Алексей Венедиктов: «Соцсети не могут конкурировать со СМИ как не может рыба конкурировать с птицей»

О первом в жизни визите в Омск

Последние два года приезжаю туда, куда меня зовут: на мероприятия, связанные с политикой или медиа. Вы находитесь на моем маршруте, где, помимо Омска – Владивосток, Воронеж, Чита, Пермь и Великий Новгород. Я уже на седьмом десятке, и нужно посетить много мест, где я не был, чтобы потом туда унести свои впечатления и кому-нибудь там про вас рассказать.

Об «Эхе Москвы» в регионах

«Эхо Москвы» с регионами всегда работало на партнерских условиях: передавали местным вещателям право на трансляцию наших программ, за это получали некую плату. Иногда вещатели отказывались от нас в пользу более коммерческих радиостанций, например, музыкальных. Иногда – особенно после 2000 года, – причины отказа были политическими. В 2012 году владельцы омской компании решили сменить формат с разговорного на музыкальный. Почему они это делают, меня, честно говоря, не интересует. При этом развитие Интернета позволяет организовать доставку наших передач для всех в Омске, кто хочет их слушать и даже смотреть: месяц назад мы начали активно развиваться в YouTube. Никто не слушает радиостанцию 24 часа в сутки, кому-то интересна Латынина, кому-то – Шевченко. Мы можем доставить Латынину и Шевченко для тех пользователей в Омске, которые этого хотят. Бесплатные подкасты – моя принципиальная позиция, на эту тему ты часто спорим с коллегами, но «Эхо» в Интернете остается открытым: иное противоречит самой сути Интернета. Доставка контента для нас важнее борьбы за копейку.

1

Об «Особом мнении» и несбыточных желаниях

Чье мнение хотел бы услышать в нашей ежедневной передаче? Путина, конечно. Мне тут предложили: «А давай у тебя Владимир Владимирович будет каждую неделю высказываться!» – «Вы пойдите с ним договоритесь, я-то – пожалуйста!»

О перспективах развития радио

Даже по формальным признакам потеря радийщиками рекламного рынка за прошлый год – всего три процента, а это означает, что даже в нынешнем состоянии технологического безумия радио имеет перспективы как самое быстрое, надежное и дешевое средство передачи информации. Другое дело, что мы думаем, как создавать дополнительный контент, а не просто, например, транслировать передачу на YouTube – кнопку нажал, и она идет. Три совещания этому посвятили на прошлой неделе…

О трудностях главреда

Присутствующие наверняка понимают: трудность главного редактора – это генеральный директор. Потому что редакция – это расходная часть бюджета. Мы: «Дай денег» – он: «Нету». Кроме этого, существуют трудности распространения, развития, политические трудности, игнорирование или невозможность крупных игроков политического рынка давать интервью или информацию.

О наболевшем

Одна из главных проблем для меня – верификация информации. Количество ее из разных источников захлестывает. Наш капитал – доверие наших слушателей. Но даже в самой полной и честной информации зачастую появляется масса отравленных токсичных элементов, и проблема главного редактора – сортировка. В свете последних тенденций иногда приходится даже расставаться с гостями и сотрудниками, это болезненная история.

О том, как проверять источники в наше беспокойное время

А никак! Приведу такой пример. Вчера все СМИ сообщили: в Бундестаге выступили против санкций. Каждое слово правда! Одно «но». Выступил один немецкий депутат, один из лидеров «левой» фракции, которая имеет 64 депутата из 630... Мы сеем абсолютно ложную позицию. А это сообщают государственные агентства. Даже по закону о СМИ медиа имеют право не проверять то, что сообщают агентства. Но я несу ответственность перед слушателем, а это – обман.

Или еще, месяц тому назад. «Ведущий канала Fox, оскорбивший Путина, уволен с телеканала». Каждое слово – правда. Только уволен он был за сексуальные домогательства. Каждое слово – правда, а вся новость – неправда. Есть вранье, есть честная новость. А вот этот «промежуточный вариант» куда отнести? Вот лишь два примера. А их масса, и в этом потоке попробуй работать для слушателя… И здесь только «чуйка» спасает.

