Марк Фридман: «Раз «невозможно» – надо из принципа обязательно попробовать»

«ВОмске» продолжает проект «Интервью по цепочке». Рада Маевская, которая в прошлый раз рассказывала об омском отряде «Лиза Алерт», сегодня в роли интервьюера побеседовала с 26-летним наследником бизнес-империи Фридманов об учебе, карьере, планах, спортивных увлечениях и современном искусстве.

Переезд. Столица. «Вышка»

- Марк, я немного знаю тебя по работе, но совсем ничего не знаю о тебе как о человеке. Первый вопрос касается того, что ты после учебы в Московской Высшей Школе Экономики, а потом и за границей, вернулся и работаешь в Омске… Как обычно воспринимают это люди – вопрос, пожалуй, риторический: «Понятное дело, здесь же семейный бизнес». Тебе хотелось вернуться или больше тянуло остаться работать в другом городе или стране – и существовал ли вообще этот выбор?

1

- Выбор есть всегда, и он всегда зависит от нас самих. В том числе, это касается и учебы в другом городе. У нас так принято в семье: папа (Илья Фридман, гендиректор ГК «Ф-Консалтинг» - прим. ред.) рано уехал учиться в другой город, он получал образование в столичной «керосинке» - РГУ нефти и газа имени Губкина. Еще не достигнув 16 лет, он переехал в Москву, начал жить один и прекрасно себя чувствовал. Дедушка (президент ГК «Ф-Консалтинг» Геннадий Фридман – прим. ред.) тоже достаточно рано начал самостоятельную жизнь, учился в физматшколе при НГУ, уехав от своих родителей. Для меня это был интересный вызов, потому что одно дело – когда ты в Омске, у тебя достаточно известная фамилия и прекрасные условия для жизни. Очевидно, что твой быт гораздо комфортнее, нежели тот, который складывается, когда ты переехал один в Москву, но я считаю это одним из самых правильных моих решений.

Надо сказать, что папа у меня достаточно демократичный, решение было отдано на откуп мне, но вот дедушка настаивал, что нужно ехать учиться в Москву. В первый класс пошел шестилетним, школу окончил рано, в 16, и не понимал, что дедушка безоговорочно прав. Но согласился с ним: надо попробовать получить и новый опыт, и хорошее образование.

- Почему НИУ-ВШЭ, а не МГИМО, МЮИ и так далее?

- Потому что Высшая Школа Экономики, на мой взгляд – лучший вуз в нашей стране. Один из наименее коррумпированных вузов: ни разу не слышал о том, чтобы кто-то мог купить сессию или экзамен, хотя там учатся дети достаточно известных и влиятельных родителей. Существовал такой прекрасный механизм как «красная кнопка»: если тебя что-то не устраивает, ты считаешь, что кто-то себя неэтично ведет или как-то обижает, можно анонимно написать любую жалобу. Этим активно пользовались студенты, все жалобы разбирались и имели обратную связь.

Также «вышка» первой отменила свои внутренние экзамены и перешла на схему приема результатов ЕГЭ. Чем это предпочтительнее? Когда есть система внутренних экзаменов, первыми поступают те, кто готовится с вузовскими преподавателями или ходит в школу при вузе – это, соответственно, жители наших столиц. Ребята из регионов оказываются в заведомо проигрышном положении, так как они знают программу, но не готовы к спецвопросам и при прочих равных получают худшие отметки. В год моего поступления в «вышке» еще проводили свои экзамены, и я прекрасно прочувствовал это на собственной шкуре – несмотря на второй результат в городе по ЕГЭ по математике и хорошие знания экономики, не попал на бюджет.

Должен сказать, моя жизнь сильно изменилась с тех пор, как я уехал от мамы и папы…

2

- Что вызвало самые большие сложности после переезда?

- Пришлось учиться готовить самому!

- А времени на это вообще хватало? Ведь нагрузка очень велика…

- А не было вариантов! Папа у меня достаточно строгий. Сумма, на которую я жил, не подразумевала, что можно заказывать еду на дом, питаться в ресторанах, так или иначе шиковать. Денег – ровно на демократичный студенческий образ жизни. Да, папе очень нравится история о том, как он приехал ко мне, первокурснику, в гости, и угощался бараньими ребрышками моего приготовления. На этом мои достижения в кулинарном мастерстве закончились, и я сосредоточился на учебе.

