Аскольд Запашный: «Если отец принял решение, что можно завести детей в клетку - значит, можно»

Животные и «зеленые»

— Аскольд, вы провели в Омске целый день, в дискуссиях о политике и о профессии. Какой из многочисленных вопросов вам запомнился?

— Согласился бы я с существованием цирка без животных. Я сначала напрягся, потому что это провоцирует людей думать о том, что цирк с животными не есть норма. Такие вещи принимаются как данность, а мне дается последний шанс: вроде того, «хотите доказать, что цирк с животными имеет право на существование — оправдывайтесь». Этакая глупая «презумпция виновности». Порадовало, что 82 процента зрителей за время нашего общения с телеведущей проголосовало против этого запрета. И я порадовался за нашу страну: все же здравомыслящих людей гораздо больше.

Либеральные понтовые тусовки в Москве особенно развиты, потому что это модно: «либерал, гуманист, «зеленый», сыроед, презираю цирк с животными и вообще классный мэн». А здесь люди говорят как есть — в Омске чихать хотели на моду, потому что какой, к чёрту, цирк без животных? Это не просто норма — это достояние, искусство.

— Когда вы лицом к лицу сталкиваетесь с человеком, который начинает утверждать, что вы мучитель, садист и так далее, как реагируете?

— В зависимости от того, насколько он вменяем. Если человек действительно так считает, он может это делать по двум причинам. Первая — это единственное мнение, которое он слышал и слышит, поэтому он в него верит. Это происходит, например, с детьми, подростками и так далее. Есть учителя, которые декламируют это как данность — я оборвал бы им уши, точнее, языки. Есть второй вариант — агрессивная защита, основанная на истинной вере. В первом случае мне очень интересно. Я разубеждал многих людей, с которыми можно было вести диалог, они принимают аргументы.

— Коротко — три главных аргумента.

— Конечно. Все ключевые аргументы «зеленых» не имеют под собой научного обоснования и субъективны. Их главный тезис — «животные должны жить на воле». Обоснуй! — и человек сразу теряется. Как правило, его познания о живой природе сводятся к школьному учебнику и художественной литературе. Расскажите мне формат жизни нециркового оленя — «засыпетесь» на первых же словах. В чем радость оленей жизни на воле? В поисках пропитания? В спасении от хищников? Мокнуть во время дождя? Бежать, чтобы не разодрали? Замерзать в холод, умирать в засуху, жертвовать олененка охотникам? Все, что вы знаете — гипертрофированные представления о солнечном рае, в котором зеленеет травка, летают бабочки, нет угроз и есть олень, счастливый до кончиков рогов. Реальность совсем иная.

1

Среди «сердобольных» людей, которые защищают животных, ни один не беспокоится о них. Вот вы, защитник животных, мне втюхиваете вашу точку зрения — а расскажите статистику о жизни животных в условиях вашего города. Не можете? Но тогда это лицемерие. Вы обо мне ничего не знаете — но уже презираете. Это ли не высшая глупость?

И, наконец, если я назову вам проблемы, вы пойдете их решать? Назовите свои реальные дела. Назвались «зеленым» — идите и работайте. Я реалист, не кричу, что я защитник животных, я делаю то, что умею, за своих животных стою горой, но не считаю, что труд — это издевательство. Я не вижу в труде никакой проблемы.

И это минимум аргументов.

Я могу вам очень эксцентричные примеры приводить… В Таллин приехали, там был цирк возле цирка: пикетчики выстроились строем и всем зрителям, которые шли на наше представление, кричали: «Фу! Позор!». А вечером, когда мы вышли в город, во всех ресторанах подавали медведя — был сезон. Но никто не кричал «Позор!».

Цирк и государство

— Сегодня много говорят о цирковом кризисе. Что, по-вашему, способно вывести цирк на новый уровень?

— У меня есть масса мнений и убеждений касаемо цирка, но в нашем цирковом сообществе удивительно мало людей, которые мыслят таким же образом. Недавно у нас был разговор с группой наших единомышленников — на тему, какими нужно делать спектакли. И мне задали вопрос: «Зачем ты всё усложняешь? Ведь люди реагируют неоднозначно, от «гениально» до «ужасно», кому-то нравится, а кто-то жестко критикует, причем, не качество спектакля, а подход. При этом есть спектакли, которые всем нравятся, — почему не ставить такие?..»

