Виталий Охлопков: «Можно заключить, что наш вуз – самый востребованный в регионе»

- Виталий Александрович, омские СМИ сегодня обсуждают новость о том, как вы помогли девушке на борту самолета… Подобные внезапные «пациенты» - привычное для вас дело?

- Нет, конечно. Второй случай в жизни. Первый тоже произошел в самолете: у подростка внезапно начался приступ эпилепсии. На борту был спасатель, мы вместе с ним сделали все, что положено в подобных случаях. В самом начале своей врачебной практики подрабатывал на «скорой помощи», но это, как вы понимаете, это всё же иное…

1

- Нигде не встречала информации, почему вы стали врачом…

- А я и сам не знаю. Родился я в Омске, рос в городке Нефтяников, папа-мама – инженеры, врачей в роду нет, а я вдруг захотел им стать… Вот сын у меня захотел стать юристом, потому что посмотрел фильм про комиссара Каттани. Возможно, я тоже когда-то что-то увидел – и это засело в подсознании… После школы поступил в мединститут и, как многие студенты, думал, каким именно врачом хочу стать. Хирургом? А может, анестезиологом?..

Женился я  на втором курсе, первым из всего нашего потока. Тесть надоумил: мол, «есть у меня друг, ассистент кафедры кожных и венерических болезней Александр Иванович Новиков». Тесть тогда занимался охраной труда на машиностроительном заводе, а Александр Иванович от кафедры  курировал кожную профессиональную патологию. Так, в 1984 году, заканчивая третий курс лечебного факультета, я пришел на кафедру кожных  и венерических болезней. Начал посещать студенческий научный кружок, потом был его старостой, ездил на конференции, выступал с научными докладами, набирался ума-разума и укреплялся в своем желании быть дерматовенерологом.

После окончания мединститута я поступил в клиническую ординатуру, получил специализацию дерматовенеролога и остался на кафедре у Новикова. Был ассистентом, преподавал, лечил людей –  в 1996 году защитил кандидатскую, в 2004  - докторскую диссертацию. Александр Иванович в 1997 году  стал ректором и пригласил меня проректором по финансово-экономической деятельности: в то время, в период долгов, взаимозачетов и прочих экономических проблем это была антикризисная должность. Я курировал стратегическое развитие вуза, аренду, экономику, бухучет. Прошел обучение в Академии госслужбы в Москве и получил второе образование – «Экономика, управление, финансы», потом  в ОмГУ – «Государственное и муниципальное управление». Так по жизни мы и шагаем вместе с моим Учителем, который в 2016 году был избран Президентом нашего университета. «Без отрыва» от своей родной кафедры был проректором, потом стал первым замом, с июля 2016 года исполняю обязанности ректора. Жду выборов. Когда они состоятся, пока не знаю, зависит не от меня. Это всегда процесс непростой, претенденты проходят аттестационную комиссию в Минздраве, потом уже сами выборы …

- Насколько известно, сейчас резко уменьшилось количество бюджетных мест в ординатуре, студентам предлагают идти работать на участки сразу после выпуска. По мнению некоторых специалистов, это может значительно ухудшить качество работы, потому что молодые врачи начинают работать … Когда в Англии вводили подобную систему сразу после университетской скамьи, без практики, резко повысилась смертность среди пациентов, и от нее отказались.

- Изначальная проблема – в глобальной нехватке кадров в стране: фельдшеров, медсестер, врачей. Наше государство пытается решить эту проблему следующим образом: нужно как можно быстрее выпускника со студенческой скамьи отправить «в поле», в общее звено, чтобы он поработал участковым терапевтом, педиатром и так далее. Установка государства такая: 50 процентов выпуска должны идти работать «в поле», все остальные – пожалуйста, идите в ординатуру.

Раньше допуск к постели больного имели только выпускники интернатуры или ординатуры. После шестилетнего обучения студент получал диплом о высшем медицинском образовании, который не давал права вести врачебную деятельность. Для того чтобы получить сертификат, он должен был год отучиться в интернатуре либо два в ординатуре. После этого – экзамен, получение квалификации – и вперед, устаиваться на работу.

Два года назад интернатуру убрали – так решили в федеральных медицинских «верхах». А срок обучения в ординатуре в перспективе может стать «плавающим»: например, нейрохирург будет учиться пять лет, дерматолог  – два, в зависимости от сложности специальности. А озвученную выше проблему с «полевыми кадрами» решают так: после шестого курса проводят процедуру аккредитации.

- Что она собой представляет?

- Это трехступенчатый экзамен: тесты, мануальные навыки и ситуационные кейсы… В итоге студент получает свидетельство об аккредитации и может идти работать в первичное звено. Но вот дилемма: первичное звено в городе более-менее занято! Участковый врач сегодня не работает на ставку, а берет полторы-две, бегает по участкам, чтобы иметь не только хлеб, но и кусочек масла… «У нас все занято!» - говорят вчерашнему студенту, который машет своим дипломом и  свидетельством. Выход? Едь в деревню! В район. Чем дальше от города – тем больше перспектив трудиться…

- Получается, места в ординатуре сократили в два раза.

