения людей. Наверное, это какая-то идеальная концовка трудной, длинной, прожитой вместе жизни. Они лежат на земле и одновременно парят над нею, и из них вырастает сад…

Председатель правления Омской областной организации Союза писателей России Валентина Ерофеева-Тверская говорит:

— Я не знаю таких людей, которые бы приехали в Кормиловку в гости к Чупилко и уехали без подарка. Но самый главный подарок – это Володя. Долгие разговоры с ним – это как из родника напиться.

Я много лет дружу с замечательными омскими художниками, у меня есть их картины, но самое большое место в моём доме занимают работы Владимира Чупилко. Потому что они — живые. Это энергетика, здоровье, мудрость. В каждой чёрточке, в каждой снежинке…

Как главный редактора журнала «Литературный Омск» я не могу не сказать, что Володины «Сказки для взрослых» были опубликованы в одном из номеров, и теперь, как меркантильный человек я спрашиваю: не найдётся ли у него ещё чего-нибудь литературного, потому что в этой области он попробовал себя весьма успешно. Он талантлив во многом.

— Графоманство чистой воды! – успевает вставить смущённый виновник встречи.

— Ну уж, вы журнал так не принижайте, — картинно «обижается» Валентина Юрьевна и продолжает:

— Щедрость Чупилко не только материальная, но и духовная. Я знаю, что он написал двенадцать апостолов и отдал в храм…

— Так, про кого мы тут сейчас разговариваем? – Владимир Анатольевич протестует, чтобы о нём говорили в таком духе.

Что и говорить, мы привыкли чествовать людей посмертно, после земной жизни, когда юбиляр там, на облаке, в раю смотрит свой небесный телевизор…

— Я считаю, что при жизни надо говорить мастеру, что он мастер, — настаивает главный редактор «Литературного Омска». — Володя мог быть членом Союза художников, но он в нём не состоит, потому что спрашивает с себя очень строго. У него нет каталога работ. Никто и никогда не издавал книгу с его произведениями.

— Есть Интернет, там можно посмотреть, — парирует Владимир Анатольевич, — и потом я не такой великий мастер, чтобы меня издавали.

— А между тем это человек-родник, — Валентина Юрьевна упрямо «не слышит» доводов художника. — Я получила глоток родниковой воды. Я уйду отсюда с наполненным сердцем. И это очень хорошо, что Володины работы выставляются в «Либеров-центре» — музее, который тоже насыщает энергетикой. И пусть не иссякнет сюда людской поток.

…После поздравлений и объятий, общего фото на долгую память и фото вдвоём с художником я ещё раз включила диктофон. Потому что во время разговора с пришедшими на встречу художник обронил такую фразу: «Жить и не послужить своим талантом Богу – это неправильно».

— Владимир Анатольевич, а когда вы пришли в храм?

— После операции. Двадцать два года назад. Человек приходит в храм через скорби, а надо через красоту — когда понимаешь, что именно Бог создал всё это, а не просто какие-то космические пылинки летали-летали и чудесным образом соединились.

Шансов выжить у меня было меньше, чем умереть. Поэтому когда остался живой, пришёл, предложил: давайте чем-нибудь помогу, отблагодарить хотел. Раз остался живой, надо быть благодарным. Это присуще, наверное, всем людям. Нужно быть благодарным и радостным, что ты живой и ходишь по этой земле. Удивительная штука — жизнь. И болезнь — удивительное дело. Она была не просто так. Это и формирует человека. Друзья, окружение, конечно, тоже, но чаще всего скорби, как ни странно. Человечность пробуждается не когда вокруг всё хорошо, а когда тяжело.

— А какой бы совет вы дали сейчас, когда всё вокруг тяжело и непросто?

— Тут советы давать – дело неблагодарное. Мне проще, я доверяю небесам, знаю, что Он посылает только то, что нужно. И когда. И кому. Он из любви это делает. Я не могу об этом беспокоиться. Тут всё на полном доверии, нет переживаний, мне повезло, наверное. Ну, и творчество помогает. Любое творчество помогает. Даже обыкновенное рукоделие успокаивает нервы, приводит в порядок душу и оставляет человека в человеке…

Вместо послесловия.

У моего младшего сына была учительница – Любовь Геннадьевна Макарова. Она преподавала декоративно-прикладное искусство на Станции юного техника, что в Нефтяниках. В январе 2022-го в «Либеров-центре» Любовь Геннадьевна увидела выставку Владимира Чупилко «Снежный ангел». Ангелы вылетали из-под рук мальчика, который валялся на снегу, делая «бабочку». И тогда всем детям она предложила нарисовать себя в роли этих самых снежных ангелов. Видели бы вы, сколько чудесных крыльев «выросло» тогда у мальчишек и девчонок: белых, голубых, бирюзовых, нежно-сиреневых.

В сентябре Любови Геннадьевны не стало – болезнь, с которой она жила много лет, оказалась сильнее. Но в память о ней у наших детей остались ангелы. Снежные ангелы, которых придумал художник Владимир Чупилко…