Речь шла о нашем шоу «К.У.К.Л.А». Это авторская история в духе Тима Бёртона, хотя я никогда никого не копировал. Критиковали взрослую тематику: если видеть в сюжете не просто банальную личную историю девочки, превращенной в куклу, то спектакль о том, превратишься ли ты сам в монстра, когда окажешься в стрессовой ситуации, или останешься человеком и победишь свои страхи.

— И что вы ответили на вопрос коллег?

— Ответил встречным вопросом. И вам его задам. Назовите, пожалуйста, культовое цирковое произведение. Задумались? Вы его не назовете, потому что его нет. А культовый балет? «Лебединое озеро» — и вы даже не думали. Культовое кино — пожалуйста, миллион. Культовая опера — «Евгений Онегин», «Кармен» и так далее. А в цирке нет таких ориентиров. Это одна из причин, почему цирк никто не уважает, и деятели культуры в том числе. А цирк намеренно загоняет себя в эту клетку, потому что «можно проще». Зачем заморачиваться, когда можно…

— …просто развлекать?

— Даже не просто развлекать, а опуститься еще ниже. Кино тоже развлекает, марвеловские фильмы ничему не учат, но при этом и не претендуют на лавры высокого искусства.

— Как вы для себя формулируете миссию цирка?

— Я вижу потенциал цирка, его безграничные возможности. Вижу, что он не просто должен бороться за право встать в очередь вместе с другими видами искусства, но и возглавить ее. Я считаю цирк одним из сильнейших искусств именно по причине его многогранности. Меня сегодня телеведущая лукаво, как и многие, спросила: «А вам не кажется, что я имею право не ходить в цирк, потому что я уже выросла?». И это самая большая проблема: цирк — он сам дает шанс этой позиции жить и довлеть. Те, кто хочет попроще, намеренно загоняют его в рамки искусства для детей.

Я же вижу его силу и могущество в том, что он должен завоевать все ниши, создать огромную объединенную команду, которая сама определит, кому из её режиссеров, сценаристов и артистов нравится делать то или другое, в каких пропорциях. Моя миссия как художественного руководителя Московского цирка, человека, задающего тренды, — показать, что это возможно. Ведь люди об этом не думают и не верят в цирк. Если мы не создадим несколько серьезных спектаклей, то никто не увидит этих перспектив. Не вырастет тот режиссер, который скажет: «О! Я хочу так же, и я даже знаю, как сделать круче». Не будет инструментов, которые станут ему доступны для выражения его творческой идеи. Потому что сейчас это неосуществимо! Нам нужно менять формат и консолидировано заниматься стратегией развития.

Пока же наша проблема — «лебедь, рак и щука». Есть Росгосцирк, есть Большой Московский государственный цирк. И это хорошо, что есть выбор, потому что я помню Союзгосцирк и своего папу, который свою жизнь положил на борьбу с бюрократией и ничего не смог сделать, потому что не было альтернативы. Свою жизнь ему пришлось посвятить революциям: он боролся с идиотами. Сейчас, к счастью, ситуация поменялась, появилась доля свободы, которой нужно пользоваться по назначению, потому что любая конкуренция рождает прогресс. Основная задача — не мериться одним местом, а вместе работать на цирк как искусство. Параллельно придет и публика. Затащить ее несложно — сложно сделать, чтобы она пришла второй раз.

— Глава Росгосцирка Дмитрий Иванов в интервью рассказывал: когда впервые попал в цирк, ему жутко не понравилось, программа не впечатлила — и только спустя много лет он волею случая снова сходил на цирковое представление — и влюбился в это искусство…

— Вот именно. И это распространенная история. Люди олицетворяют цирк с одним каким-то и когда-то увиденным представлением не лучшего качества. А хочется доказать, что цирк способен на большее. Но для этого нужно поменять менталитет артистов, тех, кто «тянет одеяло» в прошлое: «Всё надо делать как в советском цирке!» Опять же, многие считают, что цирк должен быть монополией Росгосцирка. А если не нравятся порядки, законы, да мало ли что — и у тебя нет альтернативной площадки, где работать? Это хорошо? Это же не группа театральных актеров, которая перешла в другой театр и продолжила работать там. Это единственные площадки в стране. И твой путь в профессии — либо за границу, либо в шапито. Замшелость тормозит цирк, главным достижением которого в 21 веке в регионе становится то, что… покрасили здание и он не течет! Нужно принимать решительные, но непопулярные меры.