- Появился гиперспрос. Сегодня есть бюджетные места, а есть коммерческие, но и здесь – сумасшедший ажиотаж. Люди готовы отдавать любые деньги, брать кредиты, чтобы получить узкую специальность - но и там квоты. Спрос превышает наши возможности.

Несмотря на нашу профориентационную работу, имеющую патриотический оттенок, очень мало тех, кто хочет идти работать «в поле», особенно если это «поле» в деревне. У молодого человека есть мечта – быть неврологом, гинекологом, хирургом – а ему говорят: извини, ты никуда не попадаешь, а идешь работать участковым терапевтом! Студенты приходят ко мне и плачут… Они по баллам не проходят в ординатуру, все прозрачно, компьютеризировано, нет никаких элементов коррупции, хотя жалобы пишут каждый год, в том числе и Президенту…

Чем это может заканчиваться? «Бывшими будущими» врачами, которые идут работать торговыми представителями, менеджерами, строителями – кем угодно, но не по специальности.

Тем не менее, мы оптимисты, и понимаем, что все реформы сопряжены с какими-то сложностями, пытаемся выполнить задачу, которую ставит перед нами федеральный Минздрав и правительство Омской области.

- Какие еще проблемы для вас сегодня значимы?

- Наше, российское медицинское образование считается очень хорошим. Если можно так выразиться, гармонизированным – в отличие от многих западных школ. Наши студенты получают более глубокое образование в том, что касается базовых, фундаментальных  дисциплин. Но и у нас есть проблема: в отличие от Запада во время обучения мы мало что можем пробовать делать на практике, своими руками.

Все сегодня переходят во многом на симуляционное обучение – с использованием кукол-манекенов, которые стоят миллионы – но их стоимость оправдана. Они умеют говорить, плакать, ругаться и даже рожать! На западе давно созданы симуляционные центры. Студент, которого не пустят остановить сложное кровотечение во время операции или принять роды, может максимально «живо» практиковаться в этом центре. Представьте: перед ним лежит симулятор-женщина, рожает, кричит, у нее мониторится пульс, давление… 5-6 миллионов рублей – это самые бюджетные варианты симуляторов. Зато – это практика и реанимационных мероприятий, и остановки кровотечения, и инъекций, и интубаций, и лапароскопических операций… Для стоматологов – настоящее раздолье, головы со съемными зубами, лечи, учись, практикуйся. Мы тоже организовали у себя такой центр. Государство частично выделило деньги на оборудование, и мы его приобрели за счет федеральных и внебюджетных средств, так как симуляционный экзамен входит в ту самую первичную аккредитацию. Понятно, что в столичных вузах уровень подобных центров выше, но, тем не менее, нам есть, чем гордиться. И студенты чувствуют себя гораздо увереннее. Уже были прецеденты, когда студенты оказывались в неотложной ситуации, и не прятались за чужие спины: «Есть врач?» - «Есть!»

- Медуниверситет - один из немногих омских вузов, который неплохо котируется не только в Омске, но и на российском уровне. Как это удаётся?

- Действительно, Омский государственный медицинский университет в 2017 году занял достойное положение во всемирном рейтинге UniRank, который включает в себя 13 000 колледжей и университетов 200 стран мира, ранжированных по популярности в интернете. В российском сегменте рейтинга ОмГМУ занимает 225 строку из более 900 вузов страны. Из 58 образовательных организаций высшего медицинского и дополнительного профессионального образования Омский государственный медицинский университет 17-й. Это неплохой результат. Конечно, это расчеты по определенным данным, которые мы предоставляем агентству, и может носить характер не самый объективный, тем не менее, омский вуз котируется в стране. Наши образовательные программы «Лечебное дело» и «Педиатрия» вновь, как и в предыдущие годы, признаны лучшими в России. Среди омских вузов у нас самый высокий проходной балл по ЕГЭ, и можно заключить, что наш вуз – самый востребованный в регионе. Желающих очень много - и на бюджет, и на коммерческое обучение. Сегодня их процентное соотношение примерно 50 на 50.

- Преподаватели вузов сейчас массово жалуются на бюрократизацию системы обучения, мол, наукой и преподаванием некогда заниматься, лишь бы бумажки были заполнены. Как с этим у вас?

- Это есть везде. Но мы вуз под эгидой минздрава. А есть министерство образования и науки, которое в методическом плане выше, а в нем - департамент государственной политики в сфере высшего образования. И он на все вузы, вне зависимости от отрасли, «спускает» систему менеджмента качества. Она с одной стороны регламентирует работу, с другой – «тормозит» ее… В России часто трудно найти золотую середину. Много вопросов к проверяющим органам, например, к Рособрнадзору. В начале прошлой недели я был на совещании у полпреда Президента по СФО Сергея Меняйло, собирались ректоры вузов Сибирского федерального округа. Совещание Меняйло собрал как раз по просьбе ректоров, потому что все стонут от надзорных организаций… Обсуждали проблемы, возможные способы взаимодействия. Дай Бог, чтобы был какой-то конструктив. В целом, я оптимист. Что касается бюрократизации, мне очень хочется верить, что все движется в позитивную сторону. Да, и наши профессора порой жалуются – но наукой заниматься успевают!

