Неожиданно и совершенно буднично заболели омикроном. Всей семьей

Вчера ещё это было тоскливое тянущее чувство в мышцах, как при любой простуде, и как-то першило в горле, а сегодня утром просыпаюсь — мир не пахнет. Вообще. Ничем не пахнет. Ни зубной пастой, ни духами, ни копчёной колбасой, ни уличными жареными каштанами. Для надёжности понюхала кошачью миску, ха. Не буду теперь её менять никогда. Но по инерции все ещё пытаюсь нюхать какие-то вещи, подношу их к носу и вдыхаю. Пусто. Выдыхаю.

Мозг не смиряется, он помнит, что раньше мир был какой-то другой. Около двух лет назад — точно. За два года, как нам и обещали, старую версию реальности полностью заменили новой, и кругом, во всех жизненных сферах, уверенно поселилась болезнь. Маска в кармане, запасная в сумке вместе с санитайзером. У меня до сих пор стоит два бутылька санитайзера в чулане, когда прискачут всадники Апокалипсиса, я буду готова.

Заболел — немедленно сообщи друзьям, знакомым, соцсетям и на гигиеническую станцию. Никто ничего делать не будет, ни у кого уже просто нет сил реагировать, бояться, следить. Но, как честный человек, ты должен.

QR–код в телефоне. Социальная дистанция. Анализ на антитела. Тест, без которого не пускают в столовую на работе. Тест, без которого не пускают в самолёт, но зачем тебе в самолёт, границы опять закрыли. Карантин в школе. Локдаун. Мы теперь знаем, как они выглядят.

Прививочники, антипрививочники, заговор мировых фармацевтических гигантов, ДНК антихриста, жена поставила прививку втайне от мужа и он развелся с ней, от Пфайзера грудь увеличивается, а от Спутника — уменьшается, ты записался на третью дозу?

Не надел маску — убил старушку, не сделал прививку — убил старушку, не привил детей — убил старушку, кругом эта старушка, как у Достоевского. Кругом идея общественной пользы и общественного здоровья, идея спасения старушки, как будто она планирует быть бессмертной. И обеспечить ей бессмертие — смысл твоей жизни, смысл жизни каждого из нас.

На этом фоне подростки со своим «мое тело — мое дело» выглядят неубедительно и жалко, больше нет никакого «моего дела», а тело и антитела становятся делом общественным. В этой новой парадигме, подозреваю, у бодипозитива не так уж много шансов. Никогда ещё мы так внимательно не вглядывались в чужие тела, не прислушивались к чужому дыханию, чиханию и кашлю, не ковырялись в чужом носу, не следили за чужой температурой и чужой прививочной картой. В этом смысле мы все стали ближе друг к другу. Назло гаджетам, разъединяющим нас.

Но главное, мир правда оказался новый. Экономически, политически и в смысле проницаемости границ. Как будто мы переехали даже не в новую страну, а на новую планету. Недобровольно, конечно. И всем миром выучили новый язык, ранее не существовавший.

Нельзя ли вернуть старый мир, иногда истерически и заполошно вскрикиваем мы?!

Неа.
Нельзя.

Что тогда остается? Восхититься адаптивностью человечества как вида. И поставить, возможно, третью дозу чего-нибудь. У меня Пфайзер и Спутник. Что из них сработало, я не знаю. Может быть, вообще мое личное чувство долга. Но никаких других симптомов, кроме потери обоняния, нет. Пойду ещё понюхаю стиральный порошок и копчёную скумбрию.

Оригинал в Facebook автора.