— Какие, на ваш взгляд?

— Вижу два шага вывода цирка из пике. Первое — принудить государственные органы совершенно иначе финансировать цирк, потому что существует совершенно популистская и ошибочная стратегия, когда вновь назначенные директора решительно говорят: «Мы приведем цирк к самоокупаемости!» Этого никогда не будет до тех пор, пока в регионах люди не будут получать сказочные зарплаты. Какой смысл делать в Магнитогорске окупаемую систему, если люди там живут по карточкам от завода?

Второе — важно делать технически актуальный цирк и наладить производственные системы. Сейчас это может делать Москва. Выпустила шоу, окупила, прокатила по городам… И все регионы смотрят московские программы. Надо, чтобы и в регионах цирки обрастали штатом. Даже в питерском цирке мы столкнулись с тем, что нам некому было чинить бутафорию — нет цеха. Привези я свое шоу в Омск — некому будет обслуживать экраны и рисовать 3D-контент, если я не возьму с собой своего человека. В советское время штат был укомплектован, но мы ушли от прошлого, а в будущее идем медленно и печально.

— Резюме?

— Нужно распределить силы между действующими функционерами. Допустим, отдать пару цирков цирку Никулина на Цветном бульваре. Пару — Большому Московскому цирку. И в регионах некоторые цирки наделить полномочиями: ведущий успешный цирк, и вокруг — его «подопечные». Иными словами, распределить усилия так, чтобы все не упиралось в одну Москву. Например, цирк Екатеринбурга одним из первых в системе Росгосцирка превратился в процветающий цирк. Его директор Анатолий Павлович Марчевский смог отремонтировать здание, построил шикарную гостиницу, и его цирк был актуален, в том числе и технически, даже по сравнению с московскими. Ему никогда не была безразлична судьба цирка — и своим опытом он мог бы делиться с другими городами Урала.

Монополии опасны даже тем, что завтра, допустим, на смену неравнодушному и грамотному Иванову придет некий непонятный Петров совсем с другими интересами, и все труды предыдущего руководителя пойдут насмарку.

Конечно, нужен будет жесткий контроль, чтобы всё не растащили, как это порой бывает, когда всё превращается в частную историю… Функцию контроля и нужно возложить на Москву, на Росгосцирк. Но не просто контроля, а, в первую очередь, грамотной мотивации. Вот я пришел худруком в цирк. Получил по моим меркам скромную зарплату, потому что на тот момент уже давно был в Forbes и научился хорошо зарабатывать. Но суть в том, что любой человек, который приходит в систему, имеет определенный финансовый «потолок» вне зависимости от того, что он может, умеет и делает. И через время у человека исчезает интерес и мотивация. А зачем что-то делать, если зарплата не меняется, количество работы не уменьшается, плюс частота проверок вызывает лишь негодование? Застращали, «закошмарили»… Управленец должен быть мотивирован, потому что иначе начинает либо воровать, либо «чихать» на происходящее. У нас система во многом странная. Мы в прошлом году принесли 1,4 млрд рублей прибыли, в два раза больше, чем кто бы то ни было, но даже директор премию от этого не получил. Вопрос — а зачем он рвал себе одно место?..

Я свое мнение озвучивал на Совете по культуре, оно известно руководителю Росгосцирка Дмитрию Иванову. Если бы меня спросили, какой выход из кризиса у российского цирка, — вот такой. Если бы мы взяли себе два-три цирка, это было бы интересно всем — у нас были бы прокатные площадки, у них — финансы и ремонт. Ведь сегодня проблема даже не зданиях, а в том, что на сцене — неактуальные представления, плохое техническое оснащение, недостаток кадров. А мы бы своим оборудованием могли бы обеспечить свои филиалы.

— Видимо, ваше мнение далеко не всем нравится.

— Так и есть. Оно непопулярно и многих возмущает. Да мы вообще не всем нравимся!..

Семья и дети

— Как давно вы можете сказать о себе «я человек не вне политики»?