О вопиющей «дезе» и информационном бессилии

Сижу в кабинете. Вдруг – топот слонов по коридору. Бежит новостник. У нас новостникам запрещено бегать, потому что сбивается дыхалка. Если бежит – значит, что-то случилось. Я начинаю прислушиваться и слышу: «Как сообщает агентство ИТАР-ТАСС со ссылкой на Associated Press, взрыв в Белом доме, Обама ранен». Суббота, вечер, надо звонить, бежать, я же понимаю: новостник не сумасшедший, у него двойная ссылка на агентства. Идет прямой эфир, ведущий перестраивается, гости тоже, начинают обсуждать… Смотрю ленту новостей, но никаких новых кроме начальной нет. Никто больше ничего не сообщает. Я звоню на выпуск ИТАР-ТАСС: «Ребята, вы что там, рынки роняете?» Слышу: у них там паника. Никто другой кроме двух агентств не передает.

Выяснилось. ИТАР-ТАСС в свое время сэкономил на подписке на Associated Press. Следил за их лентой в Твиттере. Американские хакеры, а может, пранкеры, вошли в ленту, выставили новость и долбанули…

Ну что делать? Пошел в эфир, извинялся перед слушателями, плясал цыганочку с выходом…. И подобное будет продолжаться – с учетом масштабов развития соцсетей.

О трагедиях как «индикаторе» будущих действий

Первая новость пришла из соцсетей. Мы вышли в Москве с этим самыми первыми. Какой-то псих бегает с ножом по Сургуту, почему, что, как, Сургут вообще – это где?.. Мы ждем информации оттуда и проверяем ее, но и от нас ждут профессиональной информации: среди наших слушателей люди, в погонах и при власти, принимающие решения. Я это знаю, потому что они начинают мне звонить.

Была история во время взрывов в метро в Москве. Мы встречались потом с главой федеральной службы безопасности Бортниковым, он «наехал» на нас, главных редакторов, которые передавали, что взрывы были в трех разных местах. «Я бросил ресурс не туда, потому что вы врали!» – кричал он. Потом долго копались, разбирались, восстанавливали цепочки, по которым идет информация – почему разгребать завалы людей отправили не туда. Вот она, цена вопроса неверифицированной информации. Конкретная цена. Верификация и проверка будет для нас самой большой проблемой: и для журналистов, и для людей, занимающихся политикой, и для граждански активистов. Один раз обманул, второй, третий – и ваши соратники и слушатели перестают вам верить. Вот главный вызов современной эпохи. Верификация. Но и скорость. Как говорят: пока правда обувает сапоги, ложь дважды обогнет земной шар…

О персонификации СМИ

Никакая модель не является законченной. Ничто не фотография, а все – кино. У нас есть люди, которые слушают одну передачу в неделю. Для них «Эхо Москвы» – это программа «Говорим по-русски» с Ольгой Северской. Для людей радио – это не лента новостей и не набор звуков. Это Латынина, Шевченко, Шендерович, Альбац, Проханов, Венедиктов… К этому приходит сейчас и остальная пресса, даже газеты. Есть колонка Пупкина в газете «Вечерний Новосибирск» – куплю, а нет – не куплю. А если Пупкин будет писать для «Утреннего Новосибирска», люди будут покупать его. Объять все невозможно, люди выбирают тех, кто нравится, кому они доверяют. Персонально. Люди смотрят Соловьева и Малахова, и нет для них «Первого канала». «Переедет» Малахов на другой канал, и за ним уйдет аудитория. А на радио вся это история началась еще раньше.

О редакционной политике

Вы входите в универсальный магазин… Кто-то пришел за кастрюлькой, кто-то за топором, а кто-то купить воды. Кастрюльки – это направо, в 15.00. топоры – прямо, до конца ряда, в 19.00, а водица – во-о-он там, в 13.30. Каждому свое, но по максимуму. Мы провели исследование и выяснили, что нас слушает огромное количество офицеров, как действующих, так и пенсионеров. Почему?.. Мы не знаем, есть лишь предположения. Изучили, что важно этой группе – история и современность военной техники, в самом широком смысле. И, вероятно, у нас появится программа об истории военной техники. Я иду от аудитории и делаю для них. «Эхо Москвы» для них будет не «Венедиктов» или «Шендерович», а журналист, который будет рассказывать про арбалеты и подводные лодки. Вот суть моей редакционной политики – тонкая настройка под аудиторию.

