Александр Бурков. Интервью самому себе

Мои родители

Я родился 23 апреля 1967 года в обычной рабочей семье провинциального шахтерского городка Кушва в Свердловской области. Отец всю жизнь работал крановщиком вальцелитейного цеха Кушвинского завода прокатных валков. Рабочие вспоминают его как человека постоянного и твердого. Умел самозабвенно работать, не мыслил себя без родного завода. Отец часто повторял: – Нет слова «не хочу» – есть слово «надо». Мог крепко выпить. В запале крепко, по-русски, выругаться, но он всегда на все имел свое суждение. И его слово в семейных спорах всегда было последним, не подлежащим обсуждению. Мама всю жизнь проработала на одном месте – железнодорожным кассиром на станции Гороблагодатская. Семейные доходы «шиковать» не позволяли. Всегда экономили. У соседей при случае одалживали деньги, как водится, «до получки». Всегда отдавали в срок. Первое время жили в коммуналке, потом отец получил на заводе отдельную квартиру.

1

Почему меня назвали Александром

Родители не сразу решили, как меня назвать. Как вспоминает мама, шестилетний брат пришел и сказал: – Назовем Александром. В честь победителя Александра Невского. Тогда как раз показывали художественный фильм о нем. Тот самый, что во время Великой Отечественной войны еще был снят. Моя бабушка Люба была очень набожным человеком, пела в церковном хоре в Михайло-Архангельской церкви. Он и дала добро: мол, назвали внука не только в честь новгородского полководца, но и в честь святого, которого издревле чтили на Руси – Александра Невского. Ему она доверила свои горячие молитвы обо мне.

Детство на улице

Родители постоянно были на работе. И мы со старшим братом Виктором были предоставлены сами себе. Прибежишь со школы, бросишь портфель – и на улицу. Ключ от квартиры на резинке – на шее. И побежал! Ломал и ноги, и руки. Потому что лазили по стройкам и старым домам, которые сносили. Однажды так допрыгался, что даже сломал позвоночный отросток. Три недели лежал – не мог ходить. Только встал, оклемался – городская эстафета. А я всегда выступал за школу каждый год. Просят: пробеги за вторую команду, мы тебе самый простой этап дадим – метров 300. В итоге побежал за первую команду на самом сложном этапе – 500 метров. На финише меня поймал брат, потому что рухнул от боли. Но зато добежал!

Как я украл батон в магазине

В третьем классе пацаны меня подбили утащить батон в магазине. Схватили по батону и кинулись бежать. Я был последним. Кассир успела сорвать с меня зимнюю шапку. Выбежал на улицу и думаю: «А как домой без шапки? Мать отругает!» Пацаны убежали. А я вернулся в магазин и сдался. Мне казалось, что это обычная детская шалость – ничего страшного. Но тут в магазин прибежала мама. Вся в слезах. В ее глазах прочитал стыд за меня, за нашу семью. Мне стало настолько стыдно, что очень сильно переживал из-за этого случая еще лет пять. Тогда понял, что это мое первое и последнее воровство в жизни.

Как я ударил друга за порванный галстук

Занимался легкой атлетикой. Играл за школу в волейбол и баскетбол. У нас был очень спортивный двор. Мальчишеские драки были обычным явлением. Я всегда мог постоять за себя. В шестом классе носился на перемене, с кем-то толкался и в потасовке мне оторвали кончик пионерского галстука. Друг Коля рассмеялся и говорит: «А зачем тебе второй?» – и отрывает второй кончик. И я как-то машинально ударил в лицо своего лучшего друга! Идеологическое воспитание было настолько сильным, что галстук и октябрятский значок – это было для нас святое.

Как я мастерил «бомбы»

В нашем городе горняков и металлургов достать бикфордов шнур, порошковый магний и другие взрывчатые вещества – не составляло особого труда. Все пацаны мастерили «бомбы». Насыпали в консервную банку, запаивали, вставляли шнур, поджигали, кидали и убегали. Однажды взрыв был такой, что вылетели окна с первого по пятый этаж! Сейчас даже немного страшно про это вспоминать, а тогда никакого страха не было. И хорошо, что никто от таких увлечений не пострадал.

Как я первый раз выпил

В восьмом классе, после соревнований по баскетболу, кто-то из старших ребят предложил выпить портвейн. Пили вечером на лавочке в детском садике. Голова закружилась, даже споткнулся пару раз. Пока дошел до дома – маме уже позвонили. Кто-то увидел нас и позвонил по телефону. Дома был страшный скандал! К счастью, употребление алкоголя не переросло впоследствии в пагубную привычку. Но в институте, конечно, крепко выпивали и «чудили».

Как я окучивал картошку

У нас в Кушве был участок в 18 соток. И мы там всегда сажали картошку. И у меня была обязанность окучивать ее. Ну и, конечно, еще сажать и выкапывать. Но окучивать – это была моя прямая обязанность. Отец говорил: «Вот окучишь столько-то и пойдешь гулять». И я, как маленький трактор, вгрызался в землю. До сих пор знаю все, что касается выращивания картошки. Даже когда уже был заместителем председателя областного правительства, регулярно приезжал к родителям на картошку. А там – брат и двоюродные братья. И я – самый младший. Говорят: «Ну что, чиновник, беги за водкой!» И вице-премьер областного правительства бежал. Куда деваться? Младший!

Две тройки

В школе учился средне – отличником быть не стремился. Обычно в первые недели сентября прочитывал от корки до корки новые учебники, потому что было интересно, а потом уже на уроках в течение года вспоминал прочитанное. Этого хватало, чтобы не получать «двойки».

Жутко нравилась физкультура и военно-патриотическое воспитание. Даже хотел поступать в военное училище. Но не прошел по зрению. Нравились математика и физика. А вот по русскому и английскому языку были «тройки». Я сохранил о своей школе самые теплые воспоминания. Учителя старались привить нам любовь к Родине, родному городу, к истории. Знал, что у них было искреннее желание сделать нас добрыми, порядочными людьми. И им было совсем не наплевать на то, кем мы станем во взрослой жизни.

Моя первая любовь

В восьмом классе я тайно влюбился в одноклассницу. Ничего ей не говорил. Никак не ухаживал – потому что не знал, как подойти. Больше года тихо страдал. Классическая безответная любовь. Недавно, спустя тридцать лет, случайно ее встретил на улице и обо всем шутя рассказал. Представляете, как она была удивлена! Оказывается, я ей тоже тогда нравился.

Как мама нас била тапком, а мы ее утешали

Брат Виктор старше меня на шесть лет. Помню, он учит уроки, а я его «достаю». Мне же поиграть хочется! Задирал его. Кидался в него игрушками. Он терпит-терпит, потом бросается и мучает. Я ору как резаный. Мама забегала из кухни и лупила нас обоих тапком. Потом уходила и плакала, что отлупила детей. А мы с братом ее утешали как могли. Мама никого не выделяла, поэтому любимчиков не было. Всегда говорила: «Мы одна семья. Всех люблю одинаково». Благодаря маме, наверное, я не вырос эгоистом, как нередко бывает с младшими детьми.

Главное семейное правило

Жили мы, мягко говоря, небогато. Отец и мама строго учили нас с братом все делить на четверых. Даже если было одно яблоко, то делили на четыре части. С самых малых лет я знал, что нельзя все съедать из холодильника. Чтобы, например, не оставить без еды отца, вернувшегося со смены. Отца уже нет с нами. Но наша семья до сих пор придерживается этого правила.

Почему я поступил в УПИ

Задолго до окончания школы я уже точно знал, что буду поступать в УПИ. Сказалось влияние брата Виктора – заядлого «упишного» стройотрядовца, который своими рассказами о молодежных стройках буквально заразил меня. Поступил на теплоэнергетический факультет. Поселился жить в общагу. В институт приехал в ботах «прощай, молодость!» с замком посредине. Денег катастрофически не хватало. Помню, что первый курс бегал в одной и той же демисезонной одежде. Потом, с первых столичных заработков, купил себе пижонские синие ботинки. Представляете, у них была подошва из пластмассы! Это было нечто: при минус 30 градусах ходить в ботинках с пластиковой подошвой! Остановиться нельзя – ноги сразу же отмерзали по колено. Первое время удивляла суета и масштабность улиц Свердловска. Смешно вспоминать, но долго не мог привыкнуть к тому, что люди не здороваются друг с другом на улице. А битком набитый вагон трамвая может ехать в полном молчании: пассажиры не знакомы и нет общих тем для разговора. О студенческих годах можно говорить бесконечно – пожалуй, это самая веселая и интересная часть жизни.

Четыре целины в стройотряде«Прометей»

С первого курса я стал активным стройотрядовцем. Всего прошел четыре целины: Красноярский край, Смоленская область, Приморский край, Свердловская область. На первой целине в Красноярском крае жили в поле в армейских палатках. Стройотряд насчитывал 45 человек. Работали на площадке по монтажу роторных экскаваторов. Там же получил звание «ударника», что было в почете. У меня был один из самых высоких коэффициентов трудового участия (КТУ). Заработал просто сумасшедшие деньги по тем временам – 1430 рублей. Половину денег отложил. А на остальные поехал в Москву с ребятами. Отдохнули и заодно купил у спекулянтов вещи для всей семьи. И еще долго потом носил ту одежду.

Как я стал «антисоветчиком»

Стройотряд «Прометей», как тогда было заведено, отчислял немалые деньги в пользу профсоюза и комсомольской организации – на общее дело. Я был настолько наивен, что безумно удивился, когда узнал, что на деньги из стройотрядовской кассы главные профсоюзники отправляют на курорты родственников, а молодежные чиновники пропивают на вечеринках наши заработанные деньги! Кстати, узнал об этом как раз на одном из таких праздников, куда меня пригласили. После банкета спросил: – По сколько скидываемся? Мне ответили: – Ты что, дурак? Комсомол все оплатил! Получилось, как говорят в таких случаях, что я «вынес сор из избы». Разразился дикий скандал! Комсомольские вожаки обратились к «старшим товарищам» и попросили отчислить меня из УПИ как «очернителя светлых принципов комсомольской жиз- ни». Так я стал «антисоветчиком»! Спасла только позиция других ребят из стройотряда нашего курса. Самое интересное, что с тех пор «Прометей» перестал отчислять комсомольской номенклатуре положенные взносы. Такое решение студенты поддержали единогласно.

Как я разочаровался в системе

На строительстве Канско-Ачинского топливно-энергетического комплекса я увидел ржавеющие на открытом воздухе новые агрегаты, которые пролежали в степи без дела целых три года. Меня такая бесхозяйственность возмутила до глубины души. Я ведь инженер, знал, сколько это все стоит! В пух и прах разругался с местным начальством! Ему оказалось наплевать, что под дождями гниют на- родные миллионы. Так рухнули мифы и иллюзии, которые с детства воспитывали во мне советские фильмы о доблестных тружениках. С тех пор я перестал верить системе и телевизору. Даже порывался бросить учебу к чертовой матери. Но одногруппница, будущая жена Татьяна, уговорила не принимать скоропалительных решений. Самое интересное, что мы учились вместе пять лет. Но встречаться по-серьезному начали только после окончания УПИ и вскоре сыграли скромную свадьбу.

Как я бросил курить

Втихомолку покуривать начал еще в школе. В каком классе – не помню. Так как занимался спортом, то интереса к курению особого не было. Так – баловство, в то время мои сверстники курили почти поголовно, потому что это считалось признаком «взрослости». На первом курсе института смолил, как паровоз. А потом на целине поспорил со своим бригадиром, что брошу курить. За килограмм конфет «Белочка». Спор выиграл. И не курю до сих пор!

Как я работал на китайской границе

Во Владивосток я уже поехал бригадиром стройотряда. Работали и жили в 40 километрах от китайской границы. Строили свинарник для фурнитурного завода. Жили в бараке – 14 человек. Вставал раньше всех и будил ребят. И вот как-то раз стою возле барака и кричу: – Подъем! Обычно ребята минут 5–10 вставали. А тут вдруг слышу – топот ног. Смотрю – бойцы Советской Армии в бушлатах бегут. Оказывается, они заблудились в сопках. Солдаты наталкивались на нас примерно раз в неделю. Поэтому дежурный всегда получал задание: если придут – обязательно накормить. По субботам мы работали в агитбригаде. Грузили колонки, аппаратуру на гусеничный трактор и ехали в соседнюю деревню, где проводили дискотеку в клубе. И стройотрядовцам, и деревенским очень нрави- лось встречаться и общаться. Хотя, как водится, были разные конфликты, но без серьезных последствий. Все четыре целины пережил спокойно. Помогла спортивная подготовка, да и не было потребностей в повышенном комфорте. Работали до упаду. Поэтому засыпали мгновенно. У ребят были травмы, ранения. Слава богу, без летальных исходов, что бывало в других стройотрядах.

Грузчик с высшим образованием

УПИ окончил в 1989 году. Дипломированный инженер-теплоэнергетик. Без связей, без жилья, без прописки. Надо содержать молодую семью. Но найти работу по специальности в то время уже было проблематично. Начал с нуля. Устроился на малопрестижную должность инженера-энергетика на небольшом предприятии. А фактически получил работу завхоза, да еще и платили очень мало. Начал подрабатывать. Искал работу везде, где требуется физическая сила. Был бессменным грузчиком на продовольственных базах на Комсомольской, а еще – каменщиком, бетонщиком и носильщиком, наверное, в десятке организаций по разовым договорам. Пахал как негр! День и ночь. И, в конце концов, на заработанные деньги смог купить квартиру.

Как я стал другим человеком

Именно в этот период я, наверное, по-настоящему повзрослел. Что-то во мне изменилось, я совершенно по-другому взглянул на окружающий мир и свое место в нем. Понял: то, чем сейчас занимаюсь, ведет в никуда. Не мог обрести внутреннего комфорта, угнетало, что оказалась невостребованной моя профессия инженера. Настали смутные времена – девяностые. Спокойно реагировать на то, что происходило в стране, – не мог. Может, это звучит слишком пафосно – но я не знал, куда деть свой патриотизм. Ведь мы так воспитаны: труд имеет смысл только тогда, когда он полезен не только мне лично, но и стране. А тут – развал, никому ни до чего нет дела. Всю свою энергию я тогда направил в учебу. Казалось – может, просто чего-то не понимаю, не в состоянии осознать, что надо делать. Я стал как будто одержимый. Спал по четыре часа в сутки. Занимался самообразованием. Благо, можно было купить практически любые книги. Особенно заинтересовала экономика. Пытался понять – что происходит с великой державой, почему она разваливается на глазах? Это пробудило в дальнейшем желание написать кандидатскую диссертацию по экономике. Вот такая эволюция – тяжелый физический труд перешел в не менее тяжелый умственный.

Как мне стало стыдно работать в правительстве

В 1992 году я отправил свои работы в российское правительство. Это сейчас кто-то посмеется, если скажут, что можно написать в Москву и получить работу в правительстве, а тогда те самые «профессиональные лифты», о которых так много сегодня говорят, работали исправно. И поднимали «наверх» не только сыновей чиновников. Получилось, что я прошел конкурс и стал специалистом в Рабочем центре экономических реформ при Правительстве РФ. Безо всякого «блата». Правда, эйфория, оттого, что наконец-то смогу применить свои знания, энергию на благо страны, быстро сменилась горьким разочарованием. Я понял, что мои экспертные оценки никому не нужны! Мне, наверное, единственному было стыдно, когда я слышал, как клерки шепотом произносили астрономические суммы в долларах за подписанные бумаги и решения. Ко мне с такими «вопросами» не подходили – видимо, на лице было написано мое отношение к происходящему. Но и не прятались. Может, ждали, что сам попрошу «научить уму-разуму». Не попросил. Это было время, когда в стране полным ходом шла «прихватизация».

Как я боролся с «прихватизацией» заводов

Помешать захвату предприятий было практически невозможно. Все вокруг были «замазаны», а тех, кто работал «не в системе», быстро изживали со своих должностей. Было чувство, что завтра все ждут конца света, поэтому стараются сегодня «пожить на всю катушку». Что-то сделать, как-то противостоять «прихватизации» пытались очень немногие. Меня просто возмутила бессовестная приватизация Уралмашзавода, Верх-Исетского металлургического завода и других крупных предприятий родной Свердловской области. Помню, безрезультатно писал докладные президенту. Еще верил, что «там» меня услышат, обернут вспять весь этот беспредел. Не услышали – у них тогда «там» были другие проблемы. За это в стенах правительства меня стали тихо ненавидеть. Вот тогда и наступил период выбора: либо молчание и сделка с собственной совестью, либо разрыв с правительством. Я предпочел последнее и ушел. В такие ситуации попадал еще не раз, но ни разу не изменил однажды выбранному принципу. Работу можно сменить, а вот совесть уже не заменишь никогда.

Как я познакомился с Росселем и вернул государству заводы

В это время Россель нам «зажигал сердца» идеями экономической самостоятельности и регионального процветания Свердловской области. Вскоре он попал в опалу. И вот, в 1994 году я встретился с ним в стенах областной Думы, куда мы оба были избраны депутатами. Это был, скажу вам, не Россель «образца 1999 года»! Я увидел энергичного, напористого, переживающего за будущее области человека. Просто не мог ему не поверить! Мы быстро разглядели друг в друге близких по духу людей. Так начался мой путь в политике. Я, наконец, получил возможность заниматься тем, чем хотел, со времени работы в правительстве. Всеми силами я старался вернуть государству то, что было украдено «прихватизаторами».

Как я боролся за национализацию Уралмаша

Первым моим делом стало дело о незаконной приватизации Уралмаша. Не сочтите, что я хвастаюсь, но мне первому в России удалось добиться национализации – возврата в госсобственность заводов, а точнее – заводских цехов спецтехники – стратегического завода №9. Здесь мне пришлось столкнуться не только с сопротивлением чиновников, но и с конкретными «крутыми» бандитами. Мне передавали, что олигарх Каха Бендукидзе и Чубайс были вне себя от моей «выходки»! Конечно было страшно, но настолько была сильна вера в то, что справедливость восторжествует, что все угрозы и «сообщения» казались неважными.

Председатель комитета «по особо важным делам»

Увидев, что я не пасую перед трудностями, Россель начал поручать мне расследования по самым сложным вопросам. Такими были «дело о хлебных кредитах», когда бюджетные миллиарды были распределены по кумовским фирмам родственников областных чиновников, дело о попытках передела собственности в алюминиевом комплексе области и многие другие. С большинством заданий я справился, вывел мошенников на «чистую воду». Много «крови попортил» и бандитам, и «новым русским» олигархам. В 1995 году Россель предложил мне должность председателя областного комитета по управлению госимуществом. Работать на этому посту тогда никто не хотел – приватизация завершилась, все «жирные куски» поделили. А я дал согласие – у меня появился шанс воплотить в жизнь экономические идеи возрождения региона. Я этим буквально «болел»! Но назначение это должно было быть одобрено в Москве. По слухам, когда рапорт на меня тогда увидел тогдашний вице-премьер правительства Анатолий Чубайс, его аж затрясло от ярости: «Этого здесь быть не должно!»…

Как Россель меня «душил в объятьях»

Прошел слух, что Россель все-таки убедил Чубайса: мол, нужно задушить Буркова в объятьях. План был таков: на новой должности ко мне должен был намертво приклеиться ярлык «приватизатора», соратника Чубайса. А это крест на дальнейшей политической карьере! Плюс возможность «организовать» Буркову финансовые махинации. Так меня взяли на эту «расстрельную» работу. Но у меня получилось «переиграть» Чубайса! Потому что дальнейшая приватизация в Свердловской области была остановлена, и я с гордостью могу сказать, что приложил к этому все усилия. Пришлось с нуля создавать механизмы управления госпредприятиями, которыми пять лет (!) никто не занимался! Было очень сложно, в стране назревал мощнейший экономический кризис, но многим предприятиям удалось в то время удержаться на плаву, благодаря моим усилиям. Вот так меня «задушили в объятиях», спасибо Росселю!

Как меня «победили» олигархи

Мой идеализм во многом помог мне, но я, конечно, как многие молодые люди, тогда переоценивал свои возможности. Никто не собирался прощать мне потерянные для «прихватизации» заводы – это же миллиарды даже сегодняшних рублей. Самые активные из «приватизаторов» были про- сто в ярости, что молодой вице-премьер полностью контролирует лакомые для них куски – процветающие государственные предприятия. У них все везде шло гладко, а тут – нашла коса на камень. Никто не знал, как ко мне подступиться. Если честно, сам удивляюсь, как остался жив. Чиновники-коррупционеры изо всех сил пытались убрать неугодного им «молодого отморозка». Каждый день «вливали» в уши Росселя сказки о том, какой Бурков плохой. Их было много, а я один. У меня с Росселем день ото дня начал разрастаться конфликт. И весною 1998 года мне пришлось добровольно уйти из правительства.

Как я потом победил олигарха по-настоящему

Я вернулся в Кушву. Казалось, можно поставить крест на политике. Получалось – куда ни сунься, везде одни и те же грабли. И тогда жизнь преподнесла мне очень важный урок. Если ты живешь честно, стараешься для людей, люди всегда помогут тебе. Кушвинцы, знающие меня с детства, выдвинули меня в депутаты областного парламента! Главным моим соперником оказался мафиозный магнат Федулев. Ему депутатская неприкосновенность была нужна как воздух. Чтобы уйти от ответственности за махинации с акциями и с финансами на НТНК, Качканарском ГОКе и других заводах, Федулев вложил огромные деньги в выборы. А у меня на выборы денег не было. Зато в моем штабе работали добровольные бригады агитаторов. И с их помощью я победил олиграха с огромным перевесом! А Федулева через несколько месяцев арестовали и переправили в следственный изолятор.

Как мы с движением «Май» боролись за повышение пенсий

В 1999 году вместе с движением «МАЙ» мы стали бороться за пересчет пенсий российским пенсионерам. Кто помнит, Зурабов тогда своим приказом ограничил индивидуальный коэффициент пенсионера 0,9, хотя по федеральному закону он был 1,2! А чиновники «закрыли глаза» на этот неправильный расчет. Масса выигранных исков в судах по всей стране, рост недовольства среди пожилых людей вынудили правительство России восстановить справедливость – отменить приказ Зурабова! Также были приняты новые пенсионные законы с пунктом об индексировании пенсий и их своевременной выдаче. Это была наша общая, с десятками тысяч сторонников из движения «МАЙ», победа! Благодаря нашим усилиям повысили пенсии старикам всей России!

Как мы вели с властью «принудительный диалог»

Однажды, на встрече с обманутыми властью учителями, возникла идея: объединить всех тружеников области, чтобы вместе противостоять произволу чиновников и директоров. Вместе с педагогами мы организовали отчаянную акцию протеста: зашли в кабинет мэра Кушвы и отказались его покидать, пока тот не подпишет график погашения долга по зарплате. «Принудительный диалог» длился 11 суток! Затем еще в десятках городов Урала прошли принудительные диалоги с мэрами. Почти везде людям стали выдавать «живые» деньги.

Как я боролся за «общаги»

В 1995 году были приняты изменения в Жилищный кодекс, и общежития, которые находились на балансе предприятий, стали разгонять. Людей, проживших всю свою жизнь в заводских «общагах», зачастую просто вышвыривали на улицу, вместе с детьми! Они обратились ко мне, как к областному депутату. Вместе с моими помощниками мы стали думать: что делать, как помочь. В итоге создали движение «Союз Общежитий Свердловской области», в народе его еще называли SOS, на манер сигнала терпящего бедствие корабля. Через что нам только ни пришлось пройти вместе с жителями «общаг»! И через голодовки, и через массовые митинги, пикеты администрации. В итоге добились, что с большинства «общаг» сняли статус общежития и перевели их в статус жилых домов. Люди получили на руки договора соцнайма и уже могли в дальнейшем приватизировать свои квадратные метры в комнатах. Так мы спасли больше ста общежитий в Екатеринбурге. Спустя годы, был момент в 2007 году, когда на одной из встреч с жителями в городе Первоуральске, в школе ко мне подошла молодая женщина, и со слезами на глазах начала за что-то благодарить. Оказывается, что благодаря тому, что мы отвоевали тогда «общаги», ей удалось приватизировать свою комнатку, продать ее и на вырученные деньги купить небольшую квартиру в Первоуральске, куда они переехали всей семьей.

Как меня выдвинули в губернаторы

Летом у здания областных властей наше движение «Май» организовало масштабную забастовку – круглосуточный палаточный лагерь, в котором за 45 дней его существования успели пожить больше полутора тысяч человек из 25 городов и районов. Требование было – погасить долги по зарплате. Бездействие губернатора Росселя переполнило чашу терпения бюджетников. Они выдвинули меня на пост губернатора Свердловской области! К тому времени движение «Май» насчитывало более 60 тысяч человек. Я пошел на выборы с народной программой. Основные требования – отдать долги трудящимся и прекратить вывоз капитала за рубеж. Многие говорили мне – с кем ты борешься, он же тебя растопчет! Ты и пяти процентов не наберешь! В итоге Россель не смог выиграть в первом туре. Вместе с ним во второй тур вышел я – 32-летний Александр Бурков.

Как меня останавливали «любой ценой»

Вопреки прогнозам, у меня быстро рос рейтинг. Это вызвало настоящую панику у «той» стороны! Они в страшном сне не могли себе представить, что после того, как добились моего ухода, я вернусь в правительство в роли губернатора. Да это просто приговор был для многих чиновников, погрязших в коррупции, и олигархов, чьи интересы они защищали. Как мне рассказали уже спустя годы те, кому волей или неволей пришлось работать против меня, было принято решение «остановить Буркова любой ценой». Сегодня, кстати, ситуация до боли напоминает мне те времена. По разработанному плану, против меня тогда работали все: члены правительства, олигархи, мэры городов и главы районов, директора промышленных предприятий, руководители МВД, главврачи больниц и поликлиник и даже руководители ветеранских организаций. Впоследствии, когда я узнал истинные размеры административного «монстра», который выступил против меня, сам удивлялся – как же выстоял тогда. Но ведь выстоял!

Как про меня вышла первая поддельная газета с «фюрером»

Годы идут, а технологии борьбы с противниками у «партии власти» не меняются. Как сейчас весь город завален фальшивыми листовками «от Буркова», так и тогда фантазии у нанятых администрацией пиарщиков хватило только на нелепую «чернуху», поддельную газету. Огромным тиражом по всей области была распространена фальшивая газета «Известия», в которой я был изображен в виде фюрера – с фашистской свастикой на рукаве. По областному телевидению показали анонимный (тогда было и такое возможно!) фильм, в котором меня сравнили с итальянскими фашистами. Членов движения «Май» начали массово увольнять с работы. Молодчики из уралмашевской группировки до полусмерти избили 18 наших активистов. Сегодняшняя выборная кампания как под копирку повторяет ту, из «лихих девяностых» – вновь нападения, насилие, угрозы от «братков».

Как Россель испугался и начал выплачивать долги по зарплатам

Россель вел кампанию, раздавая налево и направо сказочные обещания! Во всех предприятиях и учреждениях директора под страхом увольнения запретили своим работникам голосовать за Буркова. Да, я тогда проиграл. Но выиграли простые люди. Испуганная власть в течение двух недель между первым и вторым туром голосования погасила бюджетникам все долги по зарплатам!Самое главное, я понял, когда на следующий день после выборов ко мне подошел пожилой такой мужчина, дед уже практически, и сказал: «Да ты, Саш, не переживай! Россель – это он у «них» губернатор, чиновников. А у нас – свой, народный губернатор – Бурков. Мы тебе верим, а не ему». Можно стать губернатором и не иметь доверия. А можно проиграть выборы и получить его. Вот так…

Как жена пришла мне сочувствовать, а пришлось поздравлять

Самые тяжелые испытания во время информационной войны против меня выпали на долю мамы, жены Татьяны и тещи Ольги Александровны. Сотрудники моего штаба на выборах губернатора до сих пор помнят, как в ночь подсчета голосов в первом туре моя жена Таня специально приходила, чтобы меня поддержать, чтобы не расстраивался из-за поражения. Хотела поддержать, а вышло наоборот! Когда стало ясно, что я вышел во второй тур, и весь штаб ликовал, радуясь победе, Таня ушла в дальнюю комнату и разрыдалась там. Своей женской интуицией она уже тогда понимала, что эта промежуточная победа в первом туре может подарить радость на часы, а проблемы на годы.

Чем ужаснее ложь, тем больше в нее верят

Таня оказалась права. Оправдались самые худшие ожидания. Телеканалы и газеты начали так «отрываться» на мне, что даже соседи стали посматривать на жену косо. Меня обвиняли в воровстве, взяточничестве, во всех смертных грехах. Темы были самые невероятные, как и сейчас – когда они уверяют, что Бурков «отдаст ЖКХ москвичам» и «повысит тарифы». Многие люди всему этому легко верили, так как не все понимали, что такое заказная журналистика. И сейчас еще многие не понимают, и пиарщики этим пользуются. У них правило такое: «Чем ужаснее и нелепее ложь, тем в нее легче верят». Впрочем, Таня быстро научилась не принимать телевизионные репортажи близко к сердцу – однажды она их просто перестала смотреть.

Совет мамы и тещи

Теще, Ольге Александровне Романовой, доктору экономических наук, было совершенно непонятно, как СМИ, находящиеся в собственности и подчинении государства, могут так беззастенчиво врать! К тому же «чернуха» в адрес зятя, естественно, бросала тень и на репутацию любимой тещи. В кругу ученых интеллигентов тоже привыкли верить тому, что пишут газеты. Пока разобрались, что к чему, прошло время – несколько месяцев недоверия и подозрений коллег по работе оставили неизгладимый след в душе Ольги Александровны. Тем не менее, она ни на секунду не усомнилась в правильности выбранного мною пути, за что я ей безмерно благодарен. – Взялся, так уж не сворачивай, раз люди в тебя поверили, смотри, чтоб потом не пришлось глаза прятать, – так она мне говорила. Еще тяжелее было маме. На нее-то вообще все соседи косились, дескать, эх, вот как ты Сашку воспитала! Но и мама все стойко вытерпела, ни разу не попрекнула. Сказала: – Раз бьют тебя, значит, где-то на чем-то важном ты столкнулся с ними. Будь честен с людьми, не подводи их – и тогда никто тебя не сломает. Ты же Александр, значит, победитель!..

Как я сам побыл «коммунальным бизнесменом»

В 2002 году, когда в стране был принят новый Жилищный кодекс, который впервые расширил права жильцов, мы решили создать народную коммунальную компанию. Я стал одним из ее соучредителей. Было интересно попробовать самим наладить коммунальный быт в Екатеринбурге. Идея была – собрать хорошую команду, организовать качественные услуги и составить конкуренцию действовавшим тогда муниципальным ЖЭКам. Но не тут то было! Вот тогда я действительно почувствовал на своей шкуре, как чиновники защищают свои кормушки – ведь совсем скоро эти муниципальные ЖЭКи превратились в частные фирмы, учрежденные их родственниками и друзьями. Нас принялись буквально уничтожать! И сегодня, если вы сравните фамилии тогдашних коммунальных чиновников с фамилиями управленцев и хозяев сегодняшних крупнейших управляющих компаний, вы увидите «удивительные совпадения». Я вышел из соучредителей коммунальной компании семь лет назад, и пообещал себе больше никогда не повторять этот опыт. Пока в нашей стране, нашем городе не будут созданы нормальные конкурентные условия, в коммуналке будут править бал ее хозяева с советских времен – чиновники. Теперь, кстати, они пытаются выдать за сегодняшний факт то, что было много лет назад. Хотят выставить все таким образом, как будто я у них пробую что-то отобрать, будто бы я до сих пор «владелец коммунальной компании». Это очередная их ложь. Скажу одно – не будь у меня такого «коммунального» опыта за плечами, может никогда и не был бы создан Союз Домовых Советов и «Справедливое ЖКХ». Хочу сказать, что я не вижу ничего постыдного в том, что кто-то занимается оказанием коммунальных услуг – если делает это по правилам и в интересах людей. Я не против управляющих компаний, как это может кому то показаться. Моей целью было и остается сделать так, чтобы отношения между жителями города и всеми его структурами, включая коммуналку, стали честными с обеих сторон, а не только со стороны народа, исправно оплачивающего платежки «за все».

Источник — предвыборный буклет партии «Справедливая Россия», выпущенный в рамках кампании по выборам мэра Екатеринбурга в 2013 году.