— Достаточно давно — с того момента, как с нами начали считаться. И я рад, что я в политике. Как только ты становишься человеком значимым, на тебя автоматически навешивают ответственность. И если у тебя есть позиция, которую ты озвучиваешь, например, патриотизм, — он должен быть осязаемым. Наверное, с 2000 года мы начали с братом ощущать, что мы узнаваемы, влиятельны…

Я в жизни руководствуюсь догмами, которые описывают определенные форматы мышления. Одна из них — «Не можешь победить что-либо — возглавь это». Второе — «Единственное, что нужно для триумфа зла — это чтобы хорошие люди ничего не делали». Третье — «Не можешь изменить мир — измени к нему свое отношение». Все эти вещи можно трактовать двояко, но руководствуясь вышесказанным, я понимаю, что политику невозможно изменить. Почему? Потому что политика рождена человеческой природой. Мы такие. Человек адаптируется под всё. Но если ты попал в политику, перед этим выбрав своей миссией созидание, то ты должен продолжать это делать и там.

Я понимаю, что мне нужно набираться опыта и мудрости в этой политике. Хотя мои мечты — совершенно в другой плоскости.

— О чем вы мечтаете?

— Если удастся создать тот самый цирк нового образца, я буду самым счастливым человеком. Это будет трамплином для дальнейшего роста. Когда-то мы столкнулись с проблемой — доказать всем, что нужно делать большие яркие шоу. Почему мы не могли их делать? Потому что были дураками. Считали, что нужно ходить и всем рассказывать, и однажды появится дядя, который нам в этом поможет. А потом понял простую вещь: не нужно никого искать, ничего ждать, нужно самому достигать желаемого. Вот мой папа был таким: человек со светлыми идеями, очень инициативный, созидательный. К сожалению, он жил в очень тяжелое время. Много сделал для своего времени, сумасшедшие вещи, на мой взгляд, — но они не остались в истории в тех масштабах, что могли остаться. По моему искреннему убеждению, он великий человек.

— Заговорили об отце, а вот вопрос о маме: какова была её реакция, когда десятилетний сын и его брат на год старше вошли в клетку с тиграми?

— Абсолютно нормальная реакция. Не знаю, что она чувствовала в тот момент, но мама, как и все в нашей семье, немного сумасшедшая — в самом лучшем смысле этого слова, без доли иронии и сожаления. Конечно, ни один здравомыслящий человек не захочет, чтобы его ребенок жил и работал в опасной для жизни среде. Но когда ты эту среду принимаешь как норму и считаешься с этими правилами, то перестаешь об этом задумываться как о чем-то экстраординарном. Для постороннего человека это действительно дико и непонятно: что это за мать такая! Моя мама при папе была килем, который абсолютно беззвучно направлял моего отца в нужное русло. Она не выдавала при отце никаких звуков: и в прямом, и в переносном смысле: тише воды, ниже травы. Мама была настолько отдрессирована папой в отношении порядков в семье… Но это не имело ничего общего с запугиванием и затравливанием: мама безмерно любила и уважала моего отца как мужчину, как личность и главу семьи. Что-то выговаривать она могла ему лишь тогда, когда этого никто не слышал. Поэтому каких-то особых реакций с заламыванием рук я попросту не мог наблюдать.

Папа был невероятно сильным человеком, ломаным-переломаным, прошедшим огонь, воду и реанимацию после нападения хищников, с совершенно безумными травмами: то зебра чуть руку не откусила, то лошадь лягнула до повсеместной гематомы тела, то животные при нем подрались не на жизнь, а на смерть… С учетом всего этого мама не могла представить, что она знает больше, чем папа, и просто не могла посчитать решение отца неверным. Раз он принял решение, что детей можно завести в клетку, ей бы и в голову не пришло дать ему какой-то альтернативный совет.

— А насколько вам было важно ее одобрение?

— Вообще нет. При папе никогда. Когда папы не стало, мама удивительным образом проявилась как человек, заменивший отца и не переставший быть матерью. Взяла на себя функции ответственности за семью, до сих пор держит, не представляю, сколько сил в этом человеке. Но, опять же, полагаю, это сила, воспитанная и накопленная только благодаря отцу.

— Насколько вы переняли отцовские принципы воспитания, семейных отношений?

