Почему главред «Эха Москвы» отказал Путину, а его сын до 2016-го не знал о Медведеве

Я как кандидат от несистемной оппозиции на выборах? Это невозможно. Во-первых,  мне это неинтересно. Во-вторых, я это не потяну. В-третьих, меня устраивает роль наблюдателя и консультанта всех и вся. Я человек безответственный. Могу пошептать на ушко, как будет лучше, что и делаю, когда меня спрашивают. Заниматься политикой не могу, не буду, не хочу. Политика - всегда сектантство. А я представляю всех своих слушателей вне зависимости от их убеждений. Мой вояж – не политический, и он не только по России. После вас поеду в Шотландию, Эдинбург. Надеюсь, никто не думает, что против Терезы Мэй буду выставляться, тем более, гражданства нет. Путешествие  связано с тем, что я много времени просидел в Москве и многого не видел. Возраст солидный, финансы и статус позволяют – и я стал ездить в те места, где давно или вообще не был. Меня это развлекает.

А вдруг бы выиграл?.. О, это страшно. Кранты нашей стране. После меня Владимир Владимирович показался бы мягким и пушистым. Да, прочитал, что, возможно, буду баллотироваться. Представил, как мои друзья с криками немедленно эмигрируют, потому что я всех построю… Я человек авторитарный, очень жесткий. Это я перед вами такой веселый да добрый. А те, с кем я работаю, знают. И мои ученики тоже. Стране мало бы не показалось. Я люблю свою страну и жалею ее.

Буду ли поддерживать Владимира Владимировича Путина, если он пойдет на выборы? Ни одного кандидата никогда не поддерживаю. Перестал публично ходить на выборы. Когда Владимир Владимирович предложил быть его доверенным лицом, я отказался. Это было очень болезненное и рисковое решение. Объяснил ему, что я не голосую, потому что считаю, что главный редактор политической радиостанции не может поддерживать публично, да и непублично, ни одного кандидата. Мне и Жириновский предлагал… Я не считаю это правильным. И моя позиция принципиальна. Более того, в уставе «Эха Москвы» по моему требованию внесен запрет – абсолютно антиконституционный! – на участие журналиста в какой-либо партии или политической активности. Кто-то пойдет в Конституционный суд – и у меня выиграет, без сомнений. Но никто не идет. Нарушение устава – увольнение. Я считаю, что журналисты должны быть подчинены только главному редактору, а не генсеку своей партии. И это относится и к главному редактору. Я могу сказать, что мой журналист для участия в политической акции или митинге должен получить мое согласие. И, как правило, я его не даю. Только если надо поддержать какого-то другого журналиста. Это цеховая солидарность. Там тоже  бывают политические вещи, безусловно.

Нашего журналиста Андрея Черкизова в 1992 назначили руководителем пресс-центра администрации в зоне осетино-ингушского конфликта. Он был уволен в один день: «закончишь – возвращайся». Мы не можем заниматься политикой, с моей точки зрения. Мы можем быть наблюдателями, обозревателями. Никто не может запретить нам высказывать свою точку зрения на проблемы, но поддерживать… Когда на выборах мэра Москвы Навальный шел против Собянина, и я заметил перекос у журналистов в поддержку Навального, то немедленно позвал Доренко, который поддерживал Собянина. На два месяца. Наши слушатели должны получать разные мнения. И это принципиальная позиция.

Думаю, в конце октября – в начале ноября Владимир Владимирович объявится… Я не знаю, но думаю, он пойдет, да. Самовыдвиженцем или от «ЕР»? Да хоть от «Парнаса». По своему рейтингу он больше, чем все парламентские партии вместе взятые. Будем наблюдать. Мы наблюдатели, а не фантазеры.

Как отца Владимира не пустили в Горсовет – это единственное, что я знаю про ваши выборы. В Москве ничего про выборы в ваш Горсовет не знают, исключение – этот священник. Что так церковь возбудилась? Что это вообще значит? Омский Горсовет – это вообще где?.. Отстранили его. Ну давайте хирургов на момент предвыборной кампании отстраним от операций: мало ли, забудут скальпель в утробе пациента. Бред какой-то! С точки зрения закона ограничений нет. Я думаю, что все надо отдавать на волю избирателя. Если они доверяют ему и выбрали его, пусть идет. Не очень понимаю реакцию церкви. А врачам, учителям, пенсионерам, космонавтам, артистам, хоккеистам можно? Это та же история, что и с Навальным: вы допустите, а избиратель разберется. Не вижу никаких проблем. Я бы даже людей с уголовным прошлым туда пустил: лишь бы избиратель знал, что у кандидата в «анамнезе». Не надо считать избирателя уродом, который ни в чем не разбирается. Важно его информировать. Буду следить за этой историей.

