Доктор Вечернин: «Чем больше узнаю животных, тем больше люблю цирк»

В цирк большой и сильный Андрей идти боялся. Даже с маленьким сыном никогда не ходил на представления, наслушавшись досужих разговоров о том, что здесь к животным относятся не по-человечески.

— За два года убедился, что все ровно наоборот, — признается цирковой врач. — Уважают — как коллег, любят — как членов семьи… Даже меня принято называть «по-человечески»: не Айболитом, а доктором. Все, зависит от дрессировщика. Есть, конечно, люди и недобрые, и просто непрофессиональные. В Омский цирк их давно не приглашают. До сих пор все помнят историю, как наши уборщицы побили укротителя за то, что обижал мишек.

Прямо со студенческой скамьи Вечернин попал в хозяйство под Пермью, потом — на Омский ипподром. Главными его пациентами были лошади. Вопреки распространенному мнению, здоровье у этого животного отнюдь не «лошадиное». Большое тело трудно нести ногам, а сердце тяжело прокачивает кровь. Причем, кроме своих недугов, гнедые и вороные страдают практически всеми человеческими. Это беда всех породистых четвероногих — чем «благороднее», тем слабее иммунитет.

1

— Люди сами портят животных, выводя новые породы, скрещивая «родственников», — объясняет ветеринар. — Когда-то, 10— 20 тысяч лет назад это нужно было для выживания, а теперь — для удовольствия: красоты или престижа.

Увы, то, что лошади верны и надежны — тоже миф. Характеры животных похожи на человеческие: есть умные и глупые, добрые и злые, бесхитростные и коварные. Все мы немного животные, и все животные — немного люди. Страсти в их жизни разгораются нешуточные. В цирке первым пациентом Вечернина оказался морской лев. С трагической судьбой: двое старших братьев от первого «брака» отца никак не хотели принимать младшего, рожденного не их матерью. Травили, несмотря на все усилия дрессировщиков, до тех пор, пока у несчастного не начались сердечные приступы. Андрей пришел устраиваться как раз, когда дрессировщица Гаянэ Мартиросян делала бедолаге искусственное дыхание. Прямо в бассейне — вытащить тушу 400-килограммового «юноши» не так-то просто. Как был, в пуховике и ботинках, бросился в воду. Реабилитационные мероприятия помогли, но долго «нелюбимый» член семьи не протянул.

— Все как у людей, — вздыхает Андрей. — Без любви жить невозможно. И в семье, и в цирке, где все зависит от «главного укротителя» — его директора.

Только однажды «главный укротитель» Елена Агафонова прокололась, решив пригласить дрессировщиков не государственного цирка, а шапито. Андрей переживает до сих пор:

— Мы справки наводили: у них дома — практически сафари-парк, все устроено для удобства животных. Но не учли, что дома-то они бывают месяц отпуска, раз в году! А перевозят 44 звериной души в одной фуре! Лапы у всех искривленные, проблемы с костями… Не знают, чем кормить. Половина Омского цирка — помещения для содержания животных, а эти шапитошники впихнули всех в одну клетку, дышать нечем, не то, что шевелиться. По привычке: экономия на размерах клетки, на питании — это последствия коммерциализации цирка. И непрофессиональное отношение, конечно, от отсутствия контроля. Наши-то, цирковые дрессировщики, практически все потомственные — любовь к животным у них в крови, со своими зверями ведь растут вместе. А главное — защищены государством.

Перевозка животных Росгосцирка производится в клетках, но содержатся они в основном в вольерах. Часто — в собственных, передвижных, как шпицы Николая Павленко. Морские львы Мартиросян, одного из которых спасал Андрей, тоже прибыли со своим бассейном. Ему пришлось обзвонить несколько цирков и шапито, чтобы узнать, какой солью правильно разводить воду для комфорта «морских царей». Как выяснилось, в шапито разводят обычной, поваренной, которая в десять раз дешевле морской. Природной среды не получается, поэтому сильно страдают глаза ластоногих артистов. Омский цирк без раздумий закупил полторы тонны требуемого вещества.

— Как говорил великий Павлов, «обычный врач лечит человека, а ветеринарный врач — человечество», — считает Андрей. — Главное в моей профессии — профилактика заболеваний животных, которая не только облегчает жизнь их хозяев, но и помогает им быть внимательнее к братьям меньшим. Все животные похожи на своих дрессировщиков. Даже тигры могут быть интеллигентами, как подопечные Николая Павленко, который управляет ими всего лишь с помощью дирижерской палочки.

Прежде, чем прибывает новая группа хвостато-рычащих артистов, в цирке проводится полная, трехдневная санитарная обработка . У животных одной группы, как правило, вырабатывается свой иммунитет — чужие бактерии им могут повредить, поэтому чистота в помещениях должна быть почти стерильной. Питание — целый ритуал. Есть определенные нормативы, но они не конкретизированы, и лишь дрессировщики знают пристрастия своих подопечных. Один хищник станет есть мясо лишь первой категории, другой довольствуется второй, но только, если костей не больше привычного. Кому-то не нравятся куры — подавай индюшку. Молочные продукты в нормах прописаны, но любая обезьяна обидится, если ей вместо привычного «Данона» подсунут «Активию». Всем травоядным требуются фрукты или овощи по сезону, медведям — рыба разных сортов, включая красную. Мишки Надежды Такшантовой в качестве угощения уважают исключительно глазированное печенье. Бизоны Виктора Тихонова предпочитают наслаждаться сухарями, смешанными с медом.