О том, почему «картинка с места» не заменит СМИ

Говорю от себя, не даю рецептов. На мой взгляд, это не замена – это плюс. Показательная история, как Навальный «нагнул» Life News. Канал пообещал 50 тысяч рублей тому, кто пошлет ролик, как он отдыхает во Франции, его жена сняла и послала. Те заплатили. Правда, 10 тысяч, а не 50… Надо понимать, что все это – огромная зона неверификации. Кроме того, неподготовленный человек – не журналист, а свидетель, про которого и поговорка сложена «врет как свидетель». Он снимает только с одного угла, с одной точки – в том числе, с одной точки зрения. А для профессионала нужен объем.

О том, что не нужно стесняться извиняться

Для чего нужна информация? Для того, чтобы принимать решения. О погоде – для того, чтобы знать, взять ли зонтик. Искаженная информация – искаженные решения. Мы –я имею в виду «Эхо Москвы» – сфера обслуживания. Мы так себя позиционируем. Накосячили? Извинимся. Мы проверили, это не так, а вот так. Мы виноваты. Извините. Это повышает доверие. И это нужно делать.

Об интернете и соцсетях

В 1995 году создал сайт «Эха», не будучи еще даже заместителем главного редактора. «Мы великое радио, о чем ты, какой сайт?» – слышал я. И ничего в этом не понимал. Но мы были первыми среди традиционных медиа, кто сделал сайт и поймал поток. Мы довольно рано начали заниматься соцсетями. Был силен Твиттер, где сегодня у нас 1,3 млн подписчиков. Абсолютно точно мы «проспали» YouTube, и лишь месяц назад начали в него вкладываться. Год меня уговаривали, это мой косяк. Была создана отдельная редакция «Эха», потому что продвижением в соцсетях должны профессионально заниматься другие люди: не те, которые делают сайт или радио. Это другая среда, другие мозги. Будет штатное расписание, редактор будет набирать людей, которые умеют работать в «Одноклассниках», «ВК», FB и так далее. Нельзя, чтобы Венедиктов на седьмом десятке начал осваивать «ВКонтакте». Каждую неделю я получаю информацию о росте аудитории наших страниц в сетях. Хоть мы что-то и «проспали», мы первыми среди традиционных медиа в стране создаем редакцию соцсетей.

Спорили на директорате: требуются средства, инвестиции. Новых средств нет. «Забрать и перебросить» людей – это не вариант. Три редакции – это три среды. Сначала мы делали радио и были «водоплавающими», главным были жабры. Потом мы вышли на сушу, стали «прямоходящими», у нас появились легкие – и сайт. Но кто-то остался в воде. А теперь мы поднимаемся в воздух, расправляем крылья. Нужны другие умения. Заставлять водоплавающего летать – бессмысленная история.

О смене течения людского потока

У нас последние три года падают и радио, и сайт…. Радио – на три процента вниз, на 100 тысяч посещений в день сократилось посещение  сайта, но аудитория Твиттера выросла на 300 тысяч. Это плюс, а не конкуренция. Нечего беспокоиться. И финансы пошли в соцсети – туда идет рекламодатель. Поэтому вопрос «Когда вы придете в Омск» неактуален – мы уже давно здесь. Можно читать, можно смотреть, можно слушать – кому как нравится.

О собственном журнале «Дилетант»

Я бывший учитель истории. Полтора года назад решил делать журнал. «Ты сумасшедший!» – естественно, сказали все. Искал инвестиции, для начала нашел, сейчас полностью выпускаю на свои деньги. В прошлом году журнал окупился на 30 процентов. В этом году за 6 месяцев журнал вернул мне 78 процентов вложенных денег. В чем секрет? Я молодой издатель и отношусь к этому не как к бумаге. Наблюдаю за тем, что делает Безос. Washington Post умирал. Пришел Джефф Безос, глава Amazon. И переделал газету так, что в прошлом году она получила плюсом 170 рабочих мест. Растет бумажная подписка WP.