В нашем опасном мире единственная идея, которая может объединить «правых», «левых», «красных», «белых» и «зеленых» – это безопасность. Вне зависимости от политических взглядов все хотят безопасности для себя и для своих детей. «Национальная идея» - никто в мире сейчас так и не формулирует. В XX веке национальная идея была только у одного государства, которое разгромили в 1945 году. Есть проблема – это опасность. Соответственно, ее и надо решать. Киберпреступность – это опасность и, извините, износ основных фондов – это опасность, если говорить, например, об АЭС. История с терактами – это история страха. СМИ не формируют страхи – любимый вопрос! - они их отражают. Страх перед террором иррационален, не надо сравнений с ДТП и так далее. Вы можете быть дома или выйти во двор – никто ни от чего не застрахован. Вы не делали для этого никаких шагов: не садились за руль, не покупали авиабилет – но вы все равно ни от чего не застрахованы. Мы живем в состоянии войны, как и все европейские страны. Но об этом никто не говорит. Ее новые способы просты до тошноты. Выйти с ножом во двор и начать резать соседей. Купить скороварки и начинить их болтами, а потом рвануть. Сесть за руль фургона и въехать в толпу людей. Не нужны мощные ресурсы большой организации. Это наши с вами соседи. Война идет уже внутри нашего общества.

Интернет-запреты – это когда люди родом из XX века пытаются регулировать проблемы XXI века орудиями XIX века. У меня был по этому поводу замечательный разговор – вы будете смеяться – с Александром Григорьевичем Лукашенко. Он позвал в Минск белорусских и нескольких российских журналистов и выступил перед нами. Вот, дескать, идет волна дезинформации, манипуляции, вы должны все встать плечом к плечу, остановить этот мутный поток… Удивительно! И да, Венедиктов тоже должен встать. Его речь закончилась, а я, наглый, встал и говорю: «Александр Григорьевич, вы абсолютно правильно поставили диагноз, но лекарство никакое. Вы предлагаете головную боль лечить топором. Так не лечится. Если мы встанем плечом к плечу, то поток нас просто обогнет. Это не работает. Они не понимают, что интернет трансграничен. Наши американские партнеры, как говорит Владимир Владимирович, повесят над нами спутники и будут через них транслировать, и все. И что, мы будем спутники сбивать? Это не работает. Крестьяне в XIX веке, видя паровоз, курсирующий между Москвой и Петербургом, кидались в него камнями и разбирали шпалы, чтобы не пропустить это дьявольское чудовище. Это испуг. Первое, что сказал Владимир Владимирович на встрече с ребятами из «Сириуса»: «Я не пользуюсь интернетом, у меня нет гаджетов». Дети на него поглядели: «Ээээ, вы вообще кто?!»  Они не понимают. Я разговаривал потом с этими детьми. Они не понимают, как он без всего этого принимает решения. Они же родились сейчас уже со всем этим [демонстрирует смартфон]. Это мы еще можем в блокнотик ручкой записать – у них нет блокнотиков и ручек – ментально… И поэтому большинство этих решений будут отменены.

Гениальная история с реестром блогеров. В свое время Вячеслав Викторович Володин, а он - мой товарищ с 1998 года, попросил меня съездить в Израиль. Там был такой закон, надо было привезти справку. Я поехал. Встретился с  автором закона, депутатами Кнессета, с израильскими блогерами. Приехал и написал справку, что за восемь лет существования этого закона ни один, еще раз – НИ ОДИН блогер не был внесен в этот список и не был привлечен к суду за нарушение этого закона. Он не работает. Не понимают… Сделали закон о блогерах. Месяц назад отменили. Нельзя никого насильно назначить журналистом. Закон Яровой тоже рассосется. Отменят. Переживем и это.

Мой 16-летний сын еще год назад не знал, кто такой Медведев. Дело не в том, что он живет в информационном вакууме. Но это другие люди, они в других информационных потоках, они отбирают для себя то, что интересно, а остальное не видят. Путин еще туда-сюда. Но сын отшвыривал все, что ему не казалось важным. Но! - спасибо желтой уточке. Надо признать, что желтая уточка оказалась тем элементом, которая привлекла внимание к  Медведеву моего сына и его одноклассников. Не какие-то там усадьбы, коррупция… Вот желтая уточка – это круто!..  В Москве молодежь, которая вышла на митинг, просто не заметила, что Навального взяли… Шли, кричали кричалки… Для молодежи, с моей точки зрения, Навальный не вождь, не лидер политического будущего, а пример поведения. «Крутой пацан, который ничего не боится, говорит о президенте что хочет». «Прикольно!» - как говорит мой сын. Навальный – лишь катализатор, который ускоряет, но не создает процесс.  И я знаю, почему мой сын выйдет в следующий раз, по крайней мере, он мне об этом говорил. «Представляешь, в полицейском протоколе: арест Алексея Венедиктова. Прикольно!». Мне говорят: «Его потом не возьмут на госслужбу!» - Да видал он ее, эту госслужбу!..

Государство двумя ногами влезло в среду обитания молодежи. До этого – пофиг! Коррупция? Путин? Что? Кто? О чем вы? И вдруг начали принимать законы по их среде – по интернету: пакет Яровой, запрет анонимайзеров… Что?! Я не смогу купить сапоги по «Амазону»? Или сыграть по сети с парнем из Австралии? Ну да, щас! А кто это сделал? Путин? Ах он ...! И они впервые вышли в офлайн. Это история реального столкновения. И те, кто не сумеет понять их интересы, будет видеть их на площади.