— Я многое заимствовал от отца, но, знаете, к счастью я живу в другое время. Принял главный принцип, которым дорожу: невзгоды закаляют человека. Чем сложнее испытания, тем сильнее характер. И наоборот, комфорт формирует слабохарактерность, приспособленчество и так далее. Когда я слышу, как молодые ребята на полном серьезе говорят: «Да надо было немцам сдаться!», —понимаю, с такими мы бы не победили.

Я счастлив, что жил и в то время тоже. Это было дико трудно, мы многое пережили, но мне и моему поколению довелось это застать. Я понимаю, что если дети успешных родителей почивают на лаврах, то их дети будут нищенствовать. Меня научили трудиться, и во всех своих спектаклях красной нитью я пытаюсь провести одну мысль: ничего в жизни не бывает на халяву. Недавно критиковал фильм, который на удивление вызвал у меня раздражение. Жена повела смотреть «50 оттенков свободы» — и я увидел современную сказку о Золушке. Эта история намеренно воспитывает в людях отвратительные мысли: девочки, вам в этой жизни не нужно ничего делать. Оставайтесь сами собой — и вы встретите чудесного принца, который неожиданно перевернет вашу жизнь, будет дарить бриллианты, автомобили и путешествия, катать на вертолете, при любом вашем чихе будет лететь через полмира, чтобы протянуть вам шелковый платок, отдаст за вас жизнь — и при этом вы ничего ему не должны. У меня прямо противоположное мнение…

— Зачем же вы пошли на этот фильм?

— Это вопрос личных взаимоотношений. Жена очень хотела сходить, мы были и на предыдущих частях этой саги, но такого раздражения у меня не было. А здесь — ну просто апофеоз! Удивительно мерзотный фильм! Так вот, я лишь утвердился во мнении, что детей нужно воспитывать так, чтобы они не были «ванильными». Это легко.

— У вас две дочери, семи и восьми лет. Главный принцип их воспитания?

— Если ты хочешь что-то получить, ты обязательно должен что-то отдать. Гендер неважен. Мы недавно философствовали о смысле жизни, так вот, полагаю, в жизни абсолютно точно во всем присутствует круговорот. Тебе возвращается и хорошее, и дурное. Обмен этот очевиден и в нематериальных вещах тоже. Любой поступок — это обмен энергиями, даже если ты просто говоришь хорошие слова. Если человек воспитан с сознанием этого, то он уважает жизнь, других людей, адаптирован, у него нет разногласий и бредовых противоречий. Если с детства внушать девочке, что мальчики ей всегда что-то должны, то она к своему совершеннолетию может столкнуться с жесточайшим разочарованием. И этот ментальный диссонанс испортит ей жизнь.

Человек должен быть готовым трудиться, зарабатывать, отдавать, а не ждать у моря погоды. Я со временем все больше понимаю глубинность многих вещей. Психология и менталитет нации находит отображение в фольклоре. Наш народный герой — Емеля. Вон, на дебатах опять коммунист говорит: «Война — богатым, власть — бедным! Свергнуть всех, на вилы посадить...». Но ты же обманываешь людей. Если человек беден, — не берем физиологию и какие-то отклонения, не позволяющие полноценно трудиться, — значит, он лентяй! Правда. Среди цирковых я знаю миллионы необеспеченных людей, которые ничего не хотят делать. Их на репетицию не затянешь — зато они покупают лотерейные билеты.

— Как все это проявляется у вас в семье?

— Во-первых, девочки получают подарки за достижения и хорошие оценки. Если хотят что-то конкретное, то мы ставим рубежи: результат в гимнастике, три шпагата, жонглирование тремя мячиками, стойка на руках определенное время, диалог на английском, сложный этюд на пианино и так далее. Купил им рояль, моя жена владеет инструментом, она из еврейской семьи, и у нее некий фетиш: дома обязательно должен быть рояль.

— А как поощряете дочерей?

