Омск-Неаполь 3:1 в нашу пользу. Путевые заметки

Вопрос на миллион: с чем ассоциируется Омск? Неаполь - с мусором. На мой взгляд, причина их «мусорных кризисов» заключается в том, что неаполитанцы не ходят на субботники. Это наши губернаторы, не жалея курток Louis Vuitton, в свои законные выходные бесплатно высаживают магнолии. А в Италии - чтобы добровольно, сознательно и безвозмездно?! В гробу они видели наши субботники! Поэтому в Неаполе, конечно, грязновато, а в Омске чисто. Местами… И вообще, мусор в Италии - это политика. А в Омске политика –это, как бы помягче выразиться…

Сегодня столица Южной Италии вроде не испытывает трудностей с утилизацией и переработкой бытовых отходов. Зато возникли проблемы с мусорщиками, которые вконец обнаглели и вместо того чтобы активно бороться с мусором, беспрестанно бастуют и требуют повышения зарплаты. Омский дворник трудится не за деньги, а за совесть. После его уборки порой не то что бумажку - припаркованную у подъезда машину с трудом отыщешь. А эти зеленые человечки (форма у них такая), смотришь, усердно так метут-метут, а приглядишься – делают вид, что метут. Южный народ, тунеядцы, одним словом…

Италия, как член Евросоюза, обязана сортировать свой мусор: стекло - отдельно, пластик - отдельно. Вот и в Неаполе, куда ни плюнь, баки с соответствующими наклейками. И справедливости ради надо отметить, что некоторые сознательные граждане стараются соблюдать правила сортировки: если уж начали валить бутылки из-под «кьянти» в контейнер с надписью «paper», то, будьте спокойны, ни одна банка из-под пива туда не улетит. В лучшем случае приземлится неподалеку, в худшем – прямо на зеленом газоне. Экземпляров «где стоит, там и гадит» в Неаполе, как и в Омске, пруд пруди. Ну, вот одного я не возьму в толк: попил-погулял-рассортировал отходы жизнедеятельности охочий до вина и праздников неаполитанский народ в выходные, а в понедельник едет по набережной Лунгамаре мусоровоз и с оглушительным хрустом перемалывает в своем бездонном брюхе и бутылки, и пластик, и бумагу… И в чем смысл этого раскладывания по полочкам - мухи отдельно, котлеты отдельно?

В Омске за чистотой следят. Особенно в центре – все-таки лицо мегаполиса. А свалки в частном секторе, на окраинах и прочих «гетто» – это противоположная «часть тела», это на совести несознательных и некультурных омичей. У неаполитанцев в мусорном вопросе равноправие - и в центре и не в центре гадят приблизительно одинаково. Вот вам пример. Через дорогу от четырехзвездочного отеля «Мажестик» (на балконах полощутся иностранные флаги, у входа «мерсы», «сетры» и «хайгеры», «синьора парла инглэзэ? франчэзэ? руссо?!») – лицей «Умберто», а вдоль лицея - плотно припаркованные друг к другу автомобили, между капотами которых устроен общественный туалет. Судя по количеству куч, не убирают здесь давно и убирать не собираются. Автолюбители, видимо, народ не брезгливый, а пешеходы, кто не «на новенького», стараются обходить общеобразовательное учреждение с другой стороны. Мне очень сложно представить ТАКОЕ вокруг 19-й гимназии или 64-го лицея в Омске, а в центре Неаполя - города, где открыли первую в Европе консерваторию и без разрешения Папы Римского основали университет, где Фома Аквинский услышал глас Всевышнего, где 450 церквей и едва ли не каждая пятая - объект наследия ЮНЕСКО, потому что в них творили Тициан или Караваджо, - запросто. Спеховой на них нет!

В справочнике прочитала любопытную фразу: «В Неаполе самое оживленное автомобильное движение в Италии». Знаете, не то чтобы оживленное, – оно безумное. Как в Индии. Нет, светофоры в Неаполе есть, «зебры» тоже нарисованы, но на них никто не обращает внимания. Мотоциклисты вообще путают красный свет с зеленым. Ну, не принято в Неаполе соблюдать ПДД. Водители безбожно подрезают друг друга, истошно сигналят, неистово жестикулируют, кричат, стараясь заглушить рев проезжающих машин. Как в преддверии апокалипсиса, ей-богу! И что самое ужасное - за этим дорожным бардаком никто не следит. Если в Омске суровые и неподкупные инспекторы ДПС дисциплинируют водителей, то в Неаполе только мастерство шофера и смекалка пешехода спасают участников движения от неминуемых ДТП.