По поводу открытий – скорее, хочется сказать о приятном. В Высшей Школе Экономики все очень хотели учиться. Если среди моего окружения до этого не превалировала идея, что надо учиться, работать, чего-то достигать – хотя именно эту идею в моей семье продвигал в первую очередь дедушка и потом папа – то в «вышке» все были ею одержимы.

В «вышке» правильная система. Для студентов коммерческой формы обучения каждый год заново определялся размер максимальной скидки от стоимости учебы. Она зависела от результатов и успехов в данном году. Условия ее получения достаточно строгие. Любой незачет – уже не имеешь на нее права. У тебя не может быть больше двух «троек» и ты должен быть на вершине рейтинга: лишь первые 20 процентов студентов получают 50-процентую скидку.

На момент поступления я получил именно такую. А дальше – мой папа большой молодец. Он умеет мотивировать. Он сказал: есть стоимость обучения, зарабатываешь скидку – она твоя.

Сразу учиться стало еще интереснее! (Улыбается). И все четыре года у меня сохранялась 50-процентная скидка от стоимости обучения.

В Высшей Школе Экономики десятибалльная система оценки. «Восемь» - это уже «отлично». «Девять» - «сверхотлично». Десять – «блестяще!» Казалось бы: получаешь «восьмерку» и можно не переживать. Но мы ходили пересдавать «восьмерки» на «десятки». При этом меня удивляли бюджетники, которые делали то же самое, не получая за это никаких финансовых привилегий. И таких ребят – подавляющее большинство. Учеба – захватывающая: борьба за оценки, напряженная конкуренция, множество потрясающих преподавателей, различных мастер-классов и конференций. Вся атмосфера настраивала на то, что надо учиться, учиться, учиться… Я ходил на курс GR-менеджмента (от англ. Government Relations – связь с системой государственного управления – прим. ред.), нам преподавал Воробьев, нынешний губернатор Московской области. Также одним из спикеров был Петр Авен из «Альфа-Групп», один из самых образованный людей современной России.

С тех времен осознал, насколько полезно объяснять кому-то предмет или помогать готовиться к экзамену. Мы со старостой группы снимали квартиру в одном подъезде, и во время первой сессии он пришел ко мне и попросил помочь подготовиться к экзамену по микроэкономике. С удовольствием начал ему объяснять. Постепенно эта «группа поддержки» разрасталась, и к концу обучения мы готовились ко всем экзаменам группой по 4-5 человек.

3

- Какие дисциплины тебя интересовали сильнее всего?

- У меня всегда лучше всего получалось с математическими дисциплинами и с точными науками.

- Поэтому ты сейчас занимаешься тем, чем занимаешься? (В холдинге «Ф-Консалтинг» Марк Фридман отвечает за финансовое направление – прим. ред.)

- Да, мне действительно нравились точные науки, хотя немного знаю и языки. Математике с детства уделялось особое внимание, папе и дедушке не казалось столь важным, что будет по остальным предметам, но по математике – обязательно «отлично». Практически по всем математическим предметам в вузе получал «девять» и «десять».

- По какому принципу ты выбирал, куда пойти учиться дальше?

- Мой лучший друг и одногруппник на третьем курсе ездил на программу по обмену в Лондон, и приехал оттуда в полном восторге. Я послушал его и тоже загорелся идеей поучиться за границей. И мы договорились, что в магистратуру мы обязательно поедем за рубеж, чтобы получить международный опыт. Мы знали английский язык, в школе и университете я изучал немецкий как второй язык. Так как магистратура за границей платная, критерий отца – чтобы учебное заведение входило в топ-10 по Financial Times. Мы подавали заявки в английские институты, но мой друг случайно увидел французский университет – мы написали и туда. И вот нам приходит оффер из Гренобля. Представить не мог, что буду жить во Франции, единственная фраза, которую знал – знаменитая литературная «же не манж па сис жур», но речь шла об обучении на английском языке. Франция – прекрасная страна, в плане погоды точно лучше, чем туманный Альбион, интересная и в отношении кухни, а образование и там, и там отличное. Поэтому - да, Франция, Гренобльская школа бизнеса (Grenoble Graduate School of Business), программа International Business. Поехал в Альпы, не зная французского языка и не умея кататься на горных лыжах. (Смеется).