— Мы и сами хорошие, и другим хиреть не даем, — смеется Андрей. — Наша задача — обеспечить артисту достойные условия жизни и работы, а уж сколько у него ног, не имеет значения. От питания ведь зависит качество жизни, здоровья и работы животного, а значит и человека.

Здоровый образ жизни животных в Омском цирке включает в себя режим дня, один «разгрузочный» день в неделю, репетиции и тренировки. Чтобы у лошадей не было проблем с суставами и сердцем, их ежедневно часок гоняют по кругу. Чтобы подышали воздухом, выводят на ипподром, благо, он рядом. Правда, не всегда и не везде воздух бывает полезен. Из Кемерово как-то прибыли скакуны с тяжелой аллергией — как выяснилось, в Омске им дышать легче. Тем более, когда рядом — Андрей Вечернин:

— Я давно не боюсь общаться ни с мелкими, ни с крупными животинами. Научился. Хотя по молодости и травмы были — ребра ломал. Животное надо непременно предупредить, объяснить, что ты хочешь добра. Кричать не приходится, да и нет в нем смысла — он скорее будет воспринят, как агрессия. Все звери и птицы реагируют на неадекватное поведение, им непривычное — запах алкоголя, резкую смену поведения. Работать с хищниками помогают дрессировщики. Так что бояться надо не пациентов, а того, что твоя помощь не облегчит их состояние. Травмы, простуды, флюсы для них так же обычны, как для людей. Не дай бог, что случится с животиной, где дрессировщику брать нового «сотрудника»? Государственные цирки не имеют права пользоваться контрабандными методами приобретения зверей, а легальные каналы продажи довольно скудны.

Медведи в цирке, как правило, все подкидыши. Браконьеры — люди, пытающиеся быть добрыми хоть как-то: пустят медведицу на лапы, шкуру, зубы, а малышей стараются куда-нибудь пристроить. В зоопарки уже не берут, заповедники — далеко. Да и вряд ли малыши выживут там без маминой науки…

— Мне однажды из придорожного кафе позвонили: медведь задыхается!— вспоминает ветеринар. — Посадили медвежонка на цепь, надев ошейник. Вырос, ошейник давит, он задыхается, но никого к себе не подпускает. Пришлось звонить главному эпизоотологу города, чтобы изъяли животное. Такая «жизнь» опасна и для него, и для людей — мало ли, какими болезнями он может наградить окружающих.

Российские и зарубежные питомники, заповедники и зоопарки продают животных еще и для того, чтобы расширялся ареал обитания. Иначе зверушкам грозит имбридинг — близкородственное скрещивание, ведущее к болезням и вымиранию целых видов. Дальневосточных леопардов, один из которых сейчас гостит в Омском цирке вместе с дрессировщиком Виктором Тихоновым, в природе осталось, как считают ученые, около четырех десятков. Причем, не факт, что они выживут: браконьеры не дремлют — выбиты не только пятнистые красавцы, но и олени, служившие им пищей.

— В цирке животные живут в среднем в два-три раза дольше, — объясняет Андрей. — Больше ухода, меньше факторов риска. Я тут и днем, и ночью: репетиции, представления, скорая помощь — и морковкой можно подавиться. Но и самый большой фактор риска — тоже человек. Правда, я убежден, что не цирковой. Да, звери у нас трудятся. Но цирк меняется: дрессировщики — люди грамотные, с высшим образованием, как правило, изучают психологию животных. Сам у них учусь. Не заставлять животное делать то, что не предназначено природой — этого мало. Укротители давно поняли, что животное вообще надо не заставлять, а заинтересовывать — так же, как человека. Большое заблуждение, что западные цирки отказываются от животных — отказываются только те, кто не умеет и не хочет их правильно содержать, Европейская цирковая ассоциация и Всемирная федерация цирка за этим следят. В Омский приезжают те, кто умеет действовать в основном «пряником», без кнута. Ну подумайте — если вы будете каждый день лупить собаку, станет она выполнять команды? Или куснет при случае? Животных ведь берут малышами, кормят из соски, поселяют в своих номерах, чтобы привыкали к людям, не спят ночами, когда болеют… Они становятся практически членами семьи. Дан Запашный как-то поделился в соцсетях, как тяжело, когда болеют родные, имея в виду обезьяну. Считается, что память у животных короткая, но по себе вижу — пока лечу, тянутся, когда выздоравливают, стараются держаться подальше…

Не со всеми болезнями может самостоятельно справиться цирковой Айболит. Приходится обращаться и к узким специалистам. Для консультации по поводу медвежьей катаракты пригласили специалистов «Интервзгляда». Чтобы помочь лошади со злокачественной опухолью, Вечернин советовался с онкологами. Увы, рак — болезнь бесчеловечная, кто бы ею ни страдал.

— Тяжело уходила лошадка, — вздыхает ветеринар. — И у нее слезы на глазах, и у нас. Хотя уже догадывались, что скоро — старенькая была, пенсионерка.

Пенсионеров в цирке не списывают — кормят, лечат. Выводят на манеж, без которого они скучают — просто постоять, походить…

— Цирк — он такой: в кровь попадает, без него уже трудно жить, — признается доктор Вечернин. — Здесь я стал ближе к своим пациентам, каждый день открываю их для себя. Чем больше узнаю животных, тем больше люблю цирк.

℗