Для нашего автолюбителя царапина на любимой машинке как рубец после инфаркта. Неаполитанцу по барабану, где и какие вмятины на его средстве передвижения, да пусть оно хоть сто тысяч евро стоит! Отсутствие бамперов или боковых зеркал – тоже не проблема. Этих, как показывает практика, не особенно-то и нужных запчастей, лишаются во время парковки – уж больно улочки в Неаполе узкие, развернуться негде. Но истинный неаполитанец паркуется по звуку. Та-дам! – смотришь, и красненький «смарт», устраиваясь на ночлег, затер голубенький «ситроен». И сколько у обоих теперь царапин на передних дверцах, пять или двадцать пять – неважно. Как говорится, одной больше, одной меньше…

Очень сильно напрягают мотоциклисты. Бедному пешеходу от них не скрыться даже в «кафкианских» лабиринтах Spacco Napoli (старого города). Даже на исконно туристических улицах эти вездесущие черти в шлемах умудряются лавировать между торговцами сувениров, столиками кафе и толпами итальянских учащихся, норовящими поскорее переметнуться от величественных базилик и вдохновенно вещающих гидов в сторону пошлых заведений общепита.

Апофеоз дорожного движения в Неаполе - это управление транспортным средством посредством - правильно! - дамы. Вот он, абсолютный гламур! Неаполитанка останавливается, где ей вздумается. Увидела знакомую, выходящую из магазина, резко тормознула, эй, Паола, иди сюда, что расскажу. И пока она в лицах пересказывает, как вчера хорошо посидела в ресторанчике и теперь не знает на какие шиши купить мужу носкиErmenegildo Zegna, другие участники дорожного движения терпеливо объезжают машинку. Ну, приспичило синьоре! Не одними правилами дорожного движения жив человек. А женщинам вообще нужны паузы…

Потом радостная Паола сует ей в окошко свою собачку, и дамы горячо обсуждают последнюю стрижку моськи, потом они звонко целуются, кричат «чао», и прекрасная автомобилистка, наконец, трогается. Чтобы метров через пятьсот, увидев тетю Розу, выбирающую артишоки на базаре, так же резко осадить «железного мустанга» и так же подробно в деталях пересказать ей все, что услышала от Паолы…

На выходные автомобильную магистраль вдоль набережной Неаполитанского залива перекрывают, и она становится пешеходной зоной. Можно спокойно любоваться морем, не боясь быть сбитым микроавтобусом, как несчастный велогонщик Микеле Скарпони. По вечерам в закатных лучах солнца хорошо виден Везувий, на который поднимался Ленин рука об руку со своим другом Горьким. Заглядывая в жерло потухшего изверга, похоронившего Помпеи (Ильич и туда наведался), вождь размышлял над «Материализмом и эмпириокритицизмом», и в его гениальном мозгу, как в кипящей лаве, бурлили и множились идеи диалектического материализма. В семье Ульяновых, чтоб вы знали, чтили народного героя Италии Гарибальди, а тут еще в 1907-м ему сто лет исполнилось, и поэтому Владимир Ильич махнул прямиком из Женевы в Неаполь.

Неаполитанцам, в отличие от Ленина, больше нравится издалека смотреть на Везувий, прихлебывая café ristretto, или по-нашему кофе «чтоб я сдох». У непосвященного от глотка крепчайшего взвара, заменяющего собой целую лохань café Americano, могут вылезти на лоб глаза или, не приведи господи, остановиться сердце. Здесь даже бомжи пьют такой по утрам в одноразовых пластиковых стаканчиках, не забывая запивать ледяной водичкой. Чтобы ощутить всю полноту аромата кофейного зерна…