— Тут все что угодно, от куклы до путешествия в парижский Диснейленд. Ездили в прошлом году на неделю, и пока мы там, позволял покупать все, что хочется. Без ограничений. «Но» было только в сроках — пока мы там. Жена переживала: «Мол, что ты делаешь? Ты балуешь их!» Нет. Я хотел, чтобы они почувствовали себя в сказке. Я сам мечтал об этом всю жизнь и уже взрослым «догонял» все эти впечатления, купировал психотравмы, ездил по миру и катался на каруселях в лучших парках. Но я понял, что если просто буду баловать дочерей, то воспитаю уродов. Не дай Бог, они упрекнут кого-то в несостоятельности, «у меня есть, а у тебя нет» — по губам получат сразу! Вот в этом я их воспитываю… Очень боюсь, что они будут избалованы, потому что у них больше возможностей, чем у многих других детей, хотя мне искренне хочется их баловать! В прошлом году также свозил их на Майорку и в Лондон. Стараюсь, чтобы программа поездки для детей была не просто развлекательной: если днем мы кормим белочек в Гайд-парке, то вечером идем на хороший мюзикл. Для меня такие поездки — это и форма укрепления семьи, и формирование мировоззрения, расширение кругозора. Думаю, они, повзрослев, будут мне благодарны за то, что я таким образом их развивал. Им уже сейчас есть о чем рассказать сверстникам.

— Девочки будут с вами работать?

— Уж я надеюсь! Я все для этого делаю. Они уже отработали со мной три полноценных больших шоу в качестве героинь. Я не форсирую. У них нет пока серьезной физической подготовки. У нас была одна маленькая девочка с железными кубиками пресса, родители-спортсмены сделали из нее шикарную маленькую артистку, но я бы не стал так делать — боюсь. Мне кажется, в таком возрасте можно надорвать ребенка.

— За Олимпиадой, кстати, следили?

— Нет. Посмотрел хоккей, это моя страсть, не пропустил финальную «валидольную» игру… А к такой Олимпиаде потерял интерес, как в свое время и к Евровидению, которое у нас даже не транслировалось. Почему? Мне было противно. Противно за весь мир. Я увидел открытый от беспомощности перед монополией Америки «ящик Пандоры». Мне не близок европейский подход: прогнуться перед сильным. Если бы мы мыслили как они, никогда бы не выиграли Великую Отечественную. Понятно, что и вина наших соотечественников в этом есть, но винить только их — глупо. Я помню Олимпиаду, где победителями во всех дисциплинах становились китайцы, а мои знакомые олимпийцы (у меня их достаточно) поясняли мне на недоуменные вопросы — это, мол, победы фармацевтики, а мы пока до нее не доросли. Или девочки-американки с бицепсами, которые невозможно накачать без препаратов — я, как человек всю жизнь занимающийся спортом, это знаю…. Но всех все устраивает, а «пылесосят» только Россию — это выглядит очень пошло и мне стыдно на это смотреть. Сама суть Олимпийских игр, ради которых исторически останавливали все войны, утрачена. А хочется верить в светлые вещи…

Выборы и кандидаты

— Аскольд, вы приехали в Омск как доверенное лицо президента Путина. Что скажете о сложившемся на сегодня предвыборном раскладе?

— Собчак, по-моему мнению, — «троянский конь». Навальный — страшный человек, представитель западных сил, которого, к счастью, изолировали — хотя, быть может, переборщили. Коммунисты — огромный шаг в прошлое, которое хорошо лишь тем, что оно прошлое. Как здравомыслящий человек, понимаю, что любая узурпация власти опьяняет. Не очень полезно, что все свелось до уровня одного человека, и я был бы рад, если бы у действующего президента был преемник, но я бы понимал, что он ведет такую же политику, был по понятен его курс. Но как только появляется некий условный Медведев, чуть менее сильный, влиятельный и авторитетный, его быстро перемалывают — в том числе и Запад. Поэтому для меня очевидно, какой лидер нам нужен, но при этом жаль, что такой в стране один. При этом я искренне верю Владимиру Владимировичу. Вот искренне, понимаете?

Я часто слышу: «Вы у себя в Москве ничего не видите и не понимаете!» И вот что понял: психология человека устроена таким образом, что каждый беспокоится только о себе. Завтра здесь на площади соберутся и будут орать о плохой жизни, но при этом чихать хотели на то, что происходит в Туле — раз, будут винить, что в Москве чихать хотели на них — два. И в этом вся суть. Человек имеет право болеть за себя, а политик должен искать «золотую середину». Я про это думал в очередной раз сегодня, когда в рамках условно-политической дебатной репризы меня как куклу поставили за стойку и заставили уложиться в совершенно глупые нормативы и наблюдать смешные сценки. Впервые я стоял на этих дебатах за этими несуразными стоечками, чувствовал себя абсолютно глупо, осознавал, почему зрители потом ненавидят политику и чувствуют себя одураченными. Но при это вдруг понял, что для людей, которые стоят напротив, я чуть ли не враг. Поймал себя на этой глупой мысли. Мы с ними по разные стороны баррикад…

— Аналогии с профессией не напрашиваются?

