Сергей Зубенко: «В слове ТЮЗ для меня главное буква Т – театр!»

В афише спектакля «Недоразумения» дважды встречается фамилия Зубенко: Сергей и Павел, режиссер и актер, отец и сын. На вопросы они отвечали порознь, поэтому двойное интервью местами получилось неожиданным — в первую очередь, думаю, для них самих.

— Почему Зубенко-старший стал актером?

Сергей: Случайно получилось. Встретил как-то на улице друзей по пионерскому лагерю, они занимались в драмкружке ДК Лобкова. Дел особых не было, пошел с ними за компанию — меня так приняли хорошо, чаем напоили. А когда заканчивал школу, решил погадать на справочнике абитуриента, для прикола, что выпадет? Открыл наугад: школа-студия МХАТ! Клянусь! Значит, туда и дорога! У меня с литературой в школе было хорошо. Написал в Москву, Екатеринбург и Иркутск. Три разных точки на карте. Из МХАТа пришел маленький листочек: общежитием не обеспечиваем. Из Екатеринбурга  листочек побольше: общежития нет. А из Иркутска солидное письмо: приглашаетесь на прослушивание. И приписка: иногородние обеспечиваются общежитием. Для меня это было важно.

Павел: Думаю, он жутко не хотел идти на завод. Вся семья — бабушка, дедушка — рабочий класс суровый. Насколько я знаю, они были категорически против. А папа — художник, у него хорошая фантазия, художественное мышление. Есть артисты-исполнители, а есть артисты-творцы. Папа любит сам придумывать и воплощает это. Я иногда наблюдаю за ним — ходячий мастер-класс. Один этюд — может сделать 25 разных вариантов.

— Почему решил стать актером сын?

Сергей: Сам удивляюсь, что сыновья подались на сцену. Даже в детстве они были не очень-то большие любители ходить в театр. Есть актерские дети, которых родители постоянно берут с собой, потому что оставить не с кем. А у нас мама дома сидела. Они уличные росли, футбол-хоккей, нормальное мальчишеское детство. У старшего Егора спортивный разряд по гимнастике, армию отслужил, в цирке акробатом работал. Сейчас поступил в театральное: «Хочу с тобой и Пашкой выходить на одну сцену!» «Не много ли Зубенко на один квадратный метр?» — спрашиваю. А то, что малипуська пошел в театральное, я связываю с нежеланием идти в 10 класс.

Павел: Я рос в театре. Так совпадало — когда не с кем оставить, папа брал меня с собой на целый день. С артистами тесно общался, узнавал всю кухню изнутри, бегал по фойе, директор меня гоняла. Потом было какое-то перепутье, сомнения. Рассказывают, что в детстве я говорил: когда вырасту, буду играть с папой на одной сцене. В принципе, все сбылось.

— Как отец готовил сына в театральное?

Сергей: Он поздно сказал, уже после Нового года: «Хочу в училище. Поможешь?» «Помогу, конечно, только будешь сам готовиться». В 10 класс категорически не хотел идти. Тексты сам не искал — подготовил, что папа посоветовал. С минимальными затратами. Поступил с первого раза. Я не лез, не давил, никакого участия не принимал. Только что поехал с ним в Иркутск — так ведь 14 лет мальчишке, одного не отпустишь! Если б не взяли, стал бы автослесарем.

Павел: Было страшно поступать. Готовил папа. Сказал: ищи вот это, это, это, выучишь — расскажешь. Давал направление, подталкивал. Когда я пытался что-то изображать,  говорил, как это лучше поправить. Мы с ним очень плотно за день до экзамена в Иркутске позанимались. Потому что, как выяснилось, я выучил не всю программу. Только прошел на второй тур, папа меня утром будит: «Быстро вставай,  мы с тобой не выучили песню!» «Я ж выучил одну?» «А нужно три! Причем две русских народных!» Я за голову схватился — и давай учить. Это был коронный номер.

— Вы вместе выходите на сцену. Ощущения?

Сергей: У нас пока нет ни одной работы, где бы мы много контактировали. В «Танцплощадке» — встречаемся взглядом, пожимаем друг другу руку — и все.

Павел: Если посмеяться… В «Веревке» он играет моего папу. Но мы на сцене не встречаемся — меня в самом начале убивают, и он весь спектакль меня ищет. А в «Танцплощадке»  пересекаемся — он военный, я военный.

— Вы репетируете Шукшина. Почему именно этот автор?

Сергей: Меня бесит, когда говорят: мы должны обслуживать население, поэтому надо брать произведения из школьной программы. Театр — не организация обслуживания населения, театр производит художественный продукт. Иначе ему не выжить! Мы должны ставить высокохудожественные спектакли. Все остальное ложь. Поэтому и сказки, и спектакли для подростков должны быть качественными. Театру нужно выжить, заявить о себе, чтобы пошли люди. Шукшин — сложный материал. Все вроде бы просто, а это самое сложное — сделать просто. Труппу надо растить на хорошем материале. Хочу сделать спектакль, где действие происходит в сельском клубе. Шестидесятые-семидесятые годы прошлого века очень живые — людям жилось тяжело, а фильмы того времени светлые, легкие. Хочется сделать такую историю — легкую. Три рассказа Шукшина: «Артист Федор Грай», «Сельские жители» и «Бессовестная». Чувствую, ребята меня немножечко не понимают, хотя мы кое-что уже показали на фестивале. Много у нас в театре ремесла, мало проживания. Артисты должны нести внутреннее содержание. А когда играют одни сказки — получается утренник. Нельзя этого делать. Иначе они и в вечерних спектаклях останутся зайчиками и белочками. Это же самое главное — задевать эмоции человеческие. Хочется, чтоб спектакль был живой. В слове ТЮЗ для меня главное буква Т – театр! Он либо есть, либо нет.