На манеже — всей семьей

— Мы все — цирковые дети, — рассказывает глава семьи Артур Минасов. — Росли так же, меняя города. Представляете, каждые полтора месяца все упаковывать, включая чашки, ложки, коляски, компьютеры, стиральную машинку? Наши дети ничем не обделены, они живут полной жизнью. У Максима и у его жены по два высших образования. Может быть, кому-то тяжело менять окружение, а у наших детей психика сильная. Трехлетняя Полина все время тормошит маму: «Ну когда уже в другой детский сад поедем, тут мне игрушки уже надоели». Мы все время в тонусе: немножко быстрее ритм жизни. Приезжаешь в другой город — новая программа, новые костюмы, новые репризы, новая публика… Умеем выходить из сложных ситуаций, жить-то приходится по-всякому, иногда в гримерках, иногда в таких гостиницах, что вдвоем не разойтись. Обычно люди едут в отпуск из дома, а мы — домой, в Москву. Но ненадолго — быстро устаем от отдыха, скучаем по цирку, где все крутится, сверкает, шумит… Не хватает энергии, адреналина. Хорошо или плохо это, но нам необходимо.

Впрочем, шестеро — это только «верхушка айсберга». Цирковая династия Минасовых—Голядзе уже третий век заставляет зрителей распахивать от восторга глаза. В цирк пришли еще прадеды бабушки и дедушки, заразив своей любовью будущие поколения. Дед Артура был акробатом, потом стал шпрехшталмейстером — инспектором манежа: главным человеком за кулисами, который объявляет номера, составляет программу, следит за безопасностью. Отец, мастер спорта по прыжкам в воду и акробатике, красавец и обладатель чудесного баритона, объездил мир с силовой парой. Однажды на гастролях в Красноярске увидел приму ансамбля песни и танца Надеждиной. Это была любовь с первого взгляда.

— Маму очень ценили в ансамбле, но она выбрала папу, — признается Артур. — Чтобы работать вместе, он сделал большой аттракцион с медведями-иллюзионистами, опережая время: 35 минут на манеже, с балетом, фокусами, задником, светом. Мы с младшим братом Виктором начинали работать вместе с ними с 12 лет. Очень люблю свою профессию, но семья важнее. Папа всегда говорил, что мы, Минасовы — лебеди: выбираем пару на всю жизнь. Это благодаря ему я точно знаю, что главное в жизни — семья. Что бы ни происходило.

Светлану, потомственную акробатку, Артур встретил именно в Омске — под Новый, 1985 год. История повторилась: через год, став Минасовой, она ушла в их номер, превратившись из солистки в одну из многих артисток балета.

— Главным было быть вместе, — улыбается она. — Я тоже из цирковой семьи: прадед еще мальчишкой убежал с бродячим цирком. Это удивительное место, где люди умеют многое, в том числе и менять себя. Ведь когда дети начинают заниматься с родителями, они осваивают многие жанры. К тому же на арене репетирует много народу — один одному научит, другой другому.

В цирке умеют падать и вновь подниматься к вершинам. Артур искренне восхищается женой:

— У Светы был сольный номер — баланс с предметами на золотой мачте. Кинжалы, потрясающий костюм, перья… А наш с братом клоунский дуэт – эксцентрика с куклами – распался: Виктор с женой уехали за границу по контракту. Мы с ним уже занимались клоунадой – нас учил потрясающий режиссер, сам в прошлом коверный Анатолий Васильевич Смыков, говоривший, что должен дать нам кусок хлеба. Не свои режиссерские амбиции реализовать, а сделать нас профессионалами. Но мне требовался хороший партнер. И Света стала клоуном, чтобы помочь мне сохраниться в профессии! Я счастлив: у меня действительно надежный партнер и в жизни, и на манеже.

1

Клоунский дуэт «Стэлла и Арто» заслуженных артистов России, лауреатов и призеров международных цирковых фестивалей Минасовых не совсем обычный.

— У нас нет спущенных штанов, оплеух и пинков. Смыков учил, что нельзя идти поперек артиста: реприза должна была присуща тебе, — объясняют Минасовы хором. — Наша клоунада больше театральная, в каждой — свой подтекст.

Стелла — чуточку эксцентричная элегантная дама в вечернем платье. Рядом с ней — веселый Артур, не только шутник, но и рыцарь. Клоун подтрунивает над красавицей, в руках которой зажигаются огоньки. Она немножко сердится, «пыша» огнем, как все дамы на свете, правда, настоящим. Сдаться бы, но Артур не умеет этого делать ни в жизни, ни на манеже. Безуспешно пытается затушить ее брандспойтом и… загорается сам.

— Все как есть, — смеется он. — Если женщина — огонь, никакой пожарный ее не затушит.

Репризы Стеллы и Артура рождаются из воздуха. Иногда из сора: однажды Светлана увидела смешное фото в старой газете, натолкнувшее на мысль, которую развили уже вдвоем. Часто подсказывают зрители — один сообразительный гость кинул Артуру шапку вместо мяча, что тоже потом вошло в репризу. Клоуны с подсадкой не работают — у них все честно.

— Это должен быть либо гениальный актер, играющий зрителя, либо… Надо уважать своего зрителя. Мы никогда не издеваемся над людьми, хотя человек в неудобном положении всегда вызывает смех. Нам такой успех не нужен, мы ставим планку на интеллект, интеллигентность и добро.