Гренобль. Магистратура. Вызов

- Сколько лет ты там провел?

- Во Франции провел два года. Само обучение длилось год, второй год работал и писал диплом. У них вообще немного другой ритм жизни. В Москве принято все делать быстро, а в Западной Европе привыкли к размеренному темпу. Меня немного удивило, что дано полтора года на написание диплома. Это бесконечно много для студента из России! В «вышке» высокий ритм жизни. Раннее начало занятий, все перемены – по 10 минут, а длинная «обеденная» – двадцать. Столовая находилась на девятом этаже, туда ходило два лифта из шести. За двадцать минут ты должен поменять аудиторию, подняться, покушать, спуститься… К такому ритму привык в Москве. К тому же если в классических вузах сначала идет программа обучения, которую венчает сессия, то в НИУ-ВШЭ у тебя, во-первых, четыре сессии в год, а во-вторых, на экзаменационной неделе параллельно идут и лекции, и семинары, плюс у тебя может быть два экзамена в день. Это заставляет постоянно находиться в тонусе.

4

Во Франции – абсолютно наоборот. Начало пар – в 9.00, а обед продолжительностью до трех часов. Зачем мне столько времени на обед?! Но это французская традиция. Все преподаватели собираются, идут в какой-нибудь ресторанчик на бизнес-ланч, обсуждают события дня и своих учеников, делятся новостями и, наконец, возвращаются в институт. Это немного непривычно.

В группе учились студенты со всего мира: индусы, китайцы, ребята из Южной Америки, из Египта и Ливана. Из России – только мы с товарищем. По-настоящему международный коллектив. Очень рад тому, что теперь у меня есть друзья по всему миру.

- Ты вернулся в Омск сразу после учебы?

- Нет, вернулся не сразу. Хотя изначально задерживаться не собирался. Спустя полгода обучения все начали говорить о том, что надо попробовать остаться во Франции на стажировку, поработать. Но дело в том, что если ты не гражданин Евросоюза, сделать это практически невозможно. Существует множество бюрократических препон для трудоустройства. Студенты не из Евросоюза зачастую настроены скептически: «нас не возьмут, идея гиблая».

Меня подобные вызовы задевают. Когда вокруг все ходят и говорят: «эх, было бы классно, жаль, что ничего не выйдет…» - ты, даже при отсутствии изначально такой идеи, начинаешь задумываться… Раз «невозможно» - надо из принципа обязательно попробовать. Доказать самому себе, устроиться на работу, получить оффер, отказаться от него – и довольным вернуться на родину.

Так я, пока учился, начал искать работу во Франции.

Это оказалось непростой задачей. Первая причина – отсутствие Европаспорта. На стажировку тебя возьмут без проблем, но для того, чтобы принять тебя потом на официальную работу, фирма должна написать целую кучу писем, объяснить, почему она не смогла найти на это место гражданина Евросоюза и заплатить весьма приличный штраф в несколько тысяч евро. Никто не заинтересован в том, чтобы брать человека, с которым будет масса проблем. Вторая причина – я не знал французского языка и не выучил его за год на должном уровне, потому что совершенствовал английский, ведь учеба на иностранном языке требовала высокой концентрации внимания и усилий.

Соответственно, мой выбор фирм был ограничен. Я мог идти только в англоговорящие компании: европейские штаб-квартиры и американские фирмы. Сначала подавал заявки туда, куда очень хотел…

- Например?

- Всегда хотел работать в консалтинге либо в инвестиционном банке. Много моих друзей по «вышке» специализируются в этих сферах. Мне всегда нравились истории о том, что эти люди не уходят с работы в 18.00, что посвящают работе все свое время… В «вышке» мечтали о The Boston Consulting Group или McKinsey&Company.