Справа от дремлющего вулкана - дивный остров Капри, напоминающий изящными формами возлежащую деву,– здравница римских императоров и буревестников русской революции. Горький со своей второй женой, красавицей-актрисой Марией Андреевой, здесь аж семь лет сибаритствовал, прежде чем переехать в Сорренто. «Очень жаль мне, товарищ Горький, /что не видно/Вас/на стройке наших дней./ Думаете- /с Капри/ с горки / Вам видней?» - упрекал собрата по перу Маяковский, а сам наверняка завидовал. После родимой русской тюрьмы на Капри Горький застрочил как из пулемета: и цикл рассказов «По Руси», и «Сказки об Италии», и с «Матерью» покончил. А как увлеченно он «строил» своего бога на вилле «Блезус», как жарко спорил под сенью мандариновых кущ о всяких философских материях с Буниным, Репиным, Шаляпиным, Станиславским, Сашей Черным! Бывало, и Ильич заглядывал на огонек. Не один. Но не с женой (кто ж в Тулу со своим самоваром!?). Возможно, спутницей будущего гегемона Октябрьской революции была красавица-парижанка (и по совместительству мать пятерых детей) Инесса Арманд, страстно увлекшаяся им по прочтении брошюры «Что делать?». Говорят, пара заходила к Горькому исключительно побаловаться кипяточком… Умели отдыхать большевики: Капри, Сорренто, Неаполь! Нет, чтобы с простым народом, - в Сочи, в Геленджик, в Крым…

На душе становится как-то торжественно, когда представляешь, что вот с этой самой набережной, где я только что по белому завидовала Ленину и Горькому, когда-то неспешно прогуливались Гете, Жуковский, Карузо, Достоевский. Увы, сегодня место, овеянное литературной и музыкальной славой, засижено чернокожими коробейниками. Каждый божий вечер много-много «лиловых негров», приплывших из Африки, выкладывают под ноги прогуливающимся свой нехитрый товар: сумки Chanel и Prada, Michael Kors и Burberry, кроссовки, игрушки, водяные пистолеты, бижутерию. Полиция смотрит на них сквозь пальцы, видимо, боясь быть уличенной в расизме или отсутствии такой модной нынче в Европе толерантности. Приходится политкорректно огибать стихийные развалы. Впрочем, некоторые торгуются и даже покупают. Девушка-итальянка присмотрела сумочку LouisVuitton, продавец запросил сорок евро – отдал за полцены. Еще одна синьора примерила беленькие «адидасы» – и не скажешь, что на подпольной фабрике шьют. В фирменных магазинах они не меньше сотни стоят, а здесь всего тридцать. Вот так и совершается круговорот духовного и материального в Неаполе: еще пару столетий назад здесь великий Карл Брюллов писал безупречный профиль Везувия, а нынче на фоне вулкана курят травку живописные парни «фром Сенегал».

Не набережная, а мечта либерала. Понаехавшие - кто в национальных африканских нарядах, кто одет по последней неаполитанской моде. Парни один живописнее другого. Я шла по набережной Неаполя, и думала: «Блин, как в Африке!» Вдруг мое внимание привлекли два желтых пятна на белокурой головке маленького сына. Я уже было сгоряча на негров подумала. Но тут с неба шлепнулась похожая кучка. Задрав головы, мы убедились - гадят они, неаполитанские чайки. Жирные, как пингвины, и наглые как танки. Омские чайки, по сравнению с этими, сидящими на средиземноморской крабово-кальмарно-мидиевой диете, сущие воробьи! Стоит примоститься на камнях с булкой, и «неаполитанки» лихо пикируют с небес, требуя отдать им все до крошки. А какой дьявольский хохот они издают! Можно подумать, что воскресли гоголевские вурдалаки, или из замка Кастель Ово вырвался на свободу призрак последнего римского императора Ромула Августула.

Пока мы оттирали голову сына, чья-то черная рука мягко опустилась на плечо мужа. «О, май френд, фром Африка?» - поинтересовался двухметровый улыбчивый негр. Муж чуть с парапета не свалился, глаза вытаращил. Я что (это он у меня спрашивает) так сильно загорел или так много выпил накануне? А потом негру этому, какая, май френд, Африка, Сибирь гребаная, Омск, минус сорок, медведи. Тут пришла очередь вытаращить глаза негру. То ли не понял, то ли наоборот все хорошо понял. Но гнет про Африку. Приезжай, говорит, в Сенегал, у нас там тепло. А меня, говорит, Бубакаром зовут. Муж ему, что ж ты, Бубакарка, не жил в своем теплом Сенегале? А мне, отвечает, и здесь хорошо. Кто бы сомневался?!

В Неаполе всем хорошо. Старик Гете еще в XVIII веке писал: «Неаполь – весел, свободен, оживлен, бесчисленное множество людей снуёт по улицам, король на охоте, королева – в интересном положении, словом, все прекрасно».

Впрочем, о королях, замках и их призраках как-нибудь в другой раз…