В их репризах мирятся кошки с собаками и соединяются чужие сердца. А у Светланы и Артура давно одно сердце на двоих. Когда оно болит, зрители не видят...

— Когда умер отец Артура, впереди было два представления. — Светлана опускает глаза. — Отработали и поехали на похороны. Мы должны нести радость, и не имеем права показывать свое плохое настроение. На наших лицах читается любая эмоция, и не только визуально. Мы ковёрные, общаемся со зрителями, нам не спрятаться за трюками. Поэтому проблемы и болезни оставляем за занавесом. Манеж — лучший лекарь, мы растворяемся в нем. Сначала тяжеловато, а к концу представления и температура нормализуется, и давление спадает. Как говорил Анатолий Васильевич Смыков: «Все, как в первый раз!». Главное — чтобы самому было интересно. Бывает, выходишь и, ах! — хочется работать и работать. А бывает — бьешься, бьешься, публика берет и… не отдает — чувствуешь себя пустым. Даже когда идет все хорошо, найдется бука в зале. Может, дома что-то у него произошло, но сидит суровый. И тут просыпается азарт: хочется сделать так, чтобы он забыл проблемы.

Одни и те же шутки в разных городах воспринимаются по-разному. Омск, уверены Минасовы, — город «цирковой», и не только потому, что публика благодарная.

— Представление складывается из мелочей, — замечает Артур. — Если театр начинается с вешалки, то цирк — с проходной. В Омске нам улыбаются милые дамы, работающие много лет, возникает ощущение желанности: ты не в гостях, ты в своем доме, в своей семье. Тогда и костюм садится правильно, и грим хорошо укладывается. А бывает, когда встречает охранник с дубинкой: «Кто такой?», — хочется сразу уйти. У артистов оголенные нервы, нам важно чувствовать свою востребованность, понимать, что нужен не только публике, но и тем людям, которые много лет в цирке. Ведь всю эту цирковую ауру ты выносишь в манеж, раздавая зрителям.

Впрочем, одинаковых шуток у Минасовых не бывает. Ковёрный — это всегда импровизация, чаще — нанизанная на костяк репризы. Но случается, что шутки приходится придумывать на ходу, когда нужно «потянуть» время, пока идет установка следующего номера.

— Отработаешь на кураже, и даже не помнишь, как. Такой всплеск адреналина, что ночью вдруг проснешься: цветные картинки кружатся, взрываются в голове огнями!

Весь вечер на манеже — работа не для слабых. А ну-ка выйди с широкой улыбкой, если на первую же репризу зал ответил молчанием! Лучшая награда — смех, аплодисменты и… дети.

— Сын отблагодарил нас за нашу любовь к нему, — Минасовы разом поворачивают головы к засмущавшемуся Максиму. — Умный, добрый, порядочный, талантливый… Ни одного пятнышка! А какую дочь нам привел! В цирке принято для детей быть тетями и дядями, а тут мы внезапно стали мамой и папой. Но легло на сердце сразу.

Настя Новичкова, теперь Минасова, — тоже из цирковой династии. Уже в одинннадцать лет начала работать в номере отца, вошедшем в книгу рекордов Гиннеса. Омск для нее тоже немножко родной: ее первый медведь был «омичом»:

— Убьют браконьеры медведицу, а медвежат распихивают по зоопаркам и циркам. Приехал к нам новый русский, каких тогда я только в кино видела: малиновый пиджак и цепи, цепи, цепи… Говорит папе: «Слышь, мужик, ты нормально так работаешь, забери у меня медведя». Оказывается, он себе возле дома кусок леса огородил и с друзьями развлекался: на квадроциклах гоняли, стреляя в медвежонка краской. Конечно, он был запуган так, что уже не годился для работы. Но папа забрал, девочка оказалась, мне ее подарил. Три-четыре простейших трюка мы все же разучили, а в основном просто жила… Животные в цирке в 99 случаях из сотни — твои дети: ночами не спишь, из соски кормишь.

Шпицей, с которыми работают Анастасия и Максим, подарил в качестве свадебного подарка дрессировщик Николай Павленко. Максим занимался эквилибром, Анастасия — дрессурой медведей, и обоим пришлось пожертвовать своими занятиями друг ради друга. Чтобы быть вместе. Круг замкнулся в манеж, став закономерностью цирковой семьи.

— Мои родители говорят, что в цирковых семьях год за три идет, — шутит Настя. — Люди же как живут: утром позавтракали, разбежались, вечером встретились. А мы круглые сутки вместе. Иногда в туалет вместе ходим, потому что в таких условиях приходится жить — тюрьма позавидует. Может, потому и крепкие у нас семьи, что к трудностям привыкли. Когда Антон родился, я дома, в Москве, только три месяца выдержала. Вся женская половина семьи была против, чтобы к нему ехала: зимой, в суровый Челябинск! Но папа билет купил: «Не можешь — езжай. Ты должна быть там, где твой муж». А за кулисами нянек нет — подвесили люльку, каждый проходящий качает, пока мы заняты. Однажды даже Дед Мороз нянчился! Полина в это время спит в зале, если представление долгое, сидеть же надо тихо. Зато у нас один мир!

И этот один на шестерых огромный мир — со взлетами и падениями, с болью и радостью, с любовью и верностью — называется цирк.

— Быть все время вместе — разве это не трудно? — все пытала я Минасовых, надеясь, что все же пожалуются. И каждый раз они хором отвечали:

— Это счастье!

℗