Сначала подавал туда, но, так как не знаю французского, ответ был очевиден... Потом подавал в банки – ответ тот же. Ориентировался на финансовые направления, потом начал смотреть вакансии, расширил список компаний и список направлений. Несколько раз меня звали на интервью. Дважды побывал в штаб-квартире Nissan, вернулся после второго собеседования довольный, потому что про машины знаю всё, люблю их с детства, пребывал в уверенности, что ответ будет положительным. В этот момент мне перезванивают из очередной фирмы, куда подавал заявку, и говорят: хотим вас позвать на интервью. А мне уезжать на следующий день…

И вот – последний день. Мы отмечаем окончание учебы, все разъезжаются отдыхать, а у меня утром – собеседование. И уверенность, что оно мне не нужно – ведь наверняка меня готовы взять в Nissan… Но чувство ответственности побеждает, и наутро отправляюсь на это собеседование, за сто километров, в соседний город Лион. Что там за фирма – честно! – даже не посмотрел.

Приезжаю – а там парк, фонтан, озера, шикарная территория и поражающий воображение стеклянный офис. Чувствую: стоило все-таки разузнать, что за фирма… Её название – Mylan – мне ни о чем не говорит. Открываю Википедию: фармацевтическая фирма, занимающаяся дженериками. (дженерик – препарат, рецептура которого скопирована с препарата-оригинала после того, как истекает срок его патента – прим. ред.) Одна из 500 крупнейших компаний в мире. Топ-3 в мире дженерик-фармацевтики. Все это звучит прекрасно, несмотря на то, что про фармацевтику я ничего, в отличие от других областей, не знаю. «Ладно, - думаю, - есть надежда, что сама позиция мне неинтересна». Но там – «финансовый отдел, европейская штаб-квартира». Так это же то, о чем мечтал!.. Звучит потрясающе круто – а я не готов!..

Меня в итоге спрашивают, когда хочу получить ответ. «Знаете, ответ мне нужен сегодня, - отвечаю. – Потому что через несколько часов уезжаю из страны, к тому же, жду предложение от другой фирмы... Хотите предложить – предлагайте сегодня».

Парень – эмоциональный испанец из Барселоны – чуть не грохнулся со стула. «Понимаешь, здесь так нельзя. Три-четыре недели, иначе не принято, ты просто не знаешь местных традиций, - начинает объяснять он и неожиданно говорит: – Но тебе повезло! Сегодня я и сам уезжаю в отпуск».

…возвращаюсь назад, собираю вещи, он перезванивает мне и говорит: «Марк, мы зовем тебя на работу». Позже спросил его, как он выбирал между стажерами. Он пожал плечами: «Все студенты, все нормальные ребята, все одинаковые для меня. Может, потому что у тебя написано «Чемпион по шахматам» - и меня это зацепило…»

Так я еще на полгода остался во Франции, хотя, признаюсь, не очень этого хотел.

Лион. Работа. Контракт

- Какой за это время ты стал видеть Францию?

- Своеобразная страна: красивая, вкусная, с высоким уровнем жизни, но ты все время чувствуешь, что не местный. Одно дело, когда ты турист, другое – когда там живешь. Как бы ты не говорил по-французски, акцент будет слышен. И тебе в каждой лавочке тоном, поведением, мимикой показывают, что ты чужой. Все время чувствуешь себя в гостях, причем хозяева тебе не рады.

На работе, поскольку речь о европейской штаб-квартире, этого не ощущалось: сотрудники – со всего мира, дружелюбная и открытая атмосфера.

Я приехал в Лион. Никого не знаю. Друзей нет – все сокурсники разъехались по разным странам. Французы не общаются с иностранцами. Фирма американская, после работы принято пойти куда-нибудь поужинать, пообщаться… К нам ни разу не присоединился ни один француз. И на свои «посиделки» они нас тоже не звали.

- Друзей рядом нет, зато есть работа…

- Да, и работа захватывающая. За полгода стажировки надо по максимуму использовать открывшиеся возможности. Здесь не может быть никакого протекционизма, здесь нет ни папы, ни дедушки, этой фирмы в России нет вообще. Так как я уже здесь, попробую разобраться во всем, что они здесь делают, показать себя и – получить контракт! Так я бросил очередной вызов самому себе.

Работа – полная вызовов, новых открытий, трудностей. Плюс её много. Штаб-квартира – Европа, Ближний Восток, Африка. Более 30 стран – и нас несколько человек в отделе. Мы разделили страны, за которые отвечали. Ты общаешься с финансистами из разных стран: бюджеты, прогнозы, презентации, особенности культуры людей и работы бизнеса в разных странах… А отрасль интересная, динамично развивающаяся, на рынке каждой страны – свои нюансы. Плюс молодая команда. Мне очень нравилось!