Что делаю я? Беру журнал и делаю из него интернет. Инфографику, картинки, минималистичные тексты. Делаю журнал под современный глаз и современное мышление. Не толстый академический фолиант. Нужно делать журнал для человека, у которого есть смартфон и который к нему уже привык. Если пишем про Наполеона – поставим на обложку актера, который его играл в кино. Христианство на Руси – а я беру для обложки у Эрнста фотографии из фильма «Викинг». Люди видят знакомое – и покупают. Потому что наша бумага выходит в цифровую эпоху, для нового потребителя. Она из «основного блюда» должна превратиться в «десерт». Мы столетие Революции отметили комиксами… В России этого нет.

О судьбе бумажных СМИ

У меня нет пессимистического взгляда на бумагу. Ныть о том, что бумага умирает, неправильно. Ее нужно трансформировать. А то – «театр умирает», «цирк умирает». Да ничего не умирает, если работают мозги на «перестройку» – для тех людей, которые живут сейчас.

На второй год издания бумажного журнала выйти «в ноль»… Говорят, сегодня это невозможно. Возможно. Докажу. Просто нельзя делать газету, которую вы делали три года назад. Счет идет на часы и минуты. Готовим тему: Навальный и сын Пескова. Бах – теракт в Барселоне. И все. И нет вообще для нормальных людей темы о сыне Пескова. Все вмиг переменилось.

Бумага – для элитного потребления. Мы, например, при всем при том договорились с Дмитрием Быковым, и он пишет о писателях. В каждом номере. Ленин как писатель. И Черчилль как писатель. Люди часто покупают этот журнал ради того, чтобы собрать Быкова.

Для меня это вызов. Придумать и продвигать. Брендировать. Когда мне звонит академик и говорит: «А вот у вас на странице 47…» – А я ему: «Уважаемый, вы название видели? Дилетант». Это иллюстрация не пренебрежения с точности информации, это о том, что даже ошибка может работать на твой бренд.

О «мягком ребрендинге»

Людям интересно мнение других людей. Не информация, не точность, а позиция, желательно – радикальная. Вам кажется, что «Эхо» не подвергалось ребрендингу, но это не так. Разговорное радио состоит из трех элементов: это информирование, мнение, спор. До 1998 года главным было информирование. Раз в 15 минут. Потом Интернет стал нас убивать, и мы перестроились. Теперь главный продукт – это мнение, потому что новости люди получают из других источников. «Особое мнение» – одна из самых востребованных передач, первая позиция в рейтинге. Произошел эдакий мягкий ребрендинг, которого вы не заметили.

О мнимой конкуренции

Соцсети не могут конкурировать со СМИ как не может рыба конкурировать с птицей. Это не вопрос конкуренции. Надо создавать продукт для те, кто не читает газет. Я просто не представляю Венедиктова-младшего с газетой в руках. «Пап, ты больной, какая газета?» Мы садимся в самолет, первый вопрос: «Интернет на борту есть?» Поэтому мы не конкурируем с соцсетями, мы их дополняем, создаем дополнительный продукт, модифицируем его. Пример: на сайте «Эха» есть некий материал, новость. «Президент Путин прибыл на Колыму», например. Есть кнопка «Отправить в Твиттер». Но это не потребляется там. Нужно написать: «Колыма встречает Путина плохой погодой». По-другому надо писать новости для этой аудитории. Автомат не справится, продукт надо переделать, тогда у меня 100 тысяч новость послушает, 17 тысяч посмотрит, 23 тысячи прочитает. Еще сделать новостные штуки – и в Фейсбуке на это посмотрит еще 40 тысяч. Я тоже думал, что это конкуренция. Переживал, что у нас идет отток. А потом понял: из своего левого в правый карман. Какая тут конкуренция?