— Да-да, очень похоже. Люди очень быстро делятся на «своих» и «чужих» — инстинктивно. Что выбираю я? Для меня нет альтернативы нынешнему президенту, а серьезное противостоянии с кем-то из существующих кандидатов — страшная вещь: в одном случае, гражданская война, в другом — коммунистическая «ретроградная амнезия». Мы прошли очень много этапов, ушли от «совка» — у нас есть все, чтобы строить нормальную жизнь, не меняя курса. А прилюдно ругаться, тратить на это деньги, обливать друг друга грязью и водой из стаканов — бессмысленная трата времени. Но люди на полном серьезе этим занимаются, вместо того, чтобы заниматься своими делами.

Я очень удивился своему личностному и профессиональному росту, когда начал управлять государственным учреждением — цирком. На примере одного маленького предприятия я осознал: год, два, три, четыре и пять лет назад я был совершенно разным человеком. И сейчас я бы ни за какие коврижки в президенты не пошел, потому что не готов давать ответы на вопросы, которые стоят перед ним. При этом я патриот, безумно люблю свою страну, мечтаю о светлом будущем — но этого мало. Мы говорим не об одном человеке и не о сотне людей: мы говорим о мощнейшей экономической системе. На то, чтобы ее взрастить, нужны десятилетия. У нас в цирке на создание максимально эффективной команды ушло пять лет — что говорить о государстве? Конечно, хочется всего и сразу, и мало кто согласится жить и работать на перспективу, которую сам, возможно, не видит — но как иначе, вот вопрос?

— Вы много общаетесь с молодежью, что слышите?

— Разное. Радует, что молодежь не аполитична. Но иногда молодые люди рассуждают до смешного просто. Один из «рецептов счастья», который я слышу — пустить к власти Навального, который пообещал отобрать деньги олигархов. Дорогие мои, расскажите технологию изъятия денег! На вилы — как в 1917-м году? Те, кто действительно наворовал, имеют такое влияние и такую юридическую и экономическую «подушку безопасности», что ты до них со своими вилами никогда не дотянешься. Итак, Навальный у власти, олигархи разбежались по заграницам, но есть, например, я — пахавший всю свою жизнь состоятельный человек. Ко мне приходит незнакомец из народа и говорит: «Надо делиться! Ты олигарх, Запашный, машина за пять миллионов и вообще всё в жизни слишком хорошо». Но я трудяга, а он голодранец. Я зарабатывал на эту машину не для того, чтобы какой-то ряженый в маске ее поджог.

Я жил при Ельцине, Горбачеве и Путине. Я помню — было сильно хуже. Стоял в очереди за молоком и замороженными синими курами. Делали запасы спичек, сахара и гречки. Много лет раз в году ездили в отпуск, заправляя «Волгу», которая ломалась каждый километр, 76-м бензином в три захода — по десять положенных литров, раз от раза отстояв в одной очереди на заправке. И с каждой горки ехали с выключенным двигателем. Вот так мы добирались до моря… И когда я слышу про «нашу нищую нацию», у меня волосы дыбом встают. Знаю, что все, кто трудится, имеет крепкий средний заработок. Кто при этом может сказать, что мне что-то в жизни легко досталось? У меня три искусственных межпозвоночных диска, титановая конструкция, множество переломов и шрамов — но это цена моего успеха.

— Как поддерживаете себя в форме?

— Пять раз в неделю — спортивный зал, два раза — бокс. Кроме этого, ежедневные репетиции и здоровое питание: либо покупаю еду, ту самую, в контейнерах, где все посчитано и учтено, либо сам… С утра — английский завтрак с яичницей, в остальном всё достаточно просто: салаты, мясо, отсутствие лишних углеводов. И дисциплина, вне зависимости от «устал-не устал», «хочу-не хочу», «болит-не болит». Идешь и занимаешься.

℗