- Сбылась мечта – можно работать круглосуточно?

- Мой начальник, испанец Начо, был категорически против, он запрещал мне оставаться после работы и очень порицал меня за излишнее рвение: «Ты еще молодой, тебе это не надо!». Ему было около 30, и он говорил: «Марк, тебе 21 год. Я в твоем возрасте не делал ни-че-го. В 25 уехал жить на Ибицу. В 27 начал работать. Зачем тебе работа в 21 год?» - «Начо, не принято ни у нас в семье, ни у нас в стране так, - объяснял я ему. – Скучно отдыхать и ничего не делать».

Итак, проходит полгода стажировки. Под конец приходят руководители и говорят: «Нам бы очень хотелось, чтобы ты у нас остался». Мне дают контракт еще на полгода, до окончания студенческой визы. Повышают в должности. Увеличивают зарплату…

Я решил на некоторое время остаться во Франции. И спустя три месяца получил предложение о постоянном контракте.

- Почему же всё-таки Омск?

- Папа с дедушкой посовещались, решили, что такой работник нужен им самим! Предложили вернуться в Омск и помогать им. Мне показалось, что теперь можно возвращаться. Ты поработал за границей и всем доказал, что невозможное возможно, попав сначала на стажировку, потом получив временный, а потом и постоянный контракт в очень крупной компании, известной во всем мире… Доказал, что не только папа с мамой считают тебя умным. Есть и другие, кто может так думать. (Смеется.)

Так осенью 2014 года я и вернулся в Омск.

Омск. Кроссфит. Лыжи.

- Как ни крути, любой бизнес все равно «завязан» на менталитете того места, где находится. Случались ли какие-то казусы в тот период?

- Я привык называть всех на «ты». Английский язык в этом отношении очень удобен для бизнеса, в нем нет разделения на «ты» и «вы». Первое время меня регулярно исправляли. Борюсь с собой до сих пор. Стараюсь!

- Как к тебе относились в компании, смотрели как на папиного сына или как на вполне самостоятельную личность? Как проходил в этом смысле процесс адаптации?

- А дело в том, что мы занялись немного новыми вещами в нашем холдинге. До этого как такового финансового отдела у нас не существовало. Мне дали стол, компьютер… Что хорошо в большой международной фирме? Все процессы уже выстроены, все отлажено, вся информация подготовлена, сиди, анализируй, пользуйся. Если чего-то нет, знаю, где это взять. В чем сложность, когда работаешь в фирме меньшего масштаба? Подготовленной информации нет. Непривычно, неудобно. Поэтому с конца 2014 года начал перекладывать те бизнес-процессы, которые были реализованы во Франции, на нашу, омскую, действительность. Собственно, до сих пор занимаюсь этим: выстраиванием и систематизаций процессов.

- Итого, на данный момент тебе 26 лет, у меня есть ощущение, что ты работаешь круглосуточно, с редкими перерывами на теннис. Что-то упустила?

- Мне иногда становится стыдно, что я мало работаю и в полночь или в час ночи уже ложусь спать. Да, мне нравится образ жизни инвестбанкира, который работает круглосуточно.

- Наверняка окружающие не относятся к этому так романтично. Многие трудоголики сталкиваются с тем, что им говорят: «Если ты так много работаешь, значит, ты работаешь неэффективно». Как ты это контраргументируешь? Ведь для окружающих это все равно не совсем норма…

- Мне нравится моя работа, получаю от нее удовольствие, пожалуй, сам разберусь, сколько и как буду работать. К тому же, подбираю себе команду, которая склонна разделять мои ценности. Отбираю самых целеустремленных и деятельных ребят, готовых обучаться новому и горящих желанием изменить мир. Также в отделе разделены сферы ответственности по направлениям бизнеса. Но при необходимости мы собираем проектную команду из разных направлений и устраиваем мозговой штурм.

В том же финансовом отделе, который сейчас курирую, у нас не принято уходить в 18.00. Я за то, что в первую очередь все задачи должны быть решены. Мне импонирует американский подход к работе: когда ты на связи в любое время суток – и no problem, it's OK. У европейцев такого нет.

- Что ты делаешь, когда не работаешь?