- Какие разработки сейчас ведут специалисты мединститута? Какие из них, по вашему мнению, самые перспективные?

- Разработок множество, я даже боюсь обидеть кого-то, не назвав. У нас очень сильная школа профессора Нечаевой – дисплазия соединительной ткани. Я считаю, это гиперпроблема человечества. Сильная школа по травматологии и ортопедии профессора Резника. Профессор Баринов, гинеколог, на мой взгляд, настоящий бренд омской гинекологии – и у него множество инновационных наработок. Есть совместные проекты с заводом технического углерода – разработка особых сорбентов, которые могут быть использованы при сложных операциях в гинекологии. Очень сильна хирургическая школа профессора Полуэктова, которая включена в масштабный проект Западно-Сибирского медицинского центра ФМБА России, касающийся пересадки и резекции печени. Директор этого центра – наш профессор Шутов… Очень хорошая стоматологическая школа, мы дали второе дыхание научной лаборатории на Волочаевской. Наша молодая сотрудница, заведующая лабораторией, получила грант и стипендию президента России, и сейчас в лаборатории проходят уникальные исследования по проблемам кариеса. Мы разработали целую линейку гелей и паст для профилактики кариеса у детей. Проблема в том, что все эти наработки очень трудно внедрить в жизнь: нет четких государственных механизмов, слишком много бюрократических ступенек. Наши западные коллеги в этом нас опережают: пока мы карабкаемся по лестницам, они «ездят на лифтах»…

- Сегодня вузу хватает денег?

- Нет, конечно. Сегодня у нас половина бюджета - это федеральные средства, половину зарабатываем  сами. Нам дают госзадание: на обучение одного студента, условно, 100 тысяч рублей в год. И ассигнования, которые приходят нам, покрывают наши расходы - но пропорционально количеству бюджетных студентов. А на внебюджетных ничего не приходит, и мы должны из заработанных денег оплачивать зарплату, содержание зданий и сооружений, коммунальные услуги, содержание оборудования и так далее. А развитие и техника? На это практически денег не дают. Хорошо, что на симуляционный центр дали, но и тут мы в три раза больше своих денег потратили. Мы же федеральная структура, и наши учредители считают, что наши внебюджетные деньги - это деньги федерального учреждения. И они учитываются, мы отчитываемся за них. Я иногда вижу, в интернете пишут, что у нас цены на обучение задраны… Полный бред! Мы сегодня за то, чтобы цены не поднимать. Мы должны быть конкурентоспособны. Стоимость обучения одного бюджетного студента, условно, 100 тысяч. Это цена растет. Соответственно, мы и внебюджету должны цену сравнять. Если мы ее не поднимем, то получится, что мы затраты из одного кармана перевалим в другой – и получим нецелевое расходование средств, бюджетными деньгами будем закрывать внебюджетные потребности.

При этом цена на обучение одного бюджетного студента одинакова везде: и в Москве, и в Омске, и в Томске. А мы должны везде держать одинаковые цены, не ниже. Где, получается, студенту за одни и те же деньги будет интереснее учиться: в Омске или в Москве? Понятно, что он в Москву поедет, а мы получим тот самый отток... Поэтому мы за то, чтобы не поднимать цены.

- Что вы сейчас слышите от своих абитуриентов? Какая главная мотивация, почему они по-прежнему стремятся в профессию?

- Я не хочу умалять социальную значимость каких-то профессий, но хочется верить, что в основе желания поступить в медуниверситет лежит желание быть врачом. Это на самом деле мое убеждение. Может я оторвался от земли, но… Люди хотят быть врачами. Причем, многие с самого начала знают, какую специализацию хотят выбрать.

Мысли о материальной стороне дела у детей не так очевидны. У них своя аура. Свои радужные представления и светлые желания. Врач для них по-прежнему - это романтика, это хорошо… Таких большинство.

- Сегодня вам приходится сочетать врачебную деятельность, педагогическую и административную. Получается?

- Пока получается. Читаю лекции студентам лечебного факультета. Веду занятия для  врачей, которые приходят на повышение квалификации. Практикую:  кафедра дерматовенерологии и косметологии, находится в Областном кожно-венерологическом диспансере на 5-й линии. Там мы обучаем врачей, студентов, ординаторов и там я, естественно, бываю обязательно несколько раз в неделю, даже если нет учебного процесса. Консультирую наиболее сложных пациентов. Собираемся, проводим консилиумы. Если кто-то из коллег звонит, еду в любую больницу как врач-консультант.

В этой жизни не прожить пессимистом. У меня масса планов, я всегда ставлю перед собой профессиональные задачи. У нас большой коллектив: 1600 работников и более 6,5 тысяч студентов. Да, масса проблем, которые надо решать, но мне это нравится. Я всегда в гуще событий, активно руковожу учреждением. Очень дорожу белым халатом. Должности приходят и уходят, а профессия остается. Мне важно сознавать, что я практикующий врач и  чувствовать себя востребованным.