- Занимаюсь спортом. Мои хобби – теннис и кроссфит.

- Что для тебя теннис?

- Любой спорт – это, в первую очередь, способ снять напряжение. Два часа играя в теннис с полной отдачей, ты выходишь оттуда абсолютно отдохнувшим, свободным от мыслей, перезагруженным. Когда не попадаю на тренировку, с утра просыпаюсь с проблемами вчерашнего дня в голове. И наоборот.

Спорт – это хорошо, в той же Европе все ребята в нашем отделе были спортивными: кто ходил в зал, кто бегал марафоны, кто катался на велосипеде, а кто регулярно приезжал на нем на работу. Следить за собой – правильно, потому что в здоровом теле – здоровый дух.

- Спорт – это не столько про здоровье, сколько способ не сойти с ума?

- И то, и другое. Это образ жизни. Занимался спортом с детства. Мама записывала меня во множество разных секций. Ходил на хоккей, на шахматы, на плавание, на теннис, на тайский бокс… На всё понемножку. Когда вставал выбор, школа либо спорт, разумеется, выбор делался в пользу учебы – а тот или иной спорт переходил в разряд любительских увлечений. Во Франции ходил в спортзал, в Омске имею возможность заниматься тем, что люблю, и, кстати, там тоже стараюсь быть лучшим. Регулярно участвую в любительских соревнованиях по теннису, пока не занимаю первые места, но стремлюсь к этому.

- А в кроссфите?

- Нет, тут о соревнованиях речь не идет. Кроссфит, скорее, для поддержания себя в форме, тогда как теннис – удовольствие. Мне интересны игровые виды спорта, в которых есть азарт: выиграешь – проиграешь. Хотя кроссфит в своем роде тоже интересен – это серьезные нагрузки, это сложно, тяжело, вызов самому себе, и в отличие от занятий в спортзале, это не скучно.

- За шахматной доской тебя, перворазрядника и в свое время чемпиона города, сейчас можно увидеть?

- Редко. На самом деле, если говорить о желаниях, хочу доучить французский и время от времени играть в шахматы. К тому же за два года, проведенные во Франции, мне не хватило времени на то, чтобы встать на горные лыжи или сноуборд, и сейчас, в Омске, начал учиться кататься на горных лыжах. Понимаю, что это особенно смешно после того, как два года прожил в Альпах.

Традиции. Балет. Искусство.

- В какую страну при прочих равных ты охотнее всего поедешь?

- Во Францию или Италию, где живут друзья, где множество галерей и театров. Моя любимая галерея – парижский Музей д’Орсе, а именно – пятый этаж с картинами импрессионистов.

- А современное искусство?

- Не понимаю его. Ходил в Центр Помпиду в Париже несколько раз. Первый раз пришел – подумал, что мой вкус пока не настолько развит. Прошел еще раз и еще раз… Ну нет! Предпочитаю классику: либо тот же Музей д’Орсе, либо Галерею Уффици во Флоренции. Также обожаю театры и балет. У нас с дедушкой и бабушкой существовала традиция: во время каждого их приезда в Москву мы обязательно ходили в театр или на балет. Здесь тоже преимущество у русской классики.

- Марк, какой из омских бизнесов тебе симпатичен?

- Тот, что выходит за рамки своего города. Тут, безусловно, мне нравится Скуратов, который не согласен с шаблоном, что Омск – бедный город и здесь не место для нишевых продуктов, поэтому открыл специализированную кофейню и успешно продает свой продукт. Он действительно ориентирован на сервис, на себе это прочувствовал, когда зашел с подругой в омскую кофейню и она пролила кофе на белые джинсы, потому что стаканчик не очень плотно закрыли. Вернулся к стойке, ребята извинялись, переделали кофе, дали сертификат на бесплатный напиток, и это всё – намного больше того, что я ожидал, потому что лишь хотел, чтобы мне поменяли крышку. Это американский уровень сервиса, несвойственный, к сожалению, нашему бизнесу. Мы чаще ждем какого-то подвоха…

- Время на чтение у тебя остается?

- Меньше на художественную, больше – на бизнес-литературу. В детстве много читал. Сейчас стараюсь читать по-английски, потому что многие интересные книги не переводят на русский язык. А любимая книга, пожалуй, «Атлант расправил плечи